О`Санчес - Кромешник

– Во всяком деле есть свой риск, но повторяю – это беспредметный разговор.

– Ладно, в конце концов это ваши дела. Кейс я беру с собой?

– Это наш вам подарок – в калькуляцию он не включён, мистер Радди.

– Как бы вам не прогореть с такими менталитетами, герр Хитке!

Хитке улыбнулся второй раз за все время знакомства с мистером Радди.

– Наша прибыль не превосходит указанной в калькуляции. Мы стараемся быть честными везде, где это возможно.

– Понимаю, понимаю, я сам такой же, постоянно тренируюсь в честности. Однако – время, герр Хитке. Мне пора, был рад встрече с вами. Как знать, может, я ещё не раз воспользуюсь услугами вашей конторы и мне как постоянному клиенту будет скидка. Не правда ли?

– Милости прошу в любое время, мистер Радди. К постоянным клиентам у нас особое отношение. Hо вы зря держите деньги в боковых карманах, их очень легко извлечь оттуда без вашего ведома.

– Сейчас там нечего извлекать, потерпите до следующего раза.

Тут Хитке рассмеялся даже, покрутил головой и сильно пожал протянутую для прощания руку.

– Всего доброго вам, мистер Радди, удачи вам!

– Аналогично, – с улыбкой ответил Гек, и дверь за ним закрылась.

В этот вечер унитаз в номере Гека работал с полной нагрузкой: Гек уничтожал никому не нужные данные по типу досье и цветные слайды. Учитывая традиционную для тевтонцев добротность материалов, пришлось драть их предварительно в мелкие клочки и смывать приемлемыми порциями. Данные на хирурга он изучил со всевозможной тщательностью, чуть ли не зазубрив их наизусть, и только после этого уничтожил. Тем же вечером он позвонил из телефона-автомата в приёмную Дебюна и записался на приём в понедельник на восемь утра. В воскресенье утром он сменил отель, чтобы стряхнуть со следа Тину, которая, несмотря на всю к ней симпатию, отныне становилась обузой, а ей оставил записку у портье. Она считала, что он работает в частном сыскном бюро, а здесь в командировке. В записке он объяснил ей, что срочно вылетает в Центральную Америку, потом в Штаты, при встрече все объяснит, её адрес знает. Записку он хотел было заказать у гравера, приплатив, чтобы почерк был не слишком красивым, но махнул рукой на все эти глупости и написал сам, выводя каждую букву чужим почерком. Вышло, конечно, похуже, чем у Механика, но достаточно убедительно.

Разговор с Дебюном получился. Худой и неразговорчивый хирург выслушал пожелания Гека ничуть не удивляясь, уточнил только необходимые для работы детали и назначил время – на следующий день, с утра, в 8:30. Счёт он выкатил на выбор: восемьдесят тысяч (в долларах) чеком или семьдесят пять наличными.

– Я заплачу вам восемьдесят пять тысяч наличными, но вы не должны указывать в вашей декларации на меня как на источник платежа. Хоп?

– Это сомнительное условие, – покачал головой доктор. – Десять тысяч разницы – немалая сумма, хотя и не сверхъестественная, но не в деньгах дело, их у меня довольно. Я не собираюсь ставить под удар своё имя ради денег или чего-либо другого. И если вы не снимете ваше условие, я откажусь делать вам операцию.

– И будете счастливы, что сохранили свою репутацию честного человека, – со вздохом подхватил Гек. – В этом есть своя правда. Но перед тем, как окончательно мне отказать, может быть, вы подарите мне ещё пару минут вашего времени и выслушаете меня; я уложусь даже меньше чем в две минуты.

Пожатием плеч – но все же доктор выразил своё согласие. Гек скрестил руки на груди, поглядел куда-то в угол и опять глубоко вздохнул:

– Я из Штатов. Проходил свидетелем по одному делу, связанному с коррупцией и организованной преступностью. В качестве обвиняемых выступали мои этнические земляки, а некоторые из них состояли со мною в дальнем родстве. Многие из них сели в тюрьму, и сели надолго. ФБР обещало меня защитить, хорошо заплатило, но я им не очень-то верю. Поговаривают, что там бывает утечка информации. Поэтому я отказался от операции под их патронажем, поехал аж в Европу, методом тыка нашёл вас. Я молод, у меня жена, ребёнок полутора лет – дочка, я хочу жить. Радди – поддельное имя, ФБР меня снабдило документами. Но если найдётся продажный чиновник и выдаст меня? Неужели вы думаете, что я уродую навеки свою судьбу и внешность только для того, чтобы опорочить ваше доброе имя? Я сказал, а уж вы решайте, как сочтёте нужным.

Наготове у Гека была капитуляция и полное согласие с условиями доктора, если тот упрётся, но Гек был почти уверен, что капитулирует доктор. Тот трижды в год по неделе отдыхал в рулеточном княжестве Монако, а значит, наверняка нуждался в деньгах для игры.

– Сочувствую вашим проблемам, молодой человек, – после долгой паузы произнёс Дебюн. – Hа враньё это не похоже. Однако есть порядок, который не следует нарушать… Вот что мы сделаем: мы оформим все документы на ваше имя, а после операции, перед тем как мы расстанемся, я вам верну все эти бумаги и дам честное слово, что нигде о вас не упомяну. Подходит?

– О, безусловно, только документы вы уничтожите сразу же после операции, чтобы я видел. И было бы неплохо, если бы вы транспортировали меня после операции за пределы Швейцарии, пока бинты не будут сняты, иначе мне трудно будет объясняться с таможенниками и пограничниками. Ну, сами понимаете…

– Пограничниками? А вообще-то да, я как-то не подумал об этом аспекте… Ну, это не беда, я помещу вас в частной клинике в Лихтенштейне, пока вы окончательно не поправитесь.

– Вот за это – спасибо огромное, если надо доплатить…

– Нет, наверное, впрочем – посмотрим. Итак… Да – как вы переносите наркоз, сердце, аллергии?

– Под местной анестезией, никак иначе.

– Как угодно, только в обморок не упадите: несмотря на анестезию, предупреждаю вас, будет весьма неприятно, порою и просто больно. Операция очень сложна: волосы, лоб, уши, брови, ресницы, веки, щеки, подбородок. Уши, губы, шея… Это вы сами рисовали? – Доктор внимательно разглядывал рисунок – удачный итог многочисленных попыток Гека воспроизвести намеченный им образ. Гек и не подозревал, что сумеет так верно переложить его на бумагу.

– Кисти рук, – добавил Гек. – Ах, это… Портрет моего отца, супруга рисовала с фотографии. Он умер два года тому назад. Уж если менять, так хоть на что-нибудь родное.

– Да-да, я помню насчёт кистей. И при этом все наоборот: по анти-Реесу, анти-Уллоа… Ах ты господи, ты боже мой! Неужели ваше ФБР иного придумать не могло?

– Это я придумал, не они. Так надёжнее. Уши вы дважды называли, а горло не разу.

– Да-да, я учту.

– Как скоро я смогу начать жить в новом облике?

– Значит так. Сегодня я весь день планирую операцию – очень важный момент. Завтра и послезавтра хирургия – в два этапа, голубчик, ничего не поделаешь – объём весьма велик даже для меня… Денька через три-четыре УВЧ, потом шовчики снимем, пирогенальчик поколем, электрофорез проведём; худо-бедно кладите на все три недели, если осложнений не будет. Остальное тело останется прежним. На пляже может стать заметным несоответствие между юношеским телом и… гм… зрелым лицом…