Олег Маловичко - Тиски

– Летом можно пати устраивать на открытом воздухе. – Я прикидываю в уме разные варианты. – Даже можно фестиваль замутить, как раньше рэйвы, по­мнишь?

– Да ни хрена я не помню, я же не клубный! Представляешь, как ты здесь развернешься? Ну что, красавчик, берешься?

Это предложение не из тех, от которых отказываются. Но если я возьмусь, обратной дороги уже не будет. Возможно, ее не было и раньше, но у меня всегда оставалась лазейка мечты. Теперь не будет и ее.

– Денис, я не понял, ты от радости слова сказать не можешь?

– Ну, я не готов как-то. Не знаю, получится ли у меня.

– Так и не узнаешь, если не попробуешь. Ты справишься, в этом ничего сверхсложного нет. Я в тебе уверен. Я всегда помогу, если что. Ты хоть представляешь, какие мы здесь объемы сможем крутить?

– Ты собираешься торговать здесь?

– Нет, ты с ума сошел? Я не для того это место строил, чтобы его палить сразу. Оно нам для другого понадобится.

Первые четыре недели работы в клубе я проклинаю себя, Вернера, публику, Крота и Таю.

Знаете, каково это, работать в клубе? Руководить им? Понимаете, сколько времени это сжирает?

В кино хозяев клубов изображают холеными красавцами, обалдевшими от двадцатичетырехчасового гламура, секса и выпивки; с холодным прищуром взирают они на мельтешащие на танцполе тела, словно капитаны с мостика.

Все не так. Нужно крутиться. Нужно контролировать. Поваров, халдеев, барменов, диджеев, охрану, танцовщиц, Крота, пытающегося их трахнуть. Помогает только Пуля – он с видимой охотой взял на себя финансовый вопрос, и с моих плеч спала хотя бы часть забот. Вернер не особо парится отчетностью. Собственно баланс клуба его интересует мало, потому что главная задача «Гетто» (как вам название, кстати? Я придумал) – отмыть часть его подпольных доходов. Чтобы не наглеть, мы выведем клуб в плюс после первых трех месяцев работы, и тогда он превратится в замечательный источник белого дохода для Игоря.

А ведь мне еще заниматься и старой работой. Никто ее с меня не снимал. Поэтому прибавьте к моему графику еще два еженедельных визита к Озику, сопряженных с необходимостью проходить навязшую в зубах игру в конспирацию, когда Озик смотрит на тебя каждый раз как на стукача, приведшего на хвосте две роты ОБНОНа.

Как это задумано: после неизбежно убыточных первых месяцев работы клуба он начнет вдруг давать сумасшедшую прибыль. Каждый его отросток – зал игровых автоматов, бильярдная, бар, ресторан. Естественно, в реальности ничего подобного. Клуб будет ширмой, которая позволит Игорю ввести деньги в легальный оборот, уплатив с них налог и поделившись, таким образом, наркодоходами с государством.

Но Вернер не был бы Вернером, не отыщи он и здесь небольшого бонуса, дополнительной возможности подстегнуть главный бизнес.

Привлечение потребителя, говорит он. Идея осенила его в одном из торговых центров лет пять назад. Он ждал кого-то, тот опаздывал, и от нечего делать Игорь рассматривал все окрест. По этажам дрейфовали семейные группы – папа-хряк, предводительница семьи жена-акула, походящая на статую, прилепленную для устрашения на нос древнего корабля, и следом – пара детишек, измазанных мороженым.

Одна из пар проходила мимо – родители, не обращая внимания на детей, спокойно, в выработанной и согласованной за годы супружеской жизни манере переругивались. Жена настаивала на покупке новой кофты, а муж стремился этой траты избежать, мотивируя решение тем, что через неделю начнется распродажа и они купят эту кофту вдвое дешевле, все равно сюда ехать, они каждые выходные и так здесь.

