Виль Липатов - 01! 01! 01!

Анкетные данные. Мухамеджанов Рашид Баязытович, год рождения 1952, место рождения г. Москва, член ВЛКСМ, женат, место службы – начальник караула (командир взвода) 8-й военизированно-пожарной части, воинское звание – лейтенант, образование – Ленинградское пожарно-техническое училище МВД СССР.

Терминология. Разрешите перебить, прошу прощения… Вы употребили слово «пожарник» – это, позвольте доложить, не только неправильно, но и обидно для нас, бойцов!.. «Пожарниками на Руси издревле называли лжепогорельцев, то есть лиц, собирающих с „мира“ подаяния под видом людей, пострадавших от пожара. Ярко об этом пишет В. Гиляровский в рассказе „Под каланчой“… Далее! Б. Н. Тимофеев в книге „Правильно ли мы говорим“ справедливо указывает, в частности, что слово „пожарный“ – это прилагательное, превратившееся в существительное, родственное таким словам, как „дежурный“, „рассыльный“, „военный“ и так далее. Согласитесь, что как нельзя образовать слова „дежурник“, „рассыльник“, „военник“ – так нельзя и сказать „пожарник“! Еще далее! В четырехтомном словаре В. И. Даля работники пожарной охраны („служители пожарной команды“) именуются не иначе, как „по-жар-ные“! От имени и по поручению бойцов и командиров восьмой пожарной части прошу навести ясность в этом вопросе и… Если не трудно, не употребляйте сами слово „пожарник“! Меня коробит.

Место рождения. Годы, которые вы назвали детскими, потом отроческими, то есть самыми лучшими, как вы сказали, в жизни человека, провел в районе Лужников… Москва-река, Фрунзенская набережная, парапеты, скверы, подъезды, зеленый стадион, футбол на ярко-зеленом поле… Самые лучшие годы, вы сказали? Мне и сейчас хорошо! Ну, до сорока с хвостиком дожить еще надо, тогда и могу согласиться с вами, наверное, что детство-отрочество – лучшие годы… Район Лужников, в котором вырос, я и сейчас охраняю от пожаров. Здесь же познакомился с девушкой, которая через два с половиной года стала моей женой. Здесь же произошла у меня забавная и… сердитая встреча с художниками, но об этом, простите, потом. Извольте! О девушке, невесте, жене!

Невеста, жена. Приехал после первого курса на каникулы, пришел на стадион, вижу: девушка, точно такая, какую давно искал. Высокая, смуглая, восточного типа и, конечно, красивая… Немедленно принимаю решение: подойти, познакомиться, проводить домой! Как начинать знакомство? Ну, это дело неврастеников – пусть они колеблются… Подхожу, спрашиваю: «Кого ждете?» – «По крайней мере, не вас!» – «Ну, это вы ошибаетесь, девушка! Такая красивая только меня ждать может… Как вас зовут?» Молчит, немножко смутилась – мне это нравится. Принимаю решение окончательно: от задуманного не отступать, как от пламени пожара. Вижу: собирается уходить. Ну нет, дорогая! «Разрешите проводить?» – «Не надо, с незнакомыми не разговариваю, провожать себя не позволяю…» Так-так! «Все равно провожу, хоть убегайте – догоню!» Идем. Она по одной стороне улицы, я – по другой. Через километр, примерно, сближаемся. «Как вас зовут, девушка? Я – Рашид!» Снова молчит! Ну молчите-молчите. Идем дальше, в метре друг от друга… «Как вас зовут, девушка? – спрашиваю опять и строго одергиваю курсантский парадный мундир. – Я – Рашид!» Только у своего дома едва слышно прошептала: «Раиса…» – «Спасибо, Раиса, держите билеты. Мы с вами завтра идем слушать югославского певца Жоржи Марьяновича. Сбор – без пятнадцати девятнадцать. Жду! Спасибо за компанию, желаю спокойных, мирных, красивых снов!» – «Спокойной ночи… Рашид…» На Марьяновича является ровно без пятнадцати, пахнет от нее хорошими духами… Вот так! Вернулся в Ленинград доучиваться, начали переписываться, два года переписывались, а кончил училище, вернулся в столицу – через пять месяцев поженились. Ждем ребенка! Родится мальчишка…

