Арина Теплова - Лесной князь

Муки любви часто застают врасплох, неожиданно и негаданно. Достаточно одного взгляда одного движения, одой встречи, чтобы навсегда пропасть в омуте любимых глаз…

“ Ты рождена воспламенять воображение поэтов, его тревожить и пленять любовной живостью приветов,

Восточной странностью речей, блистаньем зеркальных очей и этой ножкою нескромной…

Ты рождена для него томной, для упоения страстей!”

А.С. Пушкин

Российская империя, Санкт – Петербургская губерния,

поместье Пашковых, 1749 год, Апрель

Вечерняя летняя прохлада опустилась на поместье. Шум вековых сосен и трели ночных птиц проникали в приоткрытое окно девичьей спальни. И лишь далекий лай дворовых собак то и дело нарушал безмолвную тишину. Полумрак комнаты освещала лишь одна единственная свеча.

– Нянюшка, милая, расскажи сказку, – попросила маленькая Катюша, устремив пронзительный наивный взор на приятную полноватую старушку. Евдокия Никитична, поправила одеяльце у старшей девятилетней Лизоньки, которая уже лежала в своей постели и, поцеловав русоволосую девочку в лобик и перекрестив ее, обернулась к Катюше.

– Все бы тебе стрекоза сказки слушать, – с любовью пожурила девочку няня, и крехтя направилась к кроватке второй девочки и уселась на ее постель. Семилетняя Катюша, уже чуть приподнявшись на локотках, приветливо улыбнулась Евдокии Никитичне, сверкая в темноте яркими голубыми глазками на старушку.

– Ложись на подушку-то, – велела ласково няня девочке и провела рукой по ее темноволосой головке, улыбнувшись ей в ответ. Катюша послушно опустилась и, вытащив тонкие ручки из-под одеяла, внимательно посмотрела на няню. – Ох, опять свои гляделки уставила, – пожурила ее няня. – Говорила же тебе, не смотри так пристально, да прямо. Девушка должна глаза долу держать.

– Отчего же нянюшка? – удивленно спросила Катюша.

– Оттого что девичий стыд иметь надо. А твои-то глазки уж больно хороши, да ярки, коханочка моя, – ласково заметила Евдокия Никитична, поправляя одеялко девочки и погладив ее по ручке. – Синь то глазок своих небесных ты под ресничками прячь, а то леший увидит их, да утащит тебя в лесную чащу.

– Как это утащит? – испуганно пролепетала девочка.

– А разве лешие и вправду есть? – тут же подхватила замирающим голоском Лиза, чуть приподнявшись на кроватке и смотря в сторону няни.

– А как же, – кивнула со знанием дела Евдокия Никитична, – Он в дремучем лесу живет. Да людей, которые заблудились, к себе в чащу на болота заманивает, а самых красивых девок сам крадет.

– А батюшка говорит, что леших на самом деле нет и это все сказки только, – заметила тихо Лиза.

– Это оттого что он не видел его. А народ то правду сказывает. Так что одни, яхонтовые мои в лес не хотите.

– А как же землянику лесную собирать? – спросила Катюша.

– Берите с собой кого из дворовых или из девок сенных, а то матушка Ваша очень печалиться будет, если леший утащит вас в свое логово. Он уж страсть как красивых девок любит заманивать в свои дебри.

– А зачем ему девки? – спросила наивно Катюша.

– Он их привораживает, да в жены себе берет. А затем они лешайчат рожают. А девицы так и живут горемычные в лесу, ибо выйти из заколдованной чащи не могут, оттого что леший им тропы им показывает.

– А как узнать этого лешего, какой он? – поинтересовалась тихо Катюша, замирая от страха.

– Да люди сказывают, что облик его разный бывает. Может привидеться он ростом с дерево, а может и карлик. Одежи-то у него лохматые из шкур да коры лесной. На человека похож, только страшный, да обросший весь. А глаза то у лешего всегда зеленые, колдовские, такие, что могут заставить человека забыть обо всем и дом свой и родню…

– Нянюшка мне страшно. А, вдруг нас тоже леший украдет? – пролепетала Лизонька, которая хоть и была старшей, но более боязливой, чем младшая сестра Катенька.

– Вот потому и говорю Вам, коханочки мои, глаза то опускайте, да одни то не гуляйте по лесу, – объяснила няня с любовью.

– Но как же нянюшка, а разве никто не может помочь этим несчастным девицам? – вдруг спросила Катюша, которая была довольно бойкой девчушкой. – Разве жених девицы не может убить этого лешего и вызволить ее из леса?

– Если жених то отважится в заколдованную лесную чащу идти за невестой своей, то конечно может попытаться спасти девицу, если найдет ее. Но убить то лешего невозможно, – завораживающим голосом произнесла няня. – Ведь он дух лесной… и обличия принимать всякие может… да и невидимым стать… одолеть то его никак нельзя…

“ Купола горят, в волосах венец, за спиной стоят братья и отец. Верю я, Бог простит грех мой последний, украду тебя я на глазах у всех…“

Слова Е.Ваенги

Санкт – Петербургская губерния,

Капорский уезд, усадьба Александровка,

1759 год, Ноябрь

Вечерний полумрак окутал имение Пашковых. Темная библиотека на втором этаже деревянного усадебного дома озарилась светом от ярких факелов, горящих на улице. Дикие крики во дворе и стрельба, заставили Катюшу быстро отложить книгу и подойти к окну. Сквозь иней через холодное стекло девушка едва разглядела множество незнакомых людей на заснеженной улице. Несколько дюжин бородатых мужиков в темно серых зипунах, с ружьями и красными разгоряченными лицами, заполняли почти все пространство около дома, стреляя из ружей, и жестоко дрались с дворовыми слугами, которые выбежали на двор. Несколько нападавших были верхом.

Конец царствования Елизаветы Петровны, ознаменовался неспокойным временем. Неимоверный гнет и бесправие народа, которые ужесточились в правление дочери Петра, привели к многочисленным бунтам и недовольству крестьян. В те годы во многих российских губерниях спонтанно возникали и множились разбойничали шайки, которые пополнялись беглыми крепостными крестьянами и солдатами-дезертирами. Атаманы бандитских отрядов требовали денег у помещиков, угрожая расправой. Разбойники, вышедшие из народа, жгли усадьбы, мучили и убивали людей, бесчинствовали на реках, нападали на проезжих, оскверняли даже церкви. Крестьянские волнения вспыхивали повсюду, иногда под самым носом императрицы. Едва двор Елизаветы Петровны перебирался в Москву, поступали сведения об усилении разбоев и грабежей в Санкт – Петербурге. А когда государыня возвращалась обратно в столицу, тут же поступали доклады об массовых бесчинствах и убийствах в Московской губернии. Правительство было вынужденно постоянно отправлять военные отряды на вырубку леса по обе стороны дороги от Петербурга до Москвы, для обеспечения безопасности и усмирения недовольных крестьян. Однако все эти меры не имели должного эффекта, и разбойники не боялись гнева государыни и вершили свой суд над неугодными им помещиками.