Рядом за столик присела другая семья, собравшаяся в кино. До начала сеанса оставалось, как понял Игорь из их разговора, еще полчаса, и они решили скоротать их за едой и руганью. Муж обещал надувшейся жене, что в следующий раз они точно пойдут на мелодраму, а сейчас ему хочется посмотреть боевик. В следующий раз, парировала супруга, нам никуда не удастся пристроить дочку. Прекрасно, не сдавался муж, значит, посмотрим мультик.

Их дети вырастут, подумалось Игорю, и повторят их путь. Из магазинов игрушек они переместятся в музыкальные, сменив трансформеров на рэперов, потом, перешагнув очередной возрастной рубеж, обнаружат себя зевающими в ожидании жены, роющейся в куче распродажных тряпок, – главное, что они никогда не покинут границ торгового центра. Они будут ходить сюда каждые выходные, как сто лет назад люди ходили в церковь.

И тогда, говорит Игорь, я подумал, что нечто подобное можно осуществить и в нашем бизнесе. Создать клиентскую базу с младых ногтей. Зацепить малолеток игральными автоматами, перетянуть их на дэнсфлор, затем – в стрип-клуб, а дальше – в ресторан. Параллельно – провести их от марихуаны, через таблетки – к героину. И даже если потом они слезут – они всегда будут знать, где взять снова. Нет, мы ни в коем случае не будем своими руками торговать в собственном клубе. За нас это будут делать другие. Шныри. Никаких крупных партий. Несколько дозняков. Главное – прикормить клиента, чтобы он всегда знал, куда идти. Не надо беспредельничать и жадничать. Один постоянный клиент стоит десяти эпизодических. Заглотивших крючок мы будем переводить на городское снабжение – незачем лишний раз светить клуб. Здесь, в «Гетто», у нас будет Церковь Первой Дозы.

За месяц на нас наезжают дважды – оба раза с подачи Дудайтиса. Всякий раз майору приходится довольствоваться поимкой нескольких шнырей. Если во время первого налета я испугался, то второй воспринял почти буднично. Чтобы уколоть майора, я опустился лицом вниз и завел руки за голову – точь-в-точь как в день нашего знакомства в автомастерской Вернера, а потом крикнул с пола повару, чтобы он приготовил мне ристретто.

Я чертовски устаю. Так, что иногда нет сил добраться домой. Тогда приходится спать в кабинете, на узком диване сбоку от стола. В качестве элемента дизайна этот диван практически незаменим, но спать на нем почти невозможно – я отрубаюсь не благодаря ему, а скорее вопреки. Когда просыпаюсь в середине дня, тело ломит, и я кажусь самому себе только что выпиленным из полена деревянным человечком, а от одежды пахнет потом. Так происходит и сегодня.

Я иду в душ на первом этаже. До открытия клуба еще три часа, и выгляжу я дико – на мне яркие, ниже колена купальные шорты гавайской расцветки, топ с оборванными рукавами, случившийся из винтажной футболки Led Zeppelin US Tour 77 с изогнувшимся Сван Сонгом в центре, и тапки со стоптанными задниками. Через плечо переброшен кофр с костюмом. Таким туристом я прохожу через кухню.

Чтобы прийти в норму, мне приходится полчаса стоять под душем, подставив лицо струям и меняя температуру воды, а после выдуть две чашки эспрессо кряду. За ночь таких чашек будет еще не меньше десятка. После пятой появится ощущение, что ты ходишь, не касаясь ногами земли. Птица рекомендует перейти на кокаин, но мне пока рано во второй мир. Я вдоволь насмотрелся на метисов. Сначала ты жрешь кокс, потом кокс жрет тебя. Наркота – как набирающий скорость поезд, на подножку которого ты пытаешься запрыгнуть, – тебе приходится бежать все быстрее и быстрее, и рано или поздно ты или спотыкаешься и падаешь под колеса, или запрыгиваешь-таки на подножку, и локомотив уносит тебя к вершинам сияющего Ничто. Примерно такими банальностями я отделался от Птицы.