Художники. На Фрунзенской набережной дома под номерами 52 и 46 заняты под ателье художников… Я их с детства знаю, недавно – тревога, сбор всех частей, срочный выезд. В доме 46 задымление на чердаке… Ликвидировали, вхожу в одну из комнат-ателье, подвергающихся минуту назад опасности, останавливаюсь перед мольбертами и разными картинами. Художники толпятся, на мой брезентовый плащ поглядывают. Один спрашивает: «Живописью интересуетесь, товарищ пожарник?» Ну, «пожарника» выдержал, а вот дальше… Второй говорит как бы задумчиво: «Это хорошо, когда пожарники живописью интересуются! Растет, растет эстетический уровень народа». И это выдержал, но негромко говорю: «Я, между прочим, четыре года учился в детской Московской городской художественной школе и кончил ее отлично… Мне вот этот ваш пейзаж не нравится: вяло и характер автора не просматривается!» Столпились они вокруг меня, заохали, заахали: «Неужели можно было променять палитру на ремесло пожарника?» Тут-то я и сорвался: «А что, тушить пожары – это не искусство? Да минуту назад мои бойцы в три раза больше искусства показали, чем вы в своем инфантильном пейзаже! Пишите письма, но не доплатные!» Мазила! Это о том, кто пейзаж написал, – акации у него весной на осенние осины походили…

Спит, как «пожарник». Клевета! Повторяю: клевета! Я, как начальник караула, имею право спать с 2-00 до 5-00:, бойцы – с 22.00 до 6.00, но это… Смеяться не буду, только улыбнусь! Кто может спать, если за ночь происходит минимум – это бывает редко, как слон без хобота, – четыре-пять боевых тревог, а обычно выезжаем восемь-десять раз… В те сутки, когда я и бойцы не дежурим, распорядок армейский: подъем на заре, умывание, уборка помещения, политинформация, строевые и учебные занятия, опять уборка помещения, опять учеба, два часа «личного времени» – вот и весь запас, но в течение них спать не разрешается. Написать письмо родителям, пришить пуговицу, почитать, поштудировать сложный учебник… У нас – электроника, материально-техническая часть не менее сложна, чем в летных, танковых, ракетных подразделениях… Спит, как «пожарник»! Желаю всем спать столько же, сколько спит ПОЖАРНЫЙ! На «гражданке» проснется в половине одиннадцатого – не событие, а проза… А пожарный?

Рапорт. Да, каждый командир и каждый боец после любого ликвидированного пожара пишет личный рапорт о перипетиях события, чтобы из них можно было воссоздать в случае надобности юридически точную картину… Есть! Догадался захватить с собой десятка два рапортов командиров и бойцов… Посмотрите! Я принципа вашего отбора не одобряю – вы взяли из стопки рапорта, написанные четким понятным почерком. Конечно, в каракулях разбираться трудно, да и лень, но… объясняю! Если рапорт написан спокойно, каллиграфическим почерком – это зачастую, но не всегда, значит, что автор пожара не тушил, а прохлаждался. У него, естественно, руки не дрожат, ожогов нет, сохнуть ему не надо – он и так сухой, а… Да! Рапорт пишется немедленно, сразу же после огнетушения, то есть через минуту после возвращения с места происшествия… Если хотите создать подлинную картину событий, прочтите каракули и обратите внимание на те рапорты, от которых еще дымом пахнет… Где мой рапорт о том пожаре, за которым меня собираются представить к правительственной награде? Вот! Да! Руки, как видите, ходуном ходили…