Робин Уильямс - Ассистенты

Он гладит меня по волосам, и я чувствую приближение спора, который возникает у нас каждую неделю.

— Гриф, я волнуюсь за тебя. Нормальный парень, который притворяется геем, — это так же ужасно, как гей, делающий вид, что он гетеросексуал. Нет, я не так выразился: это еще ужаснее.

— Джонни Тредуэй никогда не взял бы меня на работу, знай он, что я не гей. Он чувствует угрозу от гетеросексуалов. Ему нужен «мальчик для битья», и я буду им, сколько понадобится.

— Не понимаю. Брайан Лаурд был очень успешным агентом, гетеросексуалом, женился на Кэрри Фишер, и на пике карьеры бросил ее и сбежал с «голубым». А Джон Голдвин из «Парамаунт»? Я слышал, он устроил настоящую оргию прямо на съемочной площадке, когда ушел от женщины, с которой жил.

Тогда все было по-другому. Еще до того, как «голубая» мафия начала бороться за влияние с могущественными гетеросексуалами, которые управляли этим городом. Я же хочу войти в круг Дэвида Геффена и тусоваться с Элтоном Джоном.

— И что же? Разве тебя не тревожит, что ты живешь во лжи? — качает головой Мэл.

— Я сказал неправду о собственной сексуальной ориентации всего лишь одному человеку. Я не думал, что все об этом узнают.

Мэл кивает.

— Как только у нас появляется новенький, мы рассылаем сообщение. Может, ты действительно гей, но не знаешь этого?

— Почему у вас всегда так получается? Пол Ньюман? Гей. Брюс Уиллис? Гей. Клинт Иствуд? Определенно, гей.

— Как узнать, нравятся ли тебе мужчины, не попробовав?

— Я уверен, что не хочу, чтобы кто-то на меня мочился, и, естественно, этого не пробовал.

— О-о! Может, мы могли бы начать с этого момента?

Стук в дверь. Мэл идет открывать, а я продолжаю изучать счета.

— Привет, Руби, — слышу я его голос. — Гриффин, это к тебе.

Иду к двери и здороваюсь с Руби. Моя девяностолетняя соседка похожа на бладхаунда в халате и домашних тапочках. На лице она нарисовала брови и губы — почти в тех местах, где они были раньше.

— Сегодня в восемь мы играем в покер, — сообщает она дребезжащим прокуренным голосом. — Ты с нами?

— Приду с огромным удовольствием.

— Я сообщу всем, — отвечает Руби и ковыляет Дальше по коридору.

Когда я закрываю дверь, Мэл говорит:

— Она так похожа на Рут Гордон из фильма «Ребенок Розмари».

— В противоположность Рут Гордон в «Как ни крути — проиграешь», — парирую я.

Мы смеемся.

В квартире Руби в центре гостиной установлен покерный стол, затянутый сверху зеленым войлоком. За ним могут уместиться восемь человек, но сегодня играют четыре старые женщины и я. В этой игре, проходящей раз в неделю, я занял место своего брата. Все мои партнерши живут в этом доме и знают друг друга уже больше сорока лет. Они давно овдовели и часто рассказывают мне истории из своей молодости, когда они были актрисами и снимались во второсортных малобюджетных фильмах.

— Сдает Роуз, — сообщает Руби и делает глоток бренди. Комната пропитана сладким, тошнотворным запахом духов, сигарет и старости.

Роуз семьдесят. Она самая молодая «девушка» из всей компании и всегда безупречно одета. Сегодня вечером она в костюме цвета лаванды и маленькой белой шляпке. Она заканчивает тасовать карты и кладет их перед Мардж, которая сидит справа от нее.

— Снимай, — говорит Роуз.

Мардж похожа на старого моржа, одетого в длинное свободное платье, обладает великолепным боковым зрением и редко поворачивает голову, глядя только вперед или вниз. Она снимает колоду, и Роуз начинает сдавать.

— Пять карт и еще одна, — объявляет Роуз. Когда напротив Делл ложится туз, Роуз рявкает: — Делл, твоя ставка.

Делл — чернокожая старуха: на ней надето нечто красно-желтое, а сама она кожа да кости. Страдающая сонной болезнью, она снова задремала, и ее тихий храп напоминает глухое шипение радиатора. Крики Роуз будят ее.

— Один доллар, — сообщает Делл.

— Я не потяну, — говорю я, складывая карты.

— И я тоже, Гриффи, — заявляет Руби.

Роуз называет свою ставку. Мардж еще предстоит принять решение. Она осторожно отклоняется назад.

— Мардж, не нужно смотреть по сторонам, — замечает Роуз.

— Я только потянулась, — невинным тоном отвечает Мардж.

— Единственное, с чем ты тянешь, — это с честной игрой, — возмущается Делл.

— Я участвую, — говорит Мардж.

Она вбрасывает фишку, и Роуз продолжает сдавать. Руби толкает меня локтем:

— Хочу познакомить тебя со своим внучатым племянником.

— Зачем? — улыбаюсь я.

— Он еще не заявил об этом открыто, но я знаю, что он гей.

— Как ты определила? — интересуется Мардж.

— Ему нравится новая песня Шер, — объясняет Руби.

Мардж сбрасывает карты.

— Мне она тоже нравится, но это ведь не значит, что я лесбиянка.

Роуз выигрывает, сгребает фишки и передает карты.

— Делл, просыпайся, тебе сдавать!

Делл открывает глаза и берет карты.

— Давайте делать ставки с дамы, — касается она моей руки. — Ничего личного.

— Нет проблем, — отвечаю я.

Делл сдает карты, и в этот момент стучат в дверь. Руби смотрит на меня:

— Не будешь так любезен?

— Да, конечно.

Открываю дверь и вижу чернокожего подростка: руки в карманах мешковатых джинсов, в ухе серьга с бриллиантом в один карат, а на шее длинная толстая золотая цепочка с богато украшенным драгоценными камнями крестом. Первая моя мысль: «Как эта маленькая звезда рэпа Bay Bay-извините, Бау Bay— узнал о нашей игре? »

— Моя ба здесь? — спрашивает он.

— Делл, к тебе пришли, — сообщаю я, придерживая дверь, пока парень проходит к покерному столу.

Делл оборачивается.

— Это мой внучек? Иди, обними меня. Кенвин пока живет со мной, — объясняет она нам.

Парень подходит и быстро обнимает ее. Долгие, больше пары секунд, нежности с бабушкой — это сейчас не круто.

— Кенвин такой умный, — сообщает Делл. — Собирает мне компьютер.

— Зачем тебе компьютер? — бросает Руби.

— Хочу найти себе мужчину, правильно, Кенвин?

— Именно так, ба.

— Есть сайт знакомств для нас, чернокожих, правда, я подумываю и о приятном еврее.

Ты собираешь компьютеры? — спрашиваю я Кенвина. Тот застенчиво кивает, изучая пол. — Это здорово! Сколько тебе лет? Тринадцать? — Он снова кивает. — Ты немногословен, да, Кенвин? Тебе принести что-нибудь? Коку, конфету, штаны по размеру?

Мои слова вызывают у него улыбку, правда, мимолетную. Присоединяюсь к дамам, когда те заканчивают очередной круг.

Роуз открывает карты:

— «Полный дом». Короли против семерок.

— Мы видим твои чертовы карты, — шипит Мардж.

— Конечно, видите. Ты подглядываешь сегодня весь вечер.

— Послушай, Рип ван Винкл-морщинкл, — вспыхивает Мардж, — возьми свои слова назад.

— Взять назад? — Делл поднимается с кресла… И начинается «кошачий концерт». — Не раздражай меня, ты, толстозадая, волосатая, бесчестная мошенница, никчемная склочница…