Бернард Вербер - Тайна Богов

Все трое кивают. Но я не хочу так легко сдаваться.

– То, что я предлагаю, это не «мир подобных», а «мир подопечных», в котором игроки отвечают за толпы своих созданий. Если они убийцы, жулики или садисты, другие игроки накажут их. Это произойдет автоматически.

– Это снова будет хаос, только другого масштаба, – ворчит альбинос.

Викинг и лысый разделяют его точку зрения.

– Нет. Вы, студия «Синяя бабочка», будете наблюдать за наблюдающими. Контролировать контролеров. А контролировать богов гораздо легче, чем смертных.

Эти слова вырвались сами собой, словно я разговаривал с Матой Хари. Эдмонд Уэллс предупреждал меня: «Ты можешь сказать им правду, но они ее не поймут. Они даже не услышат ее. Они толкуют сказанное так, что слова лишаются смысла».

Я смотрю на руководителей студии и думаю, как сказать им то, что я хочу, не напугав их.

– Я собираюсь написать роман, который будет называться «Царство богов». Это будет история о богах, которые играют маленькими живыми существами, похожими на них, в маленьком мире, похожим на тот, в котором они когда-то жили.

Собеседники пристально смотрят на меня.

– Забавно, – наконец говорит высокий парень, которого я называю викингом.

– Это похоже на огромную шахматную партию, с миллионами, даже миллиардами фигур, – продолжаю я. – У каждого бога будет свой народ, и он будет соревноваться с народами других богов-игроков.

– А что происходит, когда какой-то народ проигрывает?

– Его бог теряет баллы.

– А когда народ погибает?

– Бог покидает игру. Game over [9] Игра окончена (англ.). . Альбиносу и лысому все это не очень нравится, но викинг, кажется, заинтересовался.

– В литературе это называют «mise en abyme». Словно нашим собственным миром управляют боги, стоящие над нами.

Я умолкаю. Нельзя забегать вперед.

– Это похоже на этих урсских кукол, мир снаружи, другой мир внутри, и так до бесконечности.

– Что ты об этом думаешь, Элиот? – спрашивает альбинос у викинга.

– Это полная чушь, никуда не годится, – раздается голос у меня за спиной.

Я оборачиваюсь. Она стоит на пороге. Невысокая женщина с темными глазами. Пронзительный взгляд. Черные прямые волосы собраны в хвост и перевязаны лиловой лентой. На ней джинсы и белая рубашка.

– А, Дельфина… Ты была тут? – удивляется лысый.

– Мне очень жаль, но я против этого проекта.

– Почему же? – спрашивает Элиот.

– Потому что это богохульство. Мы не должны считать себя богами. Кстати, в моей религии произносить имя бога уже считается грехом.

Лысый поворачивается ко мне и говорит на ухо:

– Это наш арт-директор. Она из народа дельфинов… Не ослышался ли я?

Альбинос говорит:

– Ох уж эти мне дельфины! Вечно считают себя умнее других!..

Элиот встает.

– Ты будешь делать то, что тебе скажут Дельфина. Хозяин здесь я. Нам нравится проект Габриеля. Мы беремся за это «Царство богов». Игроки смогут почувствовать себя «наверху», им будет казаться, что все в их руках. Возможность стать демиургом. Я уже придумал слоган: «Станьте богом, пусть только на время игры». Может быть, таким образом игроки лучше поймут, как боги управляют нами. И потом, мне до смерти надоел этот «5-й мир». Да здравствует 6-й! Элиот дружески хлопает меня по плечу и предлагает назначить встречу, чтобы обсудить проект.

Темноволосая Дельфина окидывает меня ледяным взглядом и выходит из комнаты, хлопнув дверью.

На Таити верят, что в начале всего был Таароа, Единственный. Он жил в яйце, которое плавало в пустоте. Таароа очень скучал. Тогда он вылупился и вылез из скорлупы.

Но снаружи ничего не было, тогда он взял скорлупу и из верхней ее части сделал небесный купол, а из нижней – землю, покрытую песком. Из своего позвоночника он сделал горы, из слез – океаны, озера и реки, из ногтей – рыбью чешую и панцири для черепах, из перьев – деревья и кусты, а кровью раскрасил радугу.

Потом он призвал мастеров, чтобы они сделали Тано, первого бога. Тано наполнил небеса звездами, чтобы те стали еще прекраснее, поместил на небо солнце, чтобы оно освещало землю днем, и луну, чтобы светила ночью. Затем Таароа создал других богов – Оро, Ину, Мауи и прочих. В завершение своих трудов Таароа создал человека.

Мир, созданный Таароа, состоял из семи платформ, стоявших одна на другой. На самой нижней находился человек, и, когда первый этаж совершенно заполнился людьми, животными и растениями, Тааора пришел в восторг, но подумал, что надо бы сделать отверстие, чтобы все они залезли выше. Теперь на каждом из этажей мира есть дыра, сквозь которую храбрецы могли подниматься к знаниям…

Эдмонд Уэллс, Энциклопедия относительного и абсолютного знания, том VI

Она входит в прозрачную кабину лифта. Я иду вслед за ней по лестнице. Она выходит. Я стараюсь держаться на некотором расстоянии позади.

Она быстро и нервно идет вперед. Теряется в толпе.

Я приближаюсь к ней.

Он идет вперед, никуда не сворачивая.

Ее волосы, собранные в хвост, раскачиваются, словно существуют отдельно от нее.

Она переходит улицу.

Вдруг меня чуть не сбивает машина. Я забыл, что здесь левостороннее движение. Водитель осыпает меня ругательствами, но я невредим. Погоня продолжается.

Навстречу нам попадается что-то вроде небольшого карнавала. Шумная толпа с оркестром, мажоретками, людьми в маскарадных костюмах.

Карнавал – явление общее для многих культур. Людям необходимо сбрасывать гнет условностей хотя бы раз в году.

Она вот-вот растворится в толпе, и мне приходится расталкивать праздничную толпу, чтобы не потерять ее из виду.

Она смотрит на часы и прибавляет шаг.

Я вот-вот отстану, толпа не дает мне идти быстрее, ее невысокая фигура то и дело теряется среди пестро наряженных участников карнавала.

Я продираюсь сквозь толпу и вижу ее.

Она поворачивает и… я больше не вижу ее.

Я бегу сначала в одну сторону, потом в другую. И вдруг замечаю ее – она у самого входа в метро. Я бросаюсь вслед за ней.

Она торопливо спускается на платформу. У меня нет ни билета, ни времени купить его, и я перепрыгиваю через ограждение, рискуя быть остановленным полицией.

В лабиринте подземных коридоров толпы перемещаются в разных направлениях, но теперь я знаю, как не потерять ее. Подходит поезд. Я запрыгиваю в вагон за секунду до того, как двери закроются. Она смотрит в мою сторону, и я опускаю голову, чтобы она не узнала меня.

Люди вокруг выглядят грустными и усталыми. Поезд несется вперед с грохотом, так же как и на Земле-1. В вагонах на телеэкранах без конца крутят новости. Я разбираю слова:

«…этот процесс. Он утверждает, что всего лишь винтик в сети педофилов, функционирующей на всем континенте. Полицейские обнаружили около сотни детских трупов, захороненных в его саду. Эксперты установят личности погибших по отпечаткам зубов. На суде он рассказал, что вначале действовал с большой осторожностью, но потом, обнаружив, как легко похитить ребенка, он начал орудовать, не скрываясь, среди бела дня, порой на глазах у многих свидетелей. Вероятно, он творил свои преступления на протяжении более десяти лет, а жена, жившая с ним все это время, заявила, что ничего не подозревала. Когда его арестовали, она, не желая иметь ничего общего с „параллельной“ жизнью мужа, оставила запертых в подвале детей умирать от голода. Она заткнула себе уши, чтобы не слышать криков детей, которые звали на помощь…».