Елена Сазанович - Предпоследний день грусти

Я много занималась спортом. Много времени стала уделять внешности. Я научилась мало есть. Но каждый кусочек пищи становился для меня радостью. И каждый глоток любого напитка я принимала блаженно. И вечерами, при распахнутых окнах. Вдыхая полной грудью свежий ночной воздух. С закрытыми глазами. Я видела девушек Древней Эллады. Длинноногих. Упругокожих. И розовый утренний свет окрашивал их упругие тела. И утреннее солнце гладило их мягкую кожу. И они. В коротких белых туниках. Босиком. Смеясь, бегали друг за другом. Или упражнялись, стреляя из лука.

И я видела юношей древней Эллады. Непобедимых и сильных. И одежды слегки прикрывали их могучие тела. И их мускулистые руки тянулись к сестрам древней Эллады. И звали их. И те откровенно, вызывающе. Неслись им навстречу. Чтобы упасть в их объятия. Чтобы утонуть в них. Чтобы любить… И изумрудная трава становилась мягкой и податливой. И виноградный сок лился из переспелых гроздьев. И превращался в вино. И солнце вонзало в их тела свои острые, как стрелы, лучи. Чтобы их страсть стала жарче. И Боги благословляли их. И спускались с Олимпа. Чтобы лучше видеть. Что человека они придумали не зря. Для радости и счастья. Для жизни…

И я жалела, что меня нет рядом с ними. Что я родилась так поздно. И в такое неудачное, хмурое время. И, пересилив себя, я неслась к ним. И Афродита прижимала меня к своей груди. И шептала мне сокровенное. И волны моря омывали меня. И я прикладывала к уху раковины. И слушала. Слушала. Слушала. И они шептали мне о радости. О жизни…

Утром я просыпалась помолодевшей. И посвежевшей. И понимала. Что все мы действительно половинки одного целого. И у каждого из нас есть своя. С которой только и можно познать истинное счасье. И находятся и соединяются эти половинку крайне редко. А жить надо всегда. И поэтому надо учиться. Учиться находить радость в другом. Никогда не привязываясь…

И все же я была уверена. Что когда-нибудь обязательно встречу свою половну. Обязательно. Чего бы мне это ни стоило. И никогму не отдам свою истинную любовь. Кроме этого человека. И только он познает, кто я на самом деле. Только он…

Я уже знала его имя. Я знала, как он одевается. Какие у него волосы, глаза. Какие руки и голос. Я уже знала его объятия.

Он мне однажды приснился. И я поняла, что этот сон мне дан свыше. Что мудрые Боги пошли мне навстречу. И подсказали, кто он.

Мне приснилось крушение мира. Гибель земли. Рушились здания. Погибала в пожаре природа. Земля проваливалась. И люди уходили с землей. Кругом слышались дикие крики. Взрывы. Кругом была боль. И черное небо в тяжелых тучах опускалось на погибающую землю. И только один-единственный клочок земли оставался цел и невредим. И на этом клочке могли уместиться только двое. И этот кусочек земли был усыпан яркой. Изумрудной травой. И пестрыми полевыми цветами. И на нем уместились только я и он. Мы стояли в обнимку друг с другом. Посреди этого хаоса. Посреди разрушения. Посреди смерти. И мы знали, что пока мы будем стоять вот так. В однимку. Нам ничего не грозит. Мы выживем. Мы победим саму смерть. И, может быть, спасем других. Потому что любовь. Настоящая любовь может спастись и спасти…

И действительно. Постепенно вновь вырастали дома. Зеленели трава и деревья. Вновь забегали по асфальтам машины. И люди постепенно возвращались в свою обыденную жизнь. И небо вновь поголубело. И засветило яркое солнце…

Мы освободились из объятий. И теперь могли разглядеть друг дрга. У него были удивительно светлые волосы и удивительно черные глаза. На нем были черные джинсы и светлая замшевая куртка с бахромой, как у индейцев. И он сказал низким. Чуть хрипловатым голосом.

