Андрей Малахов - Мои любимые блондинки

Лена Пятницкая с бесконечным уважением относилась к бывшей телеведущей, известной московской мемуаристке Лидии Ивановой. Но, вспоминая последнюю фотосессию Ивановой, возлежащей в бассейне» наполненном вареными макаронами, Лена тихо порадовалась, что любительница спагетти уже насладилась банным релаксом. Два часа в любимой парной она сможет провести вполне спокойно, без бесконечных рассказов Ивановой о молодых мужьях.

Зайдя в пустой полутемный зал, Лена блаженно растягивается на верхней полке, но расслабиться не успевает: дверь раскрывается, запустив в парилку двух ее заклятых приятельниц. Пятницкая обрадовалась, что забралась так высоко.

– Где, интересно, мы их найдем? Ханга, тоже мне, дает! – Первая дама вносит в парилку деревянную шайку с березовым веником.

Вторая понимающе кивает и достает настойку эвкалипта.

– После той бани даже этого министра сняли! – продолжает первая.

– Вы не против? – спрашивает вторая Пятницкую, не узнав ее в клубах пара.

Что-то промычав в ответ, Лена быстро поворачивается к стене и раскрывает уши пошире.

– Наша новая соведущая вполне могла бы изобразить одну из этих девиц! – хихикает первая.

– Да уж, – вторая брызгает на горячие камни ароматную жидкость, – и репетировать не надо!

– У меня, правда, есть надежда на один железный источник. У брата друг в ФСБ работает, обещал позвонить!

Вдыхая роскошный запах, Пятницкая старается лежать не двигаясь.

Героинь нашумевшей истории – скромных девушек, которые допарили до увольнения министра внутренних дел, – еще полгода назад страстно желали видеть на всех телеканалах страны. Сама Лена много раз пыталась выйти на этих радетельниц чистоты, но поиск результата не дал. И вот сегодня сотрудницы конкурирующего шоу, а это были именно они (Оля и Люба работали в «Принципе Домино» и иногда взаимообразно выручали Лену телефонами звезд), разбередили старую рану, пытаясь забить победный гол в профессиональные ворота Пятницкой. Догадливые редакторши решили соединить главных ньюс-мейкеров недели – «оборотней в погонах» – с былой историей помывки министра. При таком раскладе градус скандала, а соответственно и рейтинги были им обеспечены. Такого удара Лена пережить не могла. В эту секунду она почувствовала себя Зиданом на чемпионате мира.

– Девочки! Кого попарить?

Никогда еще приход нового банщика так не радовал Пятницкую. Она поняла, что, расставшись с неутомимой Ивановой, рано поблагодарила небо за безмятежный отдых. Судьба, как автоответчик, в любой момент могла напомнить о себе. Лена резко поднялась и, закрываясь простыней, быстро вышла из парной…

Когда люди заявляют, что ордена и медали их не интересуют, они лукавят. Конечно, сегодня вместо почетной грамоты и поощрительной отметки в трудовой книжке все хотели бы наличными и побольше. Но в телевизионном мире денежных премий не придумали и высшей отметкой для любого труженика российского эфира была и остается награда телеакадемии – ТЭФИ. Про тех, кто грезит получить «Эмми», умолчим.

Почему я дважды был в числе номинантов и дважды оставался без статуэтки в виде Орфея, в общем, понятно. Хотя, если честно, совсем не понятно. Но, собираясь на церемонию в третий раз, я был уверен, что если снова не получу разрывающего сердце древнегреческого певца, то моим кардиологам уж точно работы прибавится.

– Вы знаете, что у вас еще и невралгия? – сказал мне врач после того, как я слег с тяжелым отравлением, отведав в самарской командировке сметаны на местном рынке.

– Доктор, я бы удивился, если бы ее не было! – показной бодростью в голосе я старался обмануть только себя.

Но пройти курс лечения полностью было невозможно – впереди маячил ТЭФИ.

Как должен вести себя на самой главной церемонии российских телевизионщиков человек, отдавший Останкино уже больше десяти лет жизни? В 2003 году, например, я появился среди черной фрачной толпы собратьев по ремеслу в оранжевой футболке с надписью «Люблю Елену Хангу!».

– Очень мило! Я растрогана! – моя коллега ведущая рассматривала футболку под прицелами телекамер. – Подаришь?

– Нет проблем, Леночка, – улыбнулся я и, сбросив пиджак, стал стягивать футболку.

Такого поворота событий Ханга явно не ожидала.

– Может, потом? – Она встала почти вплотную, пытаясь закрыть меня от папарацци. – Для меня и без свидетелей ты бы мог повторить этот локальный стриптиз, – улыбаясь, перешла на английский темнокожая дива, – Но что скажет мой муж, когда утром раскроет газеты?

В этот год все мои эскапады отменялись.

– Андрей, пожалуйста, корректно и без сюрпризов! – последнюю позицию особо выделила, вручая мне 2 билета в 5-й ряд, первый помощник генерального Маша.

На церемонию я решил пригласить с собой Марину…

– Какое свинство! – возмущаются мои редакторы.

– Я себе сапоги замшевые купила! Сумку! Бюстгальтер черный за две тысячи! – бушевала Наташа. – А для нас ни одного билета?!

Кроме меня, на ежегодный телевизионный праздник никто из нашей программы попасть не смог.

Такая практика была обычной. Приглашения получали влиятельные государственные чиновники, настоящие и потенциальные спонсоры и другие VIP-персоны. Поэтому перед началом действа среди горстки профессионалов клубились страшно далекие от телевизионного процесса люди, а их жены и любовницы старательно изображали бомонд, ревниво разглядывая спутниц известных ведущих.

Сознавая всю ответственность предстоящего, Марина срочно улетела в Париж для покупки нового вечернего платья. Когда машина остановилась и она вышла ко мне в длинной розовой комбинации с практически голой грудью, я засомневался в креативности французских кутюрье и в адекватности Жана Поля Готье… Но сияющей от удовольствия подруге я ничего, разумеется, не сказал. Контраст с моим черным смокингом стал особенно заметен, когда операторы, фокусируясь на прибывающих гостях, укрупнили нашу парочку. Всюду были расставлены плазмы, и Марина, увидев себя на большом экране, обвила меня рукой и нежно поцеловала в щеку.

Самих телевизионщиков, обменивающихся друг с другом менее романтичными поцелуями, интересовали не подружки и жены коллег, а дамы статусные.

– О, Ирочка! Какая радость!

– Можно приложиться к царственной ручке, Ирина Евгеньевна?!

При виде телекритика Ирины Петровской самые «недоступные» представители нашего цеха становились простыми ребятами из спальных районов. Но Ирина – профессионал и женщина умная, поэтому всякую неправду сразу отметает. Первая большая статья обо мне, которую Петровская опубликовала семь лет назад, была ядовитой и разгромной, и я, перечитывая ее по многу раз ; страшно переживал. С годами, раскрывая пятничные «Известия» с ее рубрикой, я нередко хохотал так, что начиналась икота. (Как вам такое: «Большая стирка» очень похожа на «От всей души» – только наоборот»?) И то, что этот смех был иногда смехом над самим собой, моего отношения к Петровской не меняло.