Шервуд Андерсон - Другая женщина

— Я хочу вас, — сказал я. — Я ужасно хочу вас! Не можете ли вы ускользнуть от мужа? Приходите сегодня ко мне в семь вечера!

Женщина пришла ко мне в назначенный час. Утром она не сказала мне в ответ ни слова. Мы только с минуту глядели друг на друга. Я забыл обо всем на свете, кроме нее. Потом она кивнула, и я ушел. Сейчас, думая об этом, я не могу припомнить ни слова, когда-либо слышанного мною от нее. Она пришла ко мне в семь, было уже темно. Дело происходило в октябре. Я не зажигал света и заранее услал из дому слугу.

Весь тот день я был почти невменяем. Несколько человек приходило ко мне на службу, но при разговорах с ними я все время отвечал невпопад. Они приписали мою развинченность близости свадьбы и ушли, посмеиваясь.

В тот же день утром, всего за сутки до свадьбы, я получил от невесты длинное, и прекрасное письмо. Предыдущей ночью она тоже не могла заснуть и, встав с постели, решила написать мне. Все, о чем она писала, было ярко и реально, но она сама как живое существо, казалось, отодвинулась от меня куда-то вдаль. Мне она представлялась птицей, улетающей в небеса, а я сам казался себе озадаченным босоногим мальчишкой, стоящим на пыльной дороге перед сельским домиком и смотрящим вслед этой птице. Не знаю, поймете ли вы, что я хочу сказать.

А теперь о письме. В нем она, пробуждавшаяся женщина, изливала свою душу. Она, конечно, совсем не знала жизни, но она была женщина. Надо полагать, что, лежа в постели, она нервничала и пришла в возбужденное состояние, как то было и со мной. Она сознавала, что в ее жизни должна была произойти великая перемена, и это ее радовало и пугало. Она лежала и думала об этом. Потом встала и начала разговаривать со мной на клочке бумаги. Она рассказывала мне, как ей страшно и в то же время радостно. Как и до большинства молодых девушек, до нее доходили сказанные шепотом намеки. Письмо ее было очень нежное и деликатное.

«После свадьбы мы на долгое время забудем, что мы — мужчина и женщина, — писала она. — Мы будем просто человеческими существами. Ты должен помнить, что я ничего не знаю и часто буду казаться тебе наивной. Ты должен любить меня и быть со мной очень терпеливым и ласковым. Когда я узнаю больше, когда через какое-то время ты научишь меня жизни, я постараюсь отплатить тебе. Я буду любить тебя страстно и нежно. Способность к этому дремлет во мне, иначе я не стала бы выходить замуж. Мне страшно, но я счастлива. Ах, как я рада, что день нашей свадьбы так близок!»

Теперь вы ясно можете себе представить, в какое невероятное положение я попал. Прочтя на службе письмо невесты, я сразу почувствовал себя решительным и сильным. Помню, я встал со стула и начал шагать взад и вперед, гордый сознанием, что буду мужем такой благородной женщины. Я восхищался ею, как и самим собой, прежде чем понял, какой я слабовольный человек. Конечно, я сразу принял твердое решение преодолеть эту слабость воли. В девять вечера в тот день я собирался быть у своей невесты.

«Теперь я вполне владею собой, — сказал я себе. — Красота ее души спасла меня. Когда придет другая женщина, я отправлю ее домой».

Еще утром я позвонил своему слуге, чтобы он ушел куда-нибудь на сегодняшний вечер, а теперь я схватил телефонную трубку, чтобы отменить свое распоряжение.

Тут мне пришла в голову мысль: «Присутствие слуги все равно нежелательно. Что подумает он обо мне, когда увидит у меня женщину накануне моей свадьбы?» Я положил трубку и начал собираться домой. «Если я его отсылаю, — сказал я себе, — это делается для того, чтобы он не видел, как я буду разговаривать с этой женщиной. Не могу же я обойтись с ней грубо? Нужно будет придумать какое-нибудь объяснение».

Женщина пришла в семь часов, и, как вы уже могли догадаться, я впустил ее в дом и забыл о своем решении. Похоже на то, что я и не имел намерения поступить иначе. У двери был звонок, но женщина не позвонила, а тихо постучала. Все, что она делала в тот вечер, она делала тихо и спокойно, но очень решительно и быстро. Понятно ли я говорю?

Когда она пришла, я уже стоял у двери, и ждал. Я стоял так с полчаса. Руки мои дрожали, как дрожали они утром, когда она смотрела на меня, а я с трудом клал деньги на прилавок. Когда я открыл дверь, она быстро вошла, и я обнял ее. Мы стояли так в темноте. Руки мои больше не дрожали. Я чувствовал себя счастливым и сильным.

Хотя я стараюсь говорить ясно, но не сказал, что представляет собой женщина, на которой я женат. Как вы заметили, я выдвигал на первый план другую женщину. Я просто утверждаю, что люблю свою жену, а человеку вашего ума это равно ничего не говорит. По правде сказать, не начни я всего этого разговора, я чувствовал бы себя лучше. У вас, несомненно, складывается впечатление, что я влюблен в жену табачного торговца. Это неверно. Конечно, я неотступно думал о ней всю неделю перед свадьбой, но с тех пор, как она побывала у меня на квартире, я совершенно выкинул ее из головы.

Правду ли я говорю? Я изо всех сил стараюсь рассказывать все, как оно было. Я сказал, что с того вечера больше не думал о женщине, приходившей ко мне на: квартиру. Но, если быть точным, это не совсем верно. В тот вечер я в девять часов отправился к невесте, как она просила меня в письме. Каким-то образом, я это не в состоянии объяснить, — другая женщина отправилась вместе со мной. То есть я хочу сказать вот что: до этого вечера я думал, что если между мной и женой табачного торговца что-нибудь произойдет, свадьбе моей не бывать. «Или то, или другое», — говорил я себе.

А в действительности я отправился к своей возлюбленной в тот вечер с новой уверенностью в счастье нашей совместной жизни. Боюсь, что я совсем запутался, рассказывая вам эту историю. Только что я сказал, что другая женщина, жена табачника, отправилась вместе со мной. Я не хочу сказать, что это было на самом деле. Но я хочу дать вам понять, что со мной была какая-то частица ее веры в свои желания и мужества в их осуществления. Ясно ли это вам?

В доме невесты я застал целую толпу гостей. Некоторые из них была приехавшие издалека родственники, с которыми я ранее не встречался. Когда я вошел в комнату, невеста быстро взглянула на меня. Мое лицо, должно быть, сияло. Никогда я не видел ее так радостно взволнованной. Она подумала, что ее письмо глубоко, тронуло меня, и, конечно, так оно и было. Вскочив, она побежала мне навстречу. Она была похожа на счастливого ребенка. Не стесняясь людей, которые