– Я знал, что ты красива. Но не знал, что настолько.

Он сорвал и протянул мне веточку спелого. Лилового клевера.

– Попробуй, он очень вкусный.

Клевер был действительно сладкий и сочный.

Я взъерошила его светлые волосы, в которых переливались лучи утреннего солнца.

– Мне очень грустно, – я улыбнулась.

– Почему?

– Потому что тебя нет.

И я приблизила к нему свое лицо. Чтобы убедится. Что его нет. Что это всего лишь сон. И вдруг на меня взглянуло старческое лицо. Исполосованное шрамами и морщинами. Я вскрикнула. И в ужасе отпрянула от него. И в ужасе побежала. Он бежал за мной. Седой старик. В замшевой куртке с бахрамой. Со спортивной юношеской фигурой. И у меня не хватало сил. Я задыхалась. И проснулась…

Мой сон закончилася отвратительно. Но в то время я не хотела думать о дурном. И поэтому поверила только в первую часть сна. А его конец по легкомыслию вычеркнула из памяти. И совершенно напрасно. Всегда нужно обращать внимание на конец…

Я поверила в этот образ из моего яркого сна. Я поверила, что обязательно когда-нибудь встречу этого парня. Не может быть, чтобы на всей земле не было людей с такой внешностью. Он где-то есть. Главное – это ждать. И верить.

Последнего – веры – у меня было в избытке. Но просто сидеть. Страдать и ждать. Я не собиралась. Кругом пестрилась. Сверкала жизнь. И ошибки были в ней обязательны. И я решила от них не отказываться.

И первой моей ошибкой стал Мишка Грачев, лохматый парень с миндалевидными, как у рекса, глазами.

Только спустя многие годы я поняла, что он был не ошибкой. А, возможно, судьбой. Но, к сожалению, по молодости и неопытности я принимала за судьбу некий абстрактный образ из сна. Который превратился почти в навязчивую идею. И только на исходе жизни мы можем ясно отличить судьбу от ошибки. Когда уже поздно…

Мишка Грачев, как ни странно, поступил в консерваторию. Несмотря на то, что у него не было знаменитых родителей. Но зато он сам был гений. И где-то его наверняка поджидало славное будущее.

– «Мишка, Мишка, где твоя улыбка?» – частенько напевала я ему старенькую песенку. Когда он, серьезный и задумчивый, не отрывал своих миндалевидных глаз от моего лица.

– Ну же, Мишка, не хмурься! – дразнила я его, делая вид, что не понимаю его влюбленного взгляда. – Сегодня такой солнечный день! И твою кислую физиономию солнце точно не выдержит. И сбежит за облака. Что мы тогда будем делать?

– Люсь, и почему ты такая несерьезная? Ну, хоть разок, посмотри на меня другими глазами.

Я округляла глаза. Хмурила брови. И опускала уголки губ вниз. Но ничего серьезного из меня не выходило. Из меня получался смешной трагик Пьерро. Не более.

И Мишка не выдерживал. И хохотал во весь голос. А мне вдруг по-настоящему становилось грустно. И я почему-то вспоминала Мака. Мое первое испытание в любви. Которое я успешно выдержала. Мак был первым моим парнем. И с ним я очень легко рассталась. Не скрою. Что ночью мне очень хотелось плакать. Не скрою. Что долгое время его образ навязчиво преследовал меня. Не скрою. Что дыхание мое останавливалось. Когда я его видела рядом с матерью. Но я молчала. Стиснув зубы. Я молчала. Иногда улыбалась. Иногда нарочно презрительно оглядывала его с ног до головы. Я понимала, что он тоже тянется ко мне. Он не мог забыть ту душную звездную ночь. Когда его сильные руки сжали мой локоть. Но я, несмотря на боль. Отказалась от Мака. Я чувствовала. Как он плетет вокруг меня сети. В которые я легко могла угодить. И я, перетерпев боль. Их разорвала. И правильно сделала. Первое испытание я выдержала достойно. Чтобы навсегда стать свободной…