Эбрахим Голестан - Мы с сыном в пути

– Поднимайся, дружок, пойдем внутрь, – сказал я.

– Но мы же только вышли.

– Сам видишь, интересного мало – вонючий дым да грузовик ревет.

– Я хочу досмотреть.

– Черт бы побрал этот прокол.

Я откусил ломоть хлеба, поднялся и пошел внутрь посмотреть, как там наш шофер. Он спал, уронив голову на руки и навалившись грудью на стол. Я пошел обратно. Подбежал его напарник, запомнивший меня.

– Сейчас, сейчас. Чуток вздремнет после обеда – и сразу поедем.

– Здесь дыму много, – влез сынишка, – давай подойдем поближе.

– Ладно, пойдем.

Мы перешли дорогу. Про Эшкбуса больше не пели. То ли по сценарию ему полагалось появиться позже, то ли стрела, которую он целовал, уже торчала из позвоночника его врага. Продолжение рассказа о храбрости сына Заля утонуло в дыме и реве грузовика. Барабанщик все бил в барабан, трубач трубил, а силач бегал вокруг рваного ковра, сжав кулаки. Подле них толпились нищие ребятишки. Заметив нас, барабанщик принялся бить еще сильнее, призывая правоверных раскошеливаться. У лавок под деревьями несколько мужчин глазели на представление, прислонившись к стене или присев на корточки.

– Зачем он бегает? – спросил сын.

– Разминается.

– Как это?

– Перед представлением.

– Как это?

– Он разминается перед тем, как начать представление.

– Как это?

– Знаешь, хватит.

– Перед каким представлением?

– Отстань.

– Уважаемый, выезжаем, – крикнул напарник шофера.

Сын погрустнел.

– Я хочу досмотреть.

– Ничего, в другой раз досмотришь.

– Когда в другой раз?

– Пора ехать, – сказал я и собрался было идти.

– Да-да, пожалуйста, поторопитесь, – поддержал напарник шофера.

Сын схватил меня за руку, пытаясь задержать.

– Ну, поехали, малыш. Вон дядя нас ждет.

– Давай на другом грузовике поедем.

– На каком?

– Ну, на следующем. Давай останемся досмотрим, а?

– Какой еще следующий грузовик? Откуда мы его возьмем?

– А зачем говоришь, что в другой раз досмотрим? Я потянул его за руку. Он упирался, пытаясь заставить

меня подойти поближе. Водитель грузовика подошел к машине, сел за руль и включил зажигание.

– Пошли, не заставляй людей ждать. Со слезами в голосе сын тянул:

– Не пойду. Иди сам. Водитель посигналил.

– Одну минутку. Сейчас идем, – крикнул я и повернулся к сыну. – Покривлялся – и достаточно. Шевелись.

– А я хочу досмотреть.

– Не капризничай.

– Мне какое дело, что тебе надо колесо заклеивать.

– Заки! Разве мы не вместе приехали, не в одной машине? Разве нам с тобой не надо в город, домой?

– А почему мне нельзя досмотреть?

Шофер опять посигналил. Я показал, что, мол, уже идем.

Балаганный силач все носился по кругу как угорелый. Барабанщик без устали бил и бил в свой барабан, а красноглазый трубач изо всех сил раздувал щеки. Я понимал: мальчик не виноват, ему и впрямь нельзя не досмотреть. И сказал:

– Так уж и быть, оставайся!

Что я делаю! Как же его оставить?

– Ты умный мальчик. Никуда не уходи. Будь поосторожнее…

Это было ни на что не похоже, ерунда какая-то. Но я продолжал:

– …Да, поосторожнее. Или лучше сядь за тот стол.

И показал на стол, за которым мы обедали. Потом передумал:

– Нет, там же гарь. В общем, будь повнимательней, никуда не уходи.

Я достал монету в десять риалов и какую-то мелочь и высыпал ему в руку.

– Когда увидишь, что люди бросают им деньги, можешь тоже кинуть, если захочешь. Только не все сразу. Не за один раз. И пожалуйста, будь поосторожней.

Я погладил его по голове, подошел к грузовику и сел рядом с водителем. Тот спросил:

– А сынок ваш что же?

– А-а, – отмахнулся я, но, увидев, что этого недостаточно, объяснил: – Устал он. Я и сказал, оставайся, посмотри на актеров, пока я съезжу. Мал еще.

Шофер сонно улыбнулся. Я высунулся из окна и посмотрел на сына. Он одиноко стоял около ковра.

Когда грузовик тронулся, я помахал ему рукой, но он, по-моему, не заметил этого. Мы уехали.

По дороге шофер поинтересовался:

– Сколько вашему лет?

– Девять.

– Дай ему Бог здоровья.

Я смотрел вперед, на дорогу, бежавшую по равнине, словно ручеек. Никогда прежде мне не доводилось ехать так высоко в кабине.

– Хороший какой мальчуган, – продолжал шофер.

– Болтает много.

– Пока маленький, пусть себе говорит, что вздумается.

– Верно, говорить можно, что хочешь. Не люблю только, когда попусту болтают.

– Да, ездить с таким малышом – не подарок. Я слегка улыбнулся.

– Вертится, трещит без умолку, – продолжал шофер.

– Бывает, и спит. Шофер словно не слышал.

– Балуется, шумит. Развлекается, в общем.

– Иногда.

– Я мальчишкой… отец-то мой шофером был, так мне хотелось, чтобы он меня в поездку взял. И ни разу.

Дорога искрилась на солнце.

– Пока не помер, не разрешал даже, чтоб я шоферил.

– Надо же!

– Как бы там ни было, а ребенок – отрада в жизни.

– Ну, это зависит…

– Точно я говорю. Большая разница, когда у тебя дети есть.

– Разница только в том, что они есть, – усмехнулся я.

– И как это у вас духу хватило своего одного оставить. Я понимал, что поступил по-идиотски.

– Вы уж извините, но, если б это мой был, я бы одного его там не оставил.

Теперь уже было поздно, но все-таки не должен был я давать волю своему раздражению.

– Он просто никогда не видел бродячего цирка, вот и прилип – не оттащить.

Водитель замолчал. Проехали вершину холма. На обочине торчала моя накренившаяся набок машина.

– Спасибо большое. Вон она.

– Вы уж не обижайтесь. Я ничего такого не хотел…

Мы взялись за дело. Я помогал. Молча приладили домкрат и сняли колесо. Заклеили. Напарник водителя накачал камеру. Потом привели в порядок другое колесо. Я хотел заплатить шоферу, но он наотрез отказался. Марку держал. Даже для напарника ничего не взял. Собираясь уезжать, повторил:

– Не хотел обидеть, правда. Вы уж простите.

– Это я вам кругом обязан. Столько хлопот – мне даже неловко.

– Ну что вы. Извините, если что… И включил зажигание.

Я тоже сел за руль и поехал. Подъезжая к деревне, я увидел, как мой сынишка вскочил и опрометью бросился от ручья к дороге, размахивая руками, чтобы я его заметил. У меня отлегло от сердца: «Ну вот, все обошлось». Представление явно кончилось, колонна грузовиков бесследно исчезла. Кругом было пусто. Я затормозил у чайханы и открыл дверцу. Сын, забравшись внутрь, спросил:

– Что, поехали?

– Весело было? – поинтересовался я.

Мы медленно тронулись. Ковер уже свернули. Силач сидел, набросив куртку на голые плечи, наливал в блюдце чай, обжигался и дул на него. За деревней потянулась голая равнина, и я прибавил скорость.

– Ну вот, – сказал я, – зря ты с нами не поехал.

Сын молчал.