Евгений Коротких - Черный театр лилипутов

— Прямо!

Водила знал Школьника лет двадцать пять. Замкнутый, крепкий мужик, он прекрасно знал, что от судьбы все равно никуда не уйдешь, и поэтому на его лице не дрогнул ни один мускул, когда и еще через час колхоза «Нива» не оказалось на месте.

— Яков Давыдович, вы знаете, как мы вас уважаем,

— нервно зачесался ударник Вася. — Так постройте нам колхоз за тем бугром. Горох, — обратился он к Анатолию Юрьевичу, — это твой друг, мы ехали по прямой два часа, мы уже в другой области, почему ты не посоветовал ему свернуть вправо?

— Или влево? — отозвался басист Лева.

— До конца моей дружбы у Яши остался еще целый час, ровно столько, чтобы доехать до колхоза, — вздохнул Горох. — Где колхоз, Яша? Выньте его из-за пазухи! Куда вы его дели?

— Не мешайте мне думать! — схватился за голову Школьник, разбираясь в записях. — Ну, конечно! -^ подпрыгнул он с загоревшимися глазами. — Я же сказал, чтобы вы свернули у той березы! — крикнул он Ивану.

— Ничего ты мне не говорил, — безразличным голосом буркнул Иван.

— Полный назад! — замахал руками Яков Давыдович.

— Вася, Толя! Вы слышали, что говорит этот человек? У меня память лучше фотоаппарата!

Но его никто не слушал. Все боялись за свое будущее и угрюмо погрузились в молчание. Школьник уткнулся головой в лобовое стекло и пожирал глазами дорогу. Ни одной встречной машины, ни одного человека или повозки. Район вымер. Солистка «Чертога дьявола» всхлипнула…

— Я так и знала! — простонала Майка. — В этой проклятой филармонии по-другому просто быть не может! Вы плохой человек, Яков Давыдович! Я только второй месяц замужем, а вы… Почему вы не на пенсии?

— Майя, солнце мое! — воскликнул трагично Школьник, протягивая к ней руки. — Я старый больной человек, не надо слез!

— Куда? — оборвал его Иван. — Еще один час прошел.

— Стой! — закричал Яков Давидович. Он выбежал из автобуса, обежал его несколько раз, поставил портфель на перекресток двух дорог и устремил горящий взгляд за горизонт. — Сворачивай налево! — после недолгих раздумий махнул он рукой Ивану.

Автобус доехал до Школьника, свернул налево, несколько раз сморкнулся, дернулся и затих.

— Приехали, — зевнул Иван. — Бензин кончился.

— Что вы такое говорите! — схватился за баранку Яков Давидович, отчаянно дергая ее в разные стороны.

— У нас концерт!

— Меня муж будет ждать! — закричала Майка.

— Вы что, не понимаете? — толкал Школьник Ивана.

— У нас концерт, а ее муж будет ждать! Майя может потерять голос!

— Я могу потерять мужа! — заплакала Майка. — Плевать я хотела на голос! Я мужа люблю…

— Яков Давидович, — пропищал соло на гитаре Качалов. — За что вы нас мучаете? В прошлый раз вы нас привезли в клуб, где никогда не слышали про электричество. Яков Давыдович, электрогитары питаются от тока! Посмотрите на меня, разве я похож на оперного певца? Почему я должен петь без микрофона? В клубе не было даже крыши, слова песни улетали в бездонное небо, не долетев до первого ряда!

— За какие грехи вы заставили нас разучивать с колхозниками народные песни и водить хоровод? — мрачно прогудел ударник Вася. — Мы рок-группа, а не русский хор. Горох, ты его друг, и ты с нами не водил хоровод, спроси Яшу: мы здесь погибнем?

— Вы не знаете, что такое зритель! — ужаснулся Школьник.

— Яша, — поднялся Горох, — народ хочет отлабать последний концерт, поберлять на шару в колхозе и подрушлять на кроватях у себя дома. Скажите, профессор, они могут надеяться?

Иван вдруг скорбно произнес:

— Машина. Может, бензином поможет.

— Что говорит этот человек? — пожал плечами Школьник. — Иван, вы бредите? Мы в России, а не в пустыне, у меня есть отличные таблетки от миражей.

Иван печально вздохнул… а в клубах пыли приближалось что-то железное, громыхающее и уж наверняка заправленное бензином.

— Стой! — заорал Школьник, кидаясь под колеса. — Стой!

Пыль осела, и все увидели ассенизаторскую машину. Могучий шланг, словно хвост дворняжки, был небрежно, эдак форсисто, зачесан за ухо кабины.

— Уйди с дороги! — показался перепуганный вихрастый мужичок с ожесточенным лицом. Христом Богом прошу! — давил он на газ.

— Стой! — повиснув на рогах машины, кричал Яков Давыдович. — Сегодня я башляю!

Словно два самца в брачный период, начисто забыв о времени, они ревели, оглушая друг друга, но как и ожидалось, трепетная, с неискусанными розовыми коленками Виктория досталась Школьнику.

В кабине что-то булькнуло, дверь открылась, и вихрастый мужичок чуть слышно прохрипел сорванным горлом:

— Уйди… Христом богом прошу… — Это был писк суслика во время бури. Это была окончательная победа, о которой Школьник еще не знал.

— Стой! — повиснув на самой высокой ноте, бил Яков Давыдович портфелем и головой по капоту машины.

Вихрастый водитель вылез из кабины, подошел к нему и прохрипел в самое ухо:

— Ну что тебе от меня надо?

— Отвезите, у нас концерт! — ударил Школьник головой в грудь водителя. — Вы не знаете зрителя!

— Да ты посмотри, что я везу, — в ответ ударил его головой в грудь мужичок, показывая рукой в сторону шланга и цистерны.

— А я что везу? Я что, по-твоему, везу! — отчаянно махнул рукой Яков Давидович в сторону «Чертога дьявола».

Мужичок был сражен наповал. Он с мольбой посмотрел на Школьника и жалобно прошептал:

— Слышь-ка… ну отпусти ты меня… у сына свадьба скоро…

— Вы должны любить искусство!

Шофер чувствовал, что сходит с ума, и если бы не Иван, трудно сказать, чем бы закончился для него этот разговор.

— Земляк, — сказал Иван. — Выручи бензином.

— Бензином? — радостно прохрипел водитель. — А у меня всего два литра осталось, только до гаража добраться… ну, я поехал.

— Держи жлоба! — схватился Яков Давыдович одной рукой за ускользающую добычу, другой — за сердце.

— Яша, — сказал подошедший Горох. — Я знаю, что до революции вы занимались французской борьбой, что вы хотите сделать с этим несчастным? Отпустите его, он не тренировочная кукла… Вам повезло, что я подоспел вовремя, — повернулся Горох к шоферу. — Скажите, в какой части географии мы находимся? И далеко ли отсюда колхоз «Нива»?

— Если напрямки, то километров десять, а потом вправо за леском и будет, — махнул мужичок рукой в ту сторону, откуда они недавно приехали.

— Добросьте нас до колхоза, — попросил Горох, — я же вам жизнь спас. Мы вас там заправим бензином.

Шофера заломали, но ни у него, ни у Ивана не оказалось троса, а веревки, которые имелись у Гороха в инструменте, буксировки не выдерживали. Школьник подошел к машине и начал ее внимательно осматривать.

— Яша, — приблизился к нему Горох. — Вы это серьезно? Уж не хотите ли вы нас… прокатить в цистерне, а сами прокочумать в кабине?