Анри Монтерлан - Роман Девушки

1958. — Молодой человек, 21 года, красивый парень, положение скромное, ищет родственную душу, богатую.

1962. — Виконт, единственный сын, 27 лет, дворянство с XVI столетия, удостоверенное подлинными актами, не обладающий в данный момент никаким личным состоянием, но ожидающий в скором времени крупное наследство, совершенен во всех отношениях, женится на очень богатой особе, религия и возраст безразличны, чьи родители нашли бы место для зятя.

1967. — Помощник сторожа на железной дороге, 29 лет, без состояния, из предместья Парижа, надеется жениться на молодой женщине.

«Самый прекрасный день»,

Октябрь, 1926 г.

Мужчина, читающий брачные объявления, может освободить, одного за другим, многих мужчин, находящихся в нем: мужчину, который смеется, мужчину, который желает, мужчину, который размышляет; в этом «мужчине, который размышляет», есть еще мужчина, который плачет.

Мужчина, который смеется. Да! Он насмеялся вдоволь. Прекрасное мнение большинства этих бедняг о самих себе. Огромная цена, придаваемая золотистым волосам и католицизму. Надлежащий рост господ. «Наследства», которыми располагают эти девушки, но какого рода наследства? По смешному идешь, как по ковру.

На второй странице газеты: «Дирекция предоставляет себе в распоряжение трех читателей, давая им образец, необходимый для

1 Земельное владение.

163

достижения их замыслов, а при желании (да-да!) готова написать подписчикам в указанном духе, по два франка с половиной за письмо».

На последней странице — афиша «дамы-детектива и ее ищеек, методов слежки и т.д.» Прекрасно. Создавая семью, надо подумать обо всем (но не сама ли директриса газеты, эта дама-детектив, Пенелопа, готовая распустить то, что соткала?). Неплохой пункт также и афиша «Быстрых ссуд": известно, во что обходится женщина.

Когда мужчина, который смеется, вволю насмеется, напрезирается и т.д. вплоть до мысли, если он язвителен: «Поистине, честная война смела бы весь этот маскарад» (правда, добавляет этот бесчестный мужчина, один из ужасов войны, на который не обращают надлежащего внимания, — то, что женщины от нее избавлены); когда мужчина, Который смеется, вволю насмеется, он нажимает кнопку и появляется мужчина, который желает.

Мужчина, который не прочтет без дрожи: «Девушка, 22 лет».

За каждым объявлением — лицо, тело и черт знает что (это вполне может быть сердцем). За этими шестью страничками текста — сто пятьдесят живых женщин, живущих в настоящее время; и каждая требует мужчину (а почему бы не я?), и каждая, поскольку она здесь, готова к авантюре, законной или незаконной (законная, конечно, в тысячу раз хуже, но женщина дошла до такой степени отчаяния, что предлагает себя любому).

Л Мужчины… Они требуют «солидных состояний». Мы ведь прочли: «Господин желает познакомиться, с целью последующего брака, с юной прелестной особой, имеющей солидное состояние». Точка. Это всё. Вы… Юная, прелестная и состоятельная. Я… Ну да, я — «господин": вы недовольны? Большинство из них, несмотря ни на что, уточняет: «господин с положением», — хлеб и постель. Постель сначала. А что может быть естественней, респектабельней этого требования? «Под одеялом не чувствуешь больше нищеты», — как великолепно сказала нам одна марсельская шлюха (там чувствуешь порой другую нищету. Но вопрос не в этом). Мужчина алчущий, пред чьими очами эти странички, видит женщин волнующихся, как море, рычащих, как римская арена, когда выпускали зверей. Их слишком много; это обескураживает: таков любитель перед двумя тысячами музейных экспонатов. Стадо женщин на закрытой арене. Зловредных, как звери на арене, и все же, как и те, полуневинных и безоружных: все жертвы, даже самые худшие. Требуется лишь выстрелить в кучу… Подпорченные, грубые, скотские, жулики и вымогатели, — все лучники находятся наверху, выбирая добычу. Какая угроза нависла над женским народцем! Верх искренности и верх мерзости; все разочарования, все социальные драмы, вплоть до счастья, варятся в этом ведьмовском котле, каким является свадебное обозрение. И гротеск, и патетика, как во всем в жизни, а это — сама жизнь. Экстракт жизни.

164

Мужчина, который размышляет, он-то видит в маленьком брачном листке, столь смешном с одной стороны, социальное колесико первостепенной важности.

Мы прочли однажды в объявлении, расхваливающем отель курорта, следующую заманчивую формулу: «Избранные отношения». И часто слышишь, как один человек говорит другому: «Идите же к X. Там вы завяжете отношения».

Здесь всякое благороднорожденное существо вздрагивает. И пред взором возникает словцо старой аристократки, истерзанной визитами докучливых субъектов, которая оставила внукам в качестве основного приказа: «Главное — не завязывать отношений».

И, однако, вслед за первым движением, ощущаешь всю жуть, порожденную отсутствием отношений. Представляется великое множество прекрасных вещей, которых не хватает людям просто потому, что из-за отсутствия отношений они не знали, в какую дверь стучать. И это, конечно, трагедия: двери, которые как бы просят, чтобы их распахнули на эдемы; но их не распахивают, потому что люди прошли мимо них.

Существа, всю свою жизнь ожидающие существо, созданное для них, — оно всегда существует — и которые умирают, так и не встретив его: мужчины, не нашедшие, как применить свои дарования и изнуряющие себя примитивной работой; девушки, не вышедшие замуж, но которые осчастливили бы мужчину и себя; люди, прозябающие в нищете, тогда как есть для них благотворительные общества — все это потому, что они не знали, где способное их полюбить существо; где это благотворительное общество. Проблема, которая может стать наваждением.

И он переходит от большого к малому. Есть книга, которая в определенный час могла бы вас поддержать и о которой не знаешь. Есть город, в котором заперт предмет вашей любви; лекарство, которое спасло бы вас; комбинация, которая позволила бы вам выиграть время. Все это вас ожидало, но никто вам на это не указал, потому что вы лишены необходимых связей. Земля обетованная окружает вас — вы этого не знаете. Как оса, которая долго, пытаясь выбраться из комнаты, бьется с жужжанием о стекло, в то время как окно полуоткрыто в нескольких сантиметрах от нее. Меня швыряют в воду со связанными руками, не научив приему, позволившему бы освободиться; но прием этот существует.

Эти перекрещивающиеся дары и призывы подобны птицам, не пересекающимся в громадном пространстве; наконец, некоторые соединяются и улетают парами. Монтень говорит, что его отец желал бы видеть в каждом городе «условленное место, в котором могли бы очутиться те, кто в чем-либо нуждается. Один хочет спутника, чтобы уехать в Париж. Другого интересует слуга с определенными качествами. Третьего — учитель и т.д.» И он приводит в пример двух «весьма достойных господ», умерших в нищете, но которых поддержали бы,