Робин Уильямс - Ассистенты

— Не совсем так. Я ухожу из этого бизнеса.

— Полная чушь!

Тревис просит Ленни оставить меня в покое. Говорит, что они должны благодарить меня и радоваться удачному стечению обстоятельств. А потом туманно намекает на какой-то «ослепляющий белый свет».

— Ленни, я действительно ухожу и уже оставил заявление на столе Джонни.

— Чем же ты собираешься заниматься? — спрашивает меня Кейша.

— Даже не знаю, ведь я всегда хотел быть продюсером и, наверное, когда-нибудь им стану. А пока размышляю, не открыть ли зоомагазин.

— Ты разыгрываешь меня, черт возьми?! — кричит Ленни.

— Нет. Во время учебы в средней школе я подрабатывал в зоомагазине и много знаю о животных и рептилиях.

— Правда? — приходит в восторг Тревис. — Мне всегда хотелось иметь ящерицу с вращающимися глазами.

— Это хамелеон, — поясняю я. — За ними не так просто ухаживать. Лучше завести бородатую ящерицу.

— Мне стоило бы сдать тебя полиции, — резко прерывает нас Ленни, устав слушать про ящериц.

— Я не стал бы тебя винить. Но лучше бы ты этого не делал.

— Лен, остынь, — просит брата Тревис. — Оставь меня в покое.

— Мне очень жаль, что все так случилось, — говорю я. — Но теперь вы по крайней мере освободились от Джонни.

— А как насчет Блума? — спрашивает Ленни.

— Его я тоже не слишком люблю. Он недальновидный и не чувствует хороший материал. И дело не в сумме, которую он указывает на чеке. Иногда лучшее предложение исходит от того, кто платит последним.

— Ты ведь не собираешься уезжать из города? — спрашивает Кейша, провожая меня.

— Нет, конечно. Я позвоню тебе. Должен же кто-то время от времени кормить меня ужином.

— Слушай, Гриф, ты всегда мне нравился, — говорит Тревис. — Не забывай нас.

— Спасибо. Увидимся. И удачи тебе!

— Прости, что меня вырвало тогда в твоей машине.

— Да ладно!

Сажусь в машину, где и через четыре месяца после того случая все еще воняет, несмотря на то что салон мыли трижды. Я направляюсь к Барту. Несколько раз ловлю враждебные взгляды чернокожих, но они меня не волнуют. Сейчас я чувствую себя лучше, чем все предыдущие месяцы. Мне кажется, я могу победить чемпиона Всемирной федерации борьбы Стива Остина по прозвищу Холодный Камень.

Нажимаю на звонок и слышу слабый голос Барта из-за двери:

— Кто там?

— Это я, Гриффин.

— Гриф, — не сразу откликается он, — сейчас не самое подходящее время.

— Я ненадолго.

— Может, позвонишь мне позже?

— Нет, — настаиваю я, — сейчас. «Позже» не будет.

Он молчит. Прижимаю ухо к двери:

— Барт, все в порядке?

— Не совсем.

— Барт, пожалуйста, впусти меня.

Он возится с замком, цепочкой, и дверь со скрипом открывается. Барт отворачивается, но я замечаю, что его левый глаз распух и заплыл, а кожа приобрела характерный оттенок.

— Господи! Что случилось?

Я захожу внутрь и уже собираюсь продолжить расспросы, но замечаю Джонни, сидящего на замызганном диванчике в комнате. Он поднимает на меня глаза и мерзко улыбается. Я в шоке, и у меня на это есть несколько причин. Во-первых, он оказался здесь. Во-вторых, он узнал адрес Барта и предпринял это путешествие. И в-третьих, он сидит на этом диване в костюме стоимостью три тысячи долларов.

— Гриффин, а мы только что тебя обсуждали, — сообщает Джонни.

— Я так понимаю, вы прочли мое заявление об уходе?

— А ты, значит, приехал, чтобы увести у меня моего нового любимого клиента?

— Вовсе нет. Я приехал поговорить с Бартом, узнать, как у него дела. Вам ведь известно, что у него серьезные опасения по поводу пилотного…

Да, да, да, — перебивает меня Джонни, — он боится, что не справится. Ему непонятен сам процесс: подготовка сценария, работа с семнадцатью людьми, которые называют себя продюсерами этого шоу. Но мы с ним все обсудили. Я здесь ради Барта, он это знает, и если понадобится, я буду на съемочной площадке ежедневно. Я прав, Барт?

— Барт, пожалуйста, скажи мне, что не веришь всей этой болтовне, — прошу я. Мне тяжело смотреть на его глаз. — Это Анна сделала?

Он кивает.

— Она была на пробах. Прождала целый час, а потом ее прервали на полуслове. Ужасно, правда?

— Мне очень жаль это слышать, — говорю я.

— Неужели? Джонни утверждает, что это ты все подстроил! Попросил продюсеров посмеяться над ней, потому что мне страшно не повезло с ней в браке.

Поворачиваюсь и потрясенно смотрю на Джонни:

— Ты неподражаем!

— Спасибо, я тоже так думаю. А сейчас, будь добр, оставь нас. Нам с Бартом нужно кое-что отрепетировать.

Это уж слишком! Но он не лжет — замечаю копию сценария с исправлениями на коленях Джонни.

— Пожалуйста, не слушай его! — обращаюсь к Барту. — Он самый самовлюбленный придурок в этом городе и больше всех печется о собственных интересах. Хотя таких, как он, здесь множество! Он и имя твое узнал всего пару недель назад.

— Гриффин, мне жаль тебя, — хмурится Джонни.

— Вы ведь говорили, что не любите эстрадных комиков. Мне силой пришлось протолкнуть его вам в горло!

— Гриффин, ты все время лжешь, — нараспев произносит он.

— А где Анна? — спрашиваю я.

— Она уходит от меня.

— Мне очень жаль. — Не знаю, почему я это говорю. Думаю, когда вы привыкаете ко лжи, она становится вашей второй натурой.

— Все правильно, это твоя вина!

— Барт…

— Не думаю, что сейчас нам стоит волноваться за Анну, — встревает Джонни. — Из-за таких, как она, потерпели крах многие великие мужчины.

Крах?! Это же мое слово!

— Господи, Барт, послушай же меня, — умоляю я. — Ты ведь не хочешь этого шоу! Для тебя это непривычная работа. И думаю, тебе не стоит за него браться. Ты прекрасно заработаешь как эстрадный комик, и только так, если хочешь заниматься именно этим.

— Знаешь, Гриффин, — цедит Джонни сквозь зубы, — еще ведь не поздно предъявить тебе обвинение.

— Иди ты к черту, Тредуэй! — резко обрываю я, не отводя взгляда от искаженного лица Барта. — Барт, ты великолепный комик. Кто сказал, что этого недостаточно? Тебе не нужно шоу, особенно если ты действительно считаешь его банальным. И скажу честно, я с тобой согласен. Из-за бесконечных изменений в сценарии он становится только хуже.

— Гриффин, выметайся отсюда, — вскакивает Джонни. — Повторяю в последний раз!

— Барт, не делай этого. Если уж участвовать в шоу, пусть оно будет достойным. Не берись за дело только потому, что несколько бездушных и бездарных придурков внушают тебе, что оно замечательное. Ты достаточно умен, чтобы иметь свое мнение.

— Разве кое-кто не торопится на биржу труда? — орет Джонни.

Я раздавлен: мне так хотелось помочь Барту, но, судя по всему, это безнадежно.

— Барт, если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти, — говорю я, направляясь к двери.