Наталья Баклина - Девушка с Рублевки

Вторая процедура оказалась такой. Народ, человек пятнадцать, раздетый до трусов, мужчин и женщин вперемешку, обмазали какой-то глиной, отвели в комнатку с круглыми стенами и усадили в креслица дышать паром, который пах мятой и чем-то еще. Минут через пятнадцать, когда глина на коже почти засохла, нас выпустили отмываться.

Я смывала глину с груди, изредка поглядывая на Аленку и немножко завидуя ее формам, как вдруг заметила, что Пенкин, в кабинке напротив, бросает такие же косые взгляды, но в мою сторону. Ох, мама дорогая, что-то мне подсказывает: сегодня вечером мне в номере одной оставаться никак нельзя!

– И бредут они по этим каналам с водой, как будто зеки на прогулке, только руки за спиной не держат. Что, думаю, такое с людьми делают? Оказывается, неврозы лечат. Я узнавал – пятьдесят евро процедура стоит. Неплохо так: за тысячу шестьсот рублей двадцать минут побродить по подогретой воде, – рассказывал Пенкин.

Он размахивал руками, теперь уже не выглядел надутым подростком и довольно оживленно комментировал экзотические водные процедуры. Лично я своего шефа таким видела впервые.

Разговоров по поводу талассотерапии нам хватило на весь ужин. За столиком мы собрались впятером: Пенкин, Татьяна с Ириной, Аленка и я. Заказали вино, нам принесли все то же розовое, приятное на вкус. И теперь Пенкин разливал его по бокалам на правах единственного за столиком мужчины. К слову сказать, они со Славой, будто сговорившись, прибились по одному к женским компаниям, на которые разделился наш журналистский десант. Девушки из приложений к «АиФу» и девчушки из «Зверя» сидели в другом конце зала. Слава, судя по жестикуляции, чувствовал себя преотлично.

– Предлагаю выпить за дам! – возвестил мой шеф.

– Это в смысле «за женщин» или за «дам, не дам, дам, но не вам»? – уточнила Аленка, шкодливо взглянув на меня.

– Во всех смыслах! – решительно сказал шеф и залпом осушил бокал, не замечая, что капли вина повисли у него на усах.

– Виктор Алексеевич, у вас вино на усах, – тихо сказала я.

– Слушайте, Лариска, Витя, может быть, вы уже перестанете играть в начальника и секретаршу? – Аленка тоже допила свое вино и явно что-то замыслила. – Ларис, хватит уже твоих «Алексеевичей», а то я будто не на отдыхе, а в конторе какой сижу.

– Правильно, Алена, – кивнул шеф. – Я Ларисе вчера предлагал выпить на брудершафт и перейти на ты, а она не соглашается.

И не соглашусь я с ним целоваться! Аленка, наверное, озверела?

– Ой, ребята, точно! – обрадовалась Ирина. – Лариса, соглашайся! Витя, наливай!

Они что, все сговорились? Все против меня?

– Так, девушки, стоп. Ира, ты с Виктором Алексеевичем уже пила на брудершафт? А ты, Алена? Тань, и ты не пила? Однако вы все с ним уже на ты. Пусть он сначала с вами на брудершафт пьет! Только после вас целоваться с ним буду.

Моя тирада вызвала некоторую заминку за столом. Пенкин застыл с бутылкой в руке, девчонки тревожно переглядывались. Что, не хотите с шефом моим целоваться? Вот так-то, а то выдумали меня принуждать!

– А давай! – решилась вдруг Аленка и приподняла свой бокал. – Витя, наливай!

Они сцепились локтями и выпили. Потом Пенкин потянулся усами к Аленкиной щечке, но она схватила моего шефа за затылок и смачно поцеловала в губы. Потом с хохотом откинулась и сказала:

– Лариска, теперь ты!

– Горько, горько! – заорали откуда-то справа, я вздрогнула и оглянулась.

Человек пятнадцать отдыхающих сдвинули столы и устроили нечто вроде банкета. Понятно, «наши в городе». Наверное, группа русских товарищей организованно приехала на отдых и празднует свадьбу. Молодые под «горько» уже целовались.

– Ой, вот здорово, свадьба! – обрадовалась Ирина. – Говорят, это хорошая примета.

На молодоженов смотрели не только мы – все, кто был в столовой, глазели на «русское гулянье».

Не знаю, какая это примета, но в моем случае – точно хорошая. Ира с Татьяной тут же позабыли про дурацкий брудершафт и начали рассказывать про свои свадьбы. Аленка загрустила и молча тянула вино, наверное, вспоминала свой неудачный опыт супружества. А Пенкин сидел с ошалевшим лицом, видимо, все не мог очухаться после поцелуя взасос.

Свадьба тем временем «пела и плясала». Причем буквально: уверенные женские голоса затянули «Ой мороз, мороз», к ним подстроились робкие мужские. На какую-то минуту мне показалось, что я не в Африке, а в каком-нибудь санатории под Челябинском. Иностранцы на наш «Мороз» реагировали по-разному. Кто-то смеялся. Кто-то морщился.

В зале показался дядька, тащивший огромное блюдо с тортом. Я этот торт видела двадцать минут назад на стойке с десертами: бисквит, клубника, киви, желе, взбитый белок. Даже думала попозже взять кусочек. Теперь уже не попробую: дядька водрузил добычу на середину банкетного стола, типа, вот вам свадебный торт. Ладно, пойду за фруктами, пока свадьба до них не добралась.

– Лариса, ты куда? – остановил меня шеф.

– Пойду фруктов возьму.

– Возвращайся скорее, у нас сегодня на вечер большие планы! – подлила масла в огонь Аленка.

Я набрала в тарелку клубники, добавила несколько ломтиков дыни. Попросила шарик лимонного мороженого. И решила не возвращаться к столу. Похоже, шеф очухался после брудершафта. Не знаю, о чем они договорились с Аленкой, какие такие у них планы на вечер, но лучше мне держаться от них подальше. Я нашла на террасе свободный угловой столик и села спиной к стене.

Темнота на улице сгущалась стремительно. Если поначалу еще можно было разглядеть пальмы, дорожки и кусты, то когда я доедала последнюю клубничку, все, что выходило за границу освещенной террасы, скрылось в бархатной темноте, расшитой бусинами фонарей. Я смотрела в ночь и думала, чем занять вечер. Программа ожидалась та же, что и вчера: шоу, танцы, дискотека. Это из запланированного. А из незапланированного, судя по вчерашним приключениям и сегодняшним намекам, можно было ждать новых атак Пенкина и новых фокусов Аленки.

С моря потянуло свежестью, и я озябла. Ключ у меня с собой, надо подняться в номер, накинуть что-нибудь на плечи. Я мышкой, стараясь не столкнуться ни с Пенкиным, ни с Аленкой, проскользнула в номер, накинула легкую светлую шаль, отдала ключ администратору и отправилась гулять по ночной территории.

И будто попала в иной мир. Ночью все было настолько по-другому!

Во-первых, звуки. Если днем играла музыка и чирикали птички, то сейчас трещали сверчки. Интересно, как они выглядят? Такие же, как у нас? Во-вторых, запахи. Они стали гораздо резче: в воздухе пахло морем и какими-то терпкими цветами. В-третьих, пространство. Оно изменилось. Два дня я здесь гуляла утром и днем, во все уголки заглянула. В общем, при свете солнца я замечательно сориентировалась на местности. Однако сейчас, после нескольких поворотов по дорожке, я окончательно заблудилась и, если бы не громада отеля, горевшая освещенными окнами, наверное, запаниковала бы. А так сообразила: отель – сзади, море – впереди. Пойду к морю.