Виль Липатов - Капитан «Смелого»

– Прирожденный капитан! – замечает Уткин и, не интересуясь реакцией Яромы, принимает прежнюю позу – спокойную, созерцательную, точно и не он неожиданно вступил в разговор. Ярома хмыкает.

– Спиридон прав! – серьезно поддерживает капитан. – Чирков рожден речником. От отцов и прадедов унаследовал моряцкую жилку.

– Умишко у него, наблюдаю, безвычурный! – не сдается Ярома.

– Зря, Степан! – уже ревниво говорит капитан. – Валентин – моя надежда! В полночь разбуди парня – скажет, что под днищем «Смелого».

Не слышит Валька Чирков этих разговоров – врывается на пароход, дергает рычаг сифона, сквозь густой рев «Смелого» кричит в машинное отделение: «Товсь! Побежим скоро!», тем же стремительным аллюром выскакивает на причальный мостик, становится рядом с машинным телеграфом. И чудное дело происходит с Валькой – успокаивается штурман, унимает сумятицу рук, ног, гонит с лица восторженную улыбку. Руки твердо и властно ложатся на медные поручни, ноги находят устойчивую позу, глаза наполняются начальственной влагой, а крутой юношеский подбородок задирается вверх, показав две твердые складки. Мелко вздрагивающая под ногами палуба вливает в Вальку уверенность, солидно округляет движения, взрослит двадцатидвухлетнего парня, отняв наносный разухабистый шик, расхлябанность.

– На корме! Не зевать! – покрикивает Валька, и капитан незаметно для Яромы улыбается: в голосе Чиркова он слышит свои, капитанские, интонации, да и фраза – его.

– Надо бежать! – обращается к Яроме капитан.

– Отваливай! – хрипит Ярома.

– До свиданья! – Капитан протягивает руку.

– Отваливайте, отваливайте! – Ярома хватает руку капитана, судорожно сжимает и сейчас же отпускает. – За лежнями приглядывайте.

– Добро, Степан! Речники спускаются под яр…

Снова ревет «Смелый» – один длинный гудок, три коротких и еще один длинный. С деревянным грохотом падают трапы, змейками уползают на пароход швартовы. Торопливые слова команды, крики, звон меди, первые звуки поршней доносятся до Яромы. На причальном мостике стоит Валька Чирков и, прижав к губам рупор, командует сплавщиками. Капитан рядом с ним, облокотился о поручень, посматривает, как на плоту отдают швартовы.

– Немного попридержать! – гремит рупором Чирков.

В воздухе снова мелькают канаты, плот скрипит; булькают, падая в воду, комки глины с яра, у берега завиваются глубокие воронки. Медленно, нехотя передняя часть плота двигается за пароходом, а сам плот точно пристыл к берегу. «Смелый» натуживается, яростно бьет плицами, буксирный трос тревожно звенит. «Зачем держит швартову?» – сердито думает Ярома, торопливо затягиваясь папиросой. Он собирается крикнуть капитану, чтобы освободил швартову, но Валька опережает его:

– Отдать левую!

Плот отдирается от берега, крутой извилиной выходит в протоку. Капитан что-то говорит Вальке, и штурман нагибается над переговорной трубой. Над «Смелым» гаснет черный столб дыма, машина передыхает, но плот, уже взяв разгон, плавно струится из узкой гавани. Точно живой, идет плот по протоке.

– Так держать! – командует Валька.

Капитан отрывается от поручней, переходит на корму парохода, с которой лучше виден Ярома, стоящий рядом с кривой ветлой. Капитан машет рукой. Ярома отвечает. Он хорошо еще видит маленькую фигуру капитана, рубку, султан дыма, разноцветные колесики спасательных кругов. Потом яр заслоняет пароход, видны только мачты, а еще через мгновенье – не видно ничего, лишь плывет плот – далекое продолжение «Смелого». А потом и плота нет – быстро мелькают головка, сплавщики у ворота и маленький красный флаг.

Ярома остается один. «Все!» – бормочет он, когда головка скрывается за яром. Убежал капитан! Тяжелое предчувствие охватывает сплавщика… Представляется Яроме, как на будущий год прибежит на сплавной участок капитан Валька Чирков, рассеянно поздоровается с Яромой и пойдет распивать пузатый графинчик водки с дружком Гребневым, и будут говорить они о своих, непонятных Яроме, делах, смеяться и совсем забудут о капитане и о нем, старом сплавщике Яроме. Пройдет еще год, два, и принесет Ярома справку на серой бумаге, где сказано, что износился он. А по сплавному участку станет бегать новый начальник, такой же молодой и суматошный, как Валька Чирков.

– Товарищ начальник! – слышит позади голос Ярома. Старик оборачивается, недовольно смотрит на Гребнева.

– Собрали лес, Степан Григорьевич… – виновато, смущенно говорит Гребнев, – оплошка вышла…

– То-то! – отвечает Ярома и с непонятным любопытством разглядывает Гребнева. У парня крепкое обветренное лицо, широко поставленные серые глаза, маленький пухловатый рот очерчен твердо; на виске розовый шрам – царапнуло до кости бревном года два назад, когда в половодье разбирали затор на реке. Хорошее, смелое лицо у парня, а смотрит в сторону, виляет взглядом, чтобы не встретиться с глазами Яромы.

Начальник сплавного участка проводит ладонью по усталому, посеревшему лицу. Словно наяву встает перед ним сияющий, счастливый Валька Чирков… Бежит навстречу капитану, лучится смехом, радостью, любовью к Борису. «Моя надежда!» – произносит ревнивый голос капитана, затем Ярома слышит себя: «Мальчишка!» От этого голоса на душе становится муторно, тревожно. Затем перед глазами опять Валька Чирков, стоящий на мостике «Смелого», кричащий в рупор начальственно, уверенно. И фигура капитана рядом с ним – спокойная, доброжелательная…

– Собрали лес… – повторяет Гребнев, немного удивленный молчанием начальника, рассеянностью его обычно сурового взгляда. – Собрали…

– Хорошо, хорошо! – говорит Ярома.

Гребнев молчит. Он не понимает, что случилось с Яромой.

Майское солнце светит на сутулую спину Яромы. Идет он неровно – останавливаясь, раздумывая.

Над «Смелым», невидимые в эфире, бегут точки и тире: « Отбуксировал Чичка-Юле плот двенадцать тысяч четыреста кубометров тчк Готовьте запани тчк Через два дня войду Вятскую протоку тчк Держите связь нами тчк Валов тчк ».

Пальцы радистки Нонны в эфире вызывают бурю. Перебивая друг друга, захлебываясь, посвистывают передатчики диспетчерских, районного управления пароходства, обкома партии, лесосплавной конторы, лесозаготовительного комбината…

« Валов забуксировал Чичка-Юле плот двенадцати тысяч четыреста кубометров тчк… «Чапаев», вызываю «Чапаев». Большая новость! Валов буксирует двенадцать тысяч с лишним!» После телефона – опять точки и тире: « Обком партии возлагает персональную ответственность на директора сплавной конторы за безаварийную постановку плота тчк Обеспечьте наличие достаточно мощной гавани тчк Ваш адрес выехал работник обкома тчк ».