Виль Липатов - Лев на лужайке

В промышленном отделе газеты сидели трое: заведующий отделом Яков Борисович Неверов, Борис Яковлевич Ганин и Нелли Озерова. Окрещенные Никитой Вагановым «неграми», они и на данном, так сказать, этапе созидали непреходящие ценности. Заведующий отделом создавал передовую статью под свежим заголовком «Дню рыбака – достойную встречу», Борис Ганин с кислой физиономией писал очерк о каком-то начальнике – это он-то, известный противник начальства всех мастей и рангов; Нелли Озерова, гениальный организатор авторского материала, правила очередную статью под рубрику «На экономические темы». Шариковая ручка свистела, бороздя дрянную газетную бумагу, глаза Нелли светились творческим восторгом.

– Негритосам привет! – произнес Никита Ваганов после того, как с комфортом устроился на знаменитом дерматиновом диване. – Вы энаете все и еще немножко, Яков Борисович! Скажите нам, пожалуйста, кто изобрел шариковую ручку?

– Империалисты всех мастей! – мгновенно включился в игру заведующий промышленным отделом. – Чтобы не брызгали чернила, когда пишут клеветнические статьи.

Воплощением невинности, скромной красоты и трудолюбия была Нелли Озерова, как Гретхен с немецких солдатских открыток.

… Она, любовь Никиты Ваганова длиною в жизнь, родит от него ребенка, естественно, утверждая, что это ребенок ее мужа Зиновия Зильберштейна – крупного ученого, раньше Никиты Ваганова сделавшегося москвичом, а в конце концов – академиком, как и рассчитывала Нелли Озерова. Он будет даже выступать в газете «Заря» с блестящими статьями по вопросам сельского хозяйства. Зиновий Зильберштейн – обманываемый муж – всегда был и будет отгороженным от жизни книжным червем. Сына Нелли Озеровой родной отец не оставит без помощи и поддержки на протяжении всей своей жизни. Никита Ваганов сделает маленькое усилие, и инженер Владислав Озеров – мать ему даст свою девичью фамилию – станет начальником гигантского цеха и секретарем комсомольской организации на гигантском заводе, потом – следствие второго толчка – уйдет в заместители главного инженера. В отроческие годы сын Нелли Озеровой и Никиты Ваганова будет иметь модные джинсовые костюмы, батники, дубленки, магнитофоны, прекрасное теннисное снаряжение и так далее и тому подобное. Короче, он будет жить нисколько не хуже, чем дети Никиты Ваганова от законной жены Ники Астанговой… А сегодня Никита Ваганов не знает, что будет любить Нелли Озерову всю жизнь…

– По той же причине шариковые ручки пришлись по душе Бореньке Ганину! – торжественно заявил Никита Ваганов, зная, о ком и что пишет Ганин. – Интересно знать, какого директора он сейчас снимает с работы, не брызгая чернилами? Боря, отзовись!

– Мешаешь! – лениво откликнулся полный и рыжий Борис Ганин. – Прерываешь крылатый полет моей творческой мысли, а сам, конечно, уже отписался… Ну, угробил Володьку Майорова?

Погладив себя по животу, Никита Ваганов важно ответил:

– Мы не угробили! Мы их учим жить. Мы не какой-нибудь там кровосос Ганин, который отнимает партийные билеты и сеет по сибирской земле детей, протягивающих исхудалые ручонки к своим еще вчера титулованным папам… Нелли, он зверь, этот Борис Ганин, не правда ли?

Нелли Озерова нежно ответила:

– Нет, он хороший и добрый! Боря, я – твой союзник!

Заведующий отделом Яков Борисович Неверов сказал:

– Вы не поверите, Никита, но «Я наоборот» пишет хвалебный очерк о директоре сплавной конторы…

«Я наоборот» – так Яков Борисович Неверов назвал Бориса Яковлевича Ганина; и эта кличка закрепилась за обоими.

Никита Ваганов принялся внимательно изучать полного, рыжего и низкорослого Борьку. Лицо горело, глаза пьяно влажнели, руки от возбуждения подрагивали – такого еще не бывало в обозримом прошлом. Снимал с работы директоров и всякое начальство Борис Ганин с холодной головой и стальными руками. Никита Ваганов как бы между делом продолжил:

– Боря, я знаю, кто герой! Это Александр Маркович Шерстобитов?

О! Да, да и еще раз да! На самом деле сильная личность, на самом деле глыба, на самом деле директор милостью божьей, но кто первым навел Ганина на Шерстобитова и почему навел в то же время, когда Никита Ваганов собирался в статье «Былая слава» смешать с опилками директора другой – в принципе неплохой – сплавной конторы? Была, была связь между этими двумя событиями! Ох, как легко остаться в дураках! А почему Никита Ваганов все-таки выжидал, хотя мог бы уже снимать прохладные сливки с известного одному ему дела…

– Батю-ю-ю-ю-шки энд мату-у-у-у-шки! – произнес Никита Ваганов.

Мысль работала лихорадочно, а поэтому плохо и примитивно. Не значило ли все это, что события уже происходили, а не собирались происходить, как думал пять минут назад Никита Ваганов. Машина, получается, вращалась на полном ходу, а он, Никита Ваганов, весенним теленком разгуливал по кабинетам, простаивал в нерешительности возле редакторских дверей, болтал как ни в чем не бывало с Егором Тимошиным. Преступная и расслабляющая нерешительность, интеллигентское самокопание, размягчение воли, слабинки характера, потеря бдительности – так можно пропустить и тот час, когда небо осыплют алмазы и в парках закрутятся карусели!.. Скоро, буквально через сутки, выяснится, что Никита Ваганов ничего не пропустил, ни на секунду не опоздал, он, если хотите, сделал несколько опережающих события шагов…

– Боря, дорогой Боря! – проникновенно сказал Никита Ваганов. – Лучше возьми нож и зарежь Шерстобитова, чем публиковать о нем очерк… Смилостивься, Боря!

… Именно после опубликования очерка звезду Александра Марковича Шерстобитова на некоторое время прикроет облачко, и по элементарно ясной причине. Газета с очерком ляжет утром на стол директора комбината «Сибирсклес» Арсентия Васильевича Пермитина, он прочтет его, рассвирепев до неистовости, немедленно свяжет логической нитью два события: хвалебную оду Шерстобитову и разгром Майорова – любимца. Позиция областной газеты «Знамя» обнажится, действия редактора Кузичева окажутся точно направленными. В статье о Владимире Майорове будут употреблены эпитеты «сговорчивая беспринципность», «бесхребетность», тогда как в очерке о Шерстобитове рассыпаны эпитеты: «честный», «принципиальный», «неподкупный».

– Прогоните меня! – жалобно попросил Никита Ваганов. – Мне надо трудиться!

– Иди прочь, Ваганов! – обрадовался Ганин. – Знаешь, иди себе, иди, иди, иди…

Никита Ваганов пошел прочь из промышленного отдела областной газеты «Знамя», чтобы уже в своей комнате, хорошенько и окончательно все продумав, принять решение. Решение твердое и безоговорочное… Он поднял телефонную трубку, набрал номер: