Александр Сухочев - Гоа-синдром

К моменту окончания ужина самолет наконец-то был подготовлен к вылету, набитые желудки заурчали в унисон двигателям, командир корабля объявил о взлете, и Москва, светящаяся ожерельем Кольцевой, стала быстро удаляться, а потом, как только самолет вошел в облака, и вовсе пропала.

Этот момент Лакшми любит особенно. После нескольких дней затянутое низкими серыми облаками небо вдруг становится выше. Мокрая зелень начинает блестеть под лучами пробившегося сквозь тучи солнца – в больших каплях на банановых листьях переливается синева небес и зелень всего остального. Зеленые пальмы с зелеными кокосами, зеленые побеги поднявшегося риса и зеленая трава, закрывшая собой серый мокрый песок. Зеленая вода в колодце и зеленая плесень на черепичной крыше.

Лакшми заводит свой скутер и мчится на вершину холма. Брызги разлетаются из-под колес, лужи везде, они соединены между собой ручейками, ручьями, другими лужами – и все они тоже блестят. Темно-оранжевые потоки воды бегут с вершины навстречу скутеру, оставляя разводы на асфальте и красные пятнышки на джинсах.

Наверху Лакшми останавливается и подходит к краю дороги. Анджуна и Вагатор спрятались где-то внизу в пальмовых рощах, за ними – океан, над которым низко висят тяжелые свинцовые тучи, связанные с поверхностью тонкими нитями проливного дождя. Но это там, над океаном, а над холмом светит солнце – недолго, всего на полчаса, муссоны скоро вновь придут с запада.

Но этот момент Лакшми любит особенно. Под палящими лучами вода начинает испаряться и белым паром подниматься над землей. Капли, которые выпали из давно ушедших туч и полетели вниз, по пути испаряются и зависают над землей белым туманом. Здесь, на вершине холма, Лакшми видит, как на ее глазах все окутывается тяжелой дымкой. Дышать горячим паром тяжело, он прилипает к легким – и там остается.

Муссоны приходят в Гоа в середине июля и останавливаются в конце сентября, аккурат на окончание праздника Ганеша. Три месяца без остановки льет дождь. Три месяца за окном дождь. Просто дождь.

И больше ничего.

Это случилось накануне Ганеша. В последнюю неделю августа небо очистилось от облаков, и солнце, словно копившее лучи два месяца муссонов, выбросило их на землю. Зелень превратилась из темно-зеленой в ядовито-салатовую, с пятнами только что распустившихся желтых и красных бутонов. Палитра разноцветных одежд вытекла из-под крыш на улицы, и все вдохнули свежий воздух, готовясь к предстоящему туристическому сезону. Пространство заполнилось миллионами сверчков и мотыльков – когда спустились сумерки и над домами загорелись оранжевые фонари, вся эта насекомобратия устроила представление, кружась вокруг столбов в танце смерти.

«Вот люди, они такие же глупые, как и эти бабочки… Стремятся все время туда, где что-то светит, а когда обжигаются и с опаленными крыльями начинают падать, хватаются за голову, понимая, что ничего не изменить. Неужели заранее непонятно, что и так уже ничего не изменить…», – Лакшми сидела на крыльце около своего дома и смотрела, как падают на асфальт мягкие тельца с тоненькими лапками. Родители назвали ее в честь богини любви, счастья и хранительницы семьи, надеясь, что все это придет вместе с именем. Как же…

Она даже не помнит своих родителей – единственное, что от них осталось, – пожелтевшая за семнадцать лет фотография. Годовалая Лакшми, отец в белой рубашке и мать в красно-зеленом сари – дядя Прамод успел сфотографировать их за несколько часов до того, как огромный автобус, не справившись с управлением, подцепил мотоцикл и переехал его, не оставив шансов на выживание взрослым людям. Дядя Прамод приехал к месту аварии первым, увидел искореженную «хонду», два тела у колес и заглянул под автобус. Маленькая Лакшми молча лежала, уставившись в ржавое днище монстра.

Самой большой удачей в своей жизни она считает то, что родилась в образованной семье, – закончив школу, Лакшми сразу пошла в колледж и теперь думала поступить в Университет Пуны, если, конечно, дядя Прамод не решит, что для нее пришло время любви и семейного счастья. Последнее время он зачастил к ней в дом вместе с Прашантом, сыном сэрпанча 5Ассагао. По всем традициям – хороший должен брак получиться. Прамод зарабатывал большие деньги, помогая организаторам гоа-трансовых вечеринок с разрешениями из панчаятов 6и сдавая в аренду огромные колонки, которые мастерил его младший брат. Этот брак еще сильнее бы сблизил Прамода и Шри Индраджара, отца Прашанта, превратив бизнес в семейный. Он становился все прибыльнее и прибыльнее, с каждым новым сезоном, с каждым новым законом, запрещающим parties.

Сказать «нет» Лакшми не могла.

«Уже ничего не изменить, надо следовать своей карме, чтобы в следующей жизни получить все то, о чем можно только мечтать в этой», – учил ее дядя Прамод с малых лет.

Лакшми соглашалась, каждый вечер совершала пуджу 7во славу богини и ставила тилак 8у себя на лбу. Она искренне верила, что в следующей жизни все будет хорошо – у нее будет семья, счастье, настоящая любовь. Будет другое время.

Будет…

Это случилось накануне Ганеша. Дядя Прамод привез огромного гипсового слоноголового бога и поставил его в холле. Полдня Лакшми украшала алтарь – накрыла стол оранжевой тканью, омыла серебряную подставку для божества, сплела длинную гирлянду из пушистых оранжевых цветов и обвила ее вокруг четырех пухлых ручек мальчика с головой Айравата 9. Над этой самой головой повесила гроздья бананов, пучки сухой травы, яблоки, апельсины, кокосы и гирлянду лампочек. В сгущающихся сумерках гирлянда становилась все ярче и ярче – дым агарбати 10поднимался вверх, окутывал пузатое тело Ганеша и растворялся у высокого потолка из черепицы, наполняя комнату сладкими запахами. Модак 11, обсыпанные рисом и масалой, лежали у ног бога-сладкоежки.

На следующий день начинался праздник Ганеша. Двадцать один день все брамины будут петь гимны самому почитаемому богу индуизма, а все хинду сопровождать это громким весельем и нескончаемыми взрывами петард и фейерверков.

Унц-унц-унц… Тс-тс-тс – красная «шкода» остановилась у ворот, и из нее выпорхнула Приянка, подруга Лакшми с начальной школы.

– Привет, дорогая. Ты чего сидишь одна, фонарем любуешься? Завтра праздник, выходной день.

– А кто за рулем?

– Его Суреш зовут, он из Бангалора в отпуск приехал. Мы вчера на пляже познакомились.

Дверь справа открылась, из машины вышел Суреш. На груди его черной майки блестели буквы «D&G», на заднем кармане черных штанов красовались такие же. В аромате, который долетел до Лакшми быстрее, чем Суреш закрыл за собой дверь, читались те же «D&G».

Лакшми скользнула внутрь дома и вынесла на подносе два стакана с кока-колой и модак.