О`Санчес - Кромешник

– Эй ты, запердыш, не тебе голос подымать среди людей, не то одним щелчком калган снесу. А то ишь – королём себя почувствовал среди профур. Рыжий-то хоть крокодил, а ты вообще жабеныш.

– Что-что ты про Патрика брякнул? – моментально обозначил себе отмазку Гек. – А ну-ка, встань, рыло! – И, не дожидаясь, пока тот действительно встанет, опёрся руками о сиденье своего стула, приподнялся таким образом на десяток сантиметров и резко выбросил правую ногу вперёд, дополняя скорость и силу удара движением корпуса. Парень выглядел уж очень крепко сбитым, и Гек, к будущему неудовольствию своего ментора, «купился» на это – перестарался с ударом. Челюсть – это всегда челюсть, а черепную коробку хоть каждый день тряси – бронированной не станет. У черномазых, говорят, черепа и мозги к ударам более стойкие, но Дуст не негр, сразу вырубился, глазки закатил, только ботинки мелькнули…

Все повскакивали со своих мест и сразу подняли матерный крик: одному спать помешали, другому читать, этот перемазался об дустовский ботинок… На шум возник Нестор, оглядел обстановку, исчез, а через минуту объявился сам Дядя Джеймс:

– В футбол играете? Не помешал? – Из-за его спины выглядывали Патрик с Червончиком, но Дядя Джеймс стоял в дверях и загораживал им проход.

Все тотчас же умолкли и расступились: на полу валялся бесчувственный Дуст, рядом с ним останки хлипкого канцелярского стула. Гек затесался во второй ряд в слепой надежде, что про него забудут.

– Кто? – коротко вопросил Дядя Джеймс. Вместо ответа толпа вновь раздвинулась, и Гек оказался исторгнут из общей, ни в чем не виноватой массы.

– Опять ты, Малёк? Что на этот раз – проиграл или выиграл? Что стесняешься, рассказывай: проигрыш отдавал али выигрыш получал?

– А что он первый оскорбляет? Я имел с него получить – и получил. Все по понятиям.

– Во-первых, эти свои урочьи понятия можешь надолго сунуть себе в жопу, там им будет теплее. Во-вторых… – Дядя Джеймс замолчал, явно утратив внезапно нить рассуждений: в кабинете непрерывно звонил телефон, явно междугородный, а то и международный. Но он взял себя в руки, обернулся и жестом разрешил Нестору подойти к телефону.

– Во-вторых… – Тут поверженный Дуст впервые шевельнулся, застонал и громко пукнул. Присутствующие тотчас же заржали, не все, но многие. – А во-вторых – здесь не сортир и не бордель, мать вашу, ублюдки! Я вас всех сейчас на протезы разберу, уроды, уроды безмозглые! Уроды!

Дядя Джеймс взъярился внезапно, ринулся вперёд и наугад стал гвоздить своими кулачищами кому и куда придётся. Ребята, знавшие его вспыльчивый нрав, стадом ломанулись в дверной проход, моментально создав пробку.

Гека бы и не задело, если бы в сутолоке его не пихнули в спину и не выбросили бы прямо на пудовый Дудин кулак. А может, и намеренно подтолкнули, как здесь разберёшь? Удар пришёлся в лоб, и Гек полетел назад, ломая спиной поваленные стулья. Сознания он не потерял, но мышцы внезапно утратили силу, словно стали ватными, перед глазами все плыло, звук накатывал волнами, мысли двигались лениво-лениво. И равнодушно. Однако сознание понемногу прояснилось, и Гек со второй попытки, но на ноги встал. Дядя Джеймс уже ушагал к телефону, разговаривать с Боливией.

Комната постепенно наполнилась людьми, начал подавать признаки жизни Дуст. Червончик лично принёс ему стакан с водой и теперь выспрашивал у очевидцев обстоятельства дела, бросая на Гека обещающие взгляды.

«Ничего, смотри, смотри, паскуда. Я тебя первый приберу, уж не забуду, не бойся, – думал Гек, словно бы и не замечая его угрожающей физиономии. – И до Дуди, дай срок, тоже дотянусь. Ой, тошнит чего-то…»

– Лоб-то у тебя не иначе как из слоновой кости. Слышишь, крестничек? – Этими весёлыми словами Дядя Джеймс встретил Гека, когда наконец до него дошла очередь и Нестор открыл перед ним дверь, ведущую в кабинет Дяди Джеймса.

Дверь была покрыта некогда белой эмалью и противно скрипела при каждом её открытии и закрытии, но, как видно, это вполне устраивало Дядю Джеймса, поскольку он не разрешал ни красить её, ни смазывать петли. По-видимому, это был осознанный выбор либо просто причуда, поскольку на другие цели, столь же второстепенные, казалось бы, денег не жалелось. Так, не считаясь с затратами, Дядя Джеймс приказал установить в специально выгороженном в углу кабинета чуланчике второй туалет, и сантехники двое суток тянули, сваривали и прятали в стены фановые трубы, да ещё после них пришлось заказывать косметический ремонт. Тут бы и покрасить заодно дверь, да потолки побелить, да паркет перестелить – нет, не велел трогать…

Итак, дверь завизжала, и Гек оказался перед ухмыляющимся Дудей. Разговор с Боливией вернул ему хорошее настроение, как и психующий раскалённый Червончик, повторно принятый перед Геком.

– …Я даже руку отшиб, а ему хоть бы хны! Молодец, Патрик, хорошо учишь…

Патрик уже закончил свои изыскания, так ничего и не найдя, и пил чай с молоком. Никакого видимого интереса к событиям он не проявил, сидел себе и слушал.

– Что молчишь? Червончик докладывал мне тут, как ты его червяком и гондоном обзывал. Смотри, ответишь за свои слова, он не такой уж и резиновый, если присмотреться.

– Это он по незнанию ляпнул, со слов того типа, который сам оскорблял, и не только меня… – Голова у Гека все ещё кружилась, но приступов тошноты больше не было.

– Знаю-знаю, слышал о твоих ловкостях, как ты Патрика сразу припутал… Оба хороши. Значит так: Червончик вплотную займётся своими упущениями – у него, понимаешь, клиент дохнет, а он разборки устраивает! Пусть с китайцами поработает, если сумеет. А ты, Патрик, готовься: ты с Червончиком в командировку слетаешь, чтобы ни один волос с него не упал. Когда – я ещё не решил. Куда – ориентировочно в Европу. Но это ещё не сейчас, а когда поставщиков поменяем без ущерба для дела. Ты, Малёк: хватит тебе у Мамзели харчеваться, за бабскими юбками прятаться. Чтобы с завтрашнего дня духу твоего в Доме не было. Живи сам, жилья навалом, а денег у тебя, по слухам, куры не клюют. Работать будешь у меня в охране: сутки через трое, наружка, возле офиса. Остальное время с Патриком. Вопросы?

– Сколько это будет в деньгах и по времени?

– Плюс пятнадцать процентов. А по времени – я же сказал чер…

Гек довольно непочтительно перебил Дядю Джеймса:

– Да нет, я про будущее, сколько мне на улице-то мёрзнуть, вас охраняя?

Дядя Джеймс застыл на мгновение от такой наглости.

– Нет, ну ты видел, Патрик, кого ты вырастил? Слушай, морда, не смей со мной так разговаривать, понял? Поясняю тебе – абсолютно спокойно и в последний раз: я – не – потерплю – впредь – твоего – безмозглого – нахальства. И никакой Патрик потом тебя не отмолит. Ну, ты понял?