Елена Сазанович - Нечаянная мелодия ночи

– Но это ей не помешало положить на тебя глаз.

– Ты так думаешь? – Денис махнул рукой. – Больше всего на свете я теперь сочувствую твоему брату. И мне его искренне жаль, потому что мне он нравится.

Я смотрела на этого парня. И ему верила. В конце-концов, что ему мешает завести интрижку с Ритой, если он этого действительно хочет. И какой смысл ему лгать? И словно в подтверждении искренности своих чувств, Денис крепко обнял меня. Потерся небритой щекой о мою щеку. И тихо сказал.

– Ты такой глупый, зайчик. Ты все время пытаешься что-нибудь усложнить. Зачем? Иногда мне кажется, что ты просто не хочешь нашей любви.

Я уткнулась носом в его плечо. И пробубнила.

– Нет, Денис. Я просто не хочу ее завершения.

В баре было по-праздничному оживленно и многолюдно. Почему-то пахло копченой рыбой. Куча подвыпивших бездельников толпились в танце, громко болтали и никак не могли дождаться пришествия Нового года. Который должен наступить только завтра ночью. Но, как всегда, все его заранее праздновали, убивая и пропивая время.

Я уже жалела, что пришла сюда. Денис, напротив, чувствовал себя великолепно. Казалось, он в этой шумной толпе ощущал себя, как рыба в воде. Игнат же, как обычно в последнее время, был слегка печален. И мне показалось, что наблюдая за Денисом, он впервые понял, что уже повзрослел. И этот внезапно открывшийся факт его угнетал. Игнат не любил старость. И, как все вечные мальчики, ее боялся. Тем не менее, и Рита, со своей зрелой серьезностью, и Денис, со своей детской непосредственностью постоянно напоминали об этом. Словно давали понять, что время рано или поздно сделает свое дело.

Я не знаю почему, но вчетвером мы чувствовали себя неловко. И каждому из нас было плохо, когда мы были вчетвером. Будто необъяснимая несовместимость тяготела над нами. Будто путались роли, выделенные нам режиссером этого предновогоднего спектакля. И словно каждый из нас желал обыграть другого. И каждому это плохо удавалось.

Послышалась тихая музыка… Мы переглянулись. Эта музыка явилась спасением. Которое способно нас вновь разъединить. Первой нашлась Рита. Она легонько прикоснулась к ладони Игната. И вопросительно подняла брови. Она молча пыталась его увести. Мой брат отрицательно покачал головой. У меня защемило сердце. Мне невыносимо стало его жаль. И я повернулась к Денису. И глухо сказала.

– Потанцуй с Ритой, Денис.

Он понимающе кивнул. И я видела, как они приобнялись в танце. И Рита положила голову на его плечо. И Денис жалобно смотрел на меня, словно прося прощения за нечаянную близость с совсем нелюбимой женщиной.

У меня появилась возможность откровенно поговорить с братом. Он сидел, слегка опустив голову, над пустой рюмкой. И мне показалось, что эта худизна, усталость в глазах возникла еще и потому, что он частенько стал искать утешение в винном бокале. Игнат, словно в подтверждение моих догадок, встрепенулся, и поспешно разлил вино.

– Ну, что, выпьем, сестренка?

– За что, Игнат? За Новый год, за нашу многолетнюю дружбу или за твою любовь?

Он залпом осушил бокал. И внимательно на меня посмотрел. Он уловил иронию в моих словах.

– Я хочу выпить за дождь, снег, бурю и вьюгу.

– Прекрасный тост, – усмехнулась я. – Очень жизнелюбивый. Это так на тебя похоже.

– Глупости, – Игнат отвел взгляд. – Ты же знаешь, я обожаю любую погоду. Но в последнее время меня почему-то раздражает солнечный свет. Нагоняет какую-то необъяснимую тоску. И я с ужасом жду прихода весны.

– Она все равно придет, Игнат. Хочешь ты этого или нет.

– А если – нет?

– Ну, в таком случае тебе пора в Антарктиду, – попыталась я отшутиться.

И мне вдруг вспомнилось, как в детстве нам мама читала легенду про День и Ночь. День – это божество света. Ночь – божество мрака. И они брат и сестра. И брат конечно день. И сестра – ночь. И несмотря на родство, они в преданиях, как и в самой природе, друг другу враждебны. Мама ласковым, тихим голосом читала нам про День и Ночь. И мне представлялись парень и девушка. А День это Игнат. А Ночь это я. И мы непременно ссоримся. И мы любим друг друга. Но никогда об этом не говорим. И мы очень разные. Но мы очень дорожим друг другом. Потому что друг без друга не можем.

И теперь, глядя на Игната мне становилось невыносимо больно. Мой братец День. Это олицетворение света. Сегодня превращался в кромешный мрак. И ночь поглотила день. И света больше не будет. Может быть, мы поменялись местами? И я уже точно знала, что Игнат – это ночь. Но я очень сомневалась – что я день. Хотя моя любовь к Денису и явилась светом, мне в душе светлее от этого не стало. Поскольку я по-прежнему любила своего брата. И теперь особенно за него боялась.

– Что с тобой, Игнат? – я пожала его руку. Крепко, почти до боли. – Ну, пожалуйста, ответь – что?

Он улыбнулся. Как всегда – просто улыбнулся. И просто ответил.

– Ничего, сестренка. Я просто влюблен.

И после этих простых слов, в которых я прочитала мольбу о спасении, я решила, что была неправа. Что мое счастье поглотило меня. Я вела себя как законченная эгоистка. И никакое счастье не могло этого оправдать.

Я вновь взглянула на Дениса и Риту. И мне вдруг показалось что они довольно симпатичная пара. И меня вновь озарило. И сомнений в душе не оставалось.

Они уселись за столик. И я тут же стала ворковать, насколько они прекрасно танцевали, сколько грации и утонченности в их жестах.

– Денис, с тебя бы получился прекрасный актер. Такая редкая внешность! И такая изящная пластика! Вместе с тем мужественность и сила.

Денис вытаращился на меня, как на полоумную. А я со всей силы пнула его под столом ногой. И продолжала в том же духе.

– Как жаль, что какие-то идиоты, прыщавые, неприметные и плюгавые могут по блату сделать себе карьеру, а ты…

В глазах Риты зажегся огонек. Ага, наживка заглочена. Эта дамочка наконец-то вспомнила, что в свободное от вранья время занимается благотворительностью. А помогать несчастным и таким премиленьким мальчикам – двойное удовольствие.

– Вам неоткуда ждать помощи? – Рита внимательно смотрела за Денисом.

Он стиснул зубы и уже попытался процедить типа: не ваше дело. Но я еще с большей силой пнула его ногой. И за него ответила.

– А откуда, скажите пожалуйста, ждать! Он же круглый сирота! Его папа погиб, когда он был еще младенцем. И Денису даже пришлось подворовывать в детстве! – торжественно заключила я.

Это ее сразило наповал. Теперь сработал главный инстинкт – материнства. И даю голову на отсечение – еще чуть-чуть и железная леди бы разрыдалась.

На лице моего брата появилось кислое выражение, замешанное на бесконечной скуке. Я уже знаю, что он подумал. И как жалел меня, глупую дурочку, на чувствах которой явно сыграл этот красавчик.