Владимир Киселёв - Европейский сонник

А это было уже совсем плохо. Всякому школьнику известно, что это обозначает не просто дворцовый переворот, но полную перемену правления с физическим уничтожением тех, кто правил государством прежде.

Сон длился лишь несколько мгновений. Но за то кратчайшее время во мне что-то будто надломилось. Во рту стало так сухо, как это бывает только при сахарном диабете, и, когда я провел языком по небу, мне показалось, что оно у меня заросло жесткими колючими волосами. Я вышел из-за стола и направился к выходу, где стоял столик с водой и фруктами. Я выпил содовой воды и, скрывая тяжелое дыхание, вернулся на место. Я решил не возвращаться сегодня домой, а поехать к своей женщине. На окраину города. Поближе к природе. Где нет и не может быть никаких записей снов.

Мы с ней давно не виделись. Месяц. А точнее месяц и четыре дня. Мы поссорились. Я не выдумываю, я действительно уже не помню, из-за чего именно произошла ссора. Из-за какой-то чепухи. Кажется, из-за того, что я вызвался сам помыть посуду после нашего ужина, а потом вдруг обиделся, что она мне не помогает. Она не любит мыть посуду, и я подозреваю, что в мое отсутствие грязные тарелки она попросту спускает в мусоропровод.

Во всяком случае, я не остался у нее на ночь, а уехал домой. И на следующий день не позвонил ей по телефону. И она мне не позвонила.

Сегодня я приехал без предупреждения. Как же она мне обрадовалась! Она вся словно светилась. Она смеялась и говорила, что это удивительное совпадение, что только чудом мы не разминулись, что сегодня она сама собиралась приехать ко мне, что она поняла: мы уже никогда и ни из-за чего не поссоримся. И к грязной посуде она меня теперь и близко не подпустит. Она сама будет ее мыть. Ведь это такое удовольствие – вымыть посуду после того, как из нее ел любимый. Прежде она этого просто не понимала.

При этом она все время приподнималась на носках, словно ей хотелось взлететь, и черные густые ее волосы, будто наэлектризованные, топорщились в стороны, и в концах нежных губ зарождалась счастливая улыбка.

– Подожди, – сказал я. – У тебя тут записей не ведется?

– Каких записей?

– Ну этих… Снов.

– Ну что ты? – удивилась она. – У нас здесь брусника. И медведи едят овес. И на мой семнадцатый этаж в окно залетают бабочки-бражники. С тихим свистом. Кого здесь записывать?… Ты приляг, – перебила она себя. – Отдохни немного. А я сбегаю за любовным напитком.

В наше время любовный напиток людям почти недоступен. Но у нее были свои каналы. И свое безошибочное понимание жизненных потребностей возлюбленного.

Появление человека на нашей территории относится к эпохе позднего палеолита. В произведениях Цезаря, Тацита и других римских авторов приведены сведения о племенах, населявших эти места в первых веках нашей эры. Вероятно, еще этими племенами было начато производство этанола путем несложных химических преобразований зерна. Это искусство процветает здесь и в наши дни.

Я лег на невесомое пневматическое ложе. И задремал. И увидел сон. И даже во сне меня обдало холодным потом. Так я испугался.

Вот уже месяц я работал над конструкцией автомата для продажи фасованной муки для оладий. Я придумал принципиально новую схему, но моя конструкция требовала нескольких редукторов при обычном движителе и поэтому не получалась.

Однако во сне я увидел мою схему вычерченной, словно в аксонометрии, движитель был перенесен вправо вверх, отпала надобность во всех редукторах. Автомат, построенный по такой схеме, будет работать точно и безотказно. И тут же во сне я осознал, что если по такой схеме организовать государственный переворот, то все в нем сработает так же точно и безотказно, как сработает автомат для фасовки и выдачи муки для оладий. Нужно лишь вместо стандартного двигателя поставить руководителя службы национальной безопасности.

Проснулся я от уже знакомого звучка «выо-вью-вью» и от острой головной боли. Болевая точка сидела где-то во лбу, над переносицей. Для меня это не было новым чувством. У меня всегда болело над переносицей, если я пугался.

Вот тебе далекая окраина! Вот тебе медведи-вегетарианцы! Вот тебе бабочки-бражники! Чтоб их всех черт побрал! Всех вместе, а потом еще каждого в отдельности! От этой электроники никуда не убежать. Еще в глубокой древности люди придумали специальные слова для того, чтобы самим себе объяснить и перед самими собой оправдать эскапизм – паническое бегство от действительности, полное бездействие. Ананке. Фатум. Кисмет. Судьба. Мне теперь тоже оставалось только положиться на судьбу. По-видимому, у них там в службе безопасности стоял специальный селектор. Он и отбирал сны.

Сон в руку. Существовало такое старое, недавно возрожденное газетами выражение: сон в руку. Вернулась моя женщина, улыбнулась мне широко, доверчиво и с каким-то ожиданием сунула руку в модный теперь мешочек из сезаля и вытащила оттуда за волосы мою голову. В натуральную величину! Сходство было полнейшим. Слепок. Она стеклодув. И за время нашей разлуки она изготовила мой портрет из цветного стекла. И волосы тоже были стеклянные – тончайшие мягкие нити. Но была и разница. У меня в голове после этого сна стало как-то пусто, а изготовленный ею сосуд был полон. Этанолом.

Мы развели принесенную ею жидкость водой высокой очистки в сосуде из тонкого, невесомого стекла, добавили немного жидкого кислорода, чтобы охладить смесь, согревшуюся в результате реакции, а потом мы пили, ели лягушек, на которых уже открылся охотничий сезон, и говорили в основном «о странностях любви», как обозначил такие разговоры поэт.

У нас осталось немного времени на сон, как, наверное, у всех мужчин и женщин после примирения, затем спал я крепко, меня не будили никакие «вью-вью-вью», проснулся я первым, умылся, побрился, позавтракал поджаренным хлебом и кофе, в который добавил для вкуса капельку этанола. Я попрощался с ней коротко и весело, так, словно вечером непременно возвращусь. Мне очень бы хотелось вечером вернуться, но я сильно сомневался в том, что мне это сегодня удастся осуществить. По чести говоря, я сомневался и в том, удастся ли нам вообще когда-нибудь снова увидеться.

Я спустился на лифте и вышел на зеленый газон перед домом. Тихо шелестел мелкий дождь. Весенняя водяная пыль. Как сказал об этом великий современный поэт:

По утверждениям литературоведов, это стихотворение написано на так называемом «языке близнецов». Как известно, близнецы часто создают в раннем детстве для общения между собой свой особый язык, непонятный для окружающих, даже для родителей. Читателям такая манера поначалу тоже кажется чуждой и непонятной. Каждое слово в отдельности лишено смысла. Но если это четверостишие прочесть про себя по меньшей мере тысячу раз, то непременно, как и задумал поэт, ты увидишь зеленую траву, услышишь легкий шум дождя в упругих стойких травинках и почувствуешь себя близнецом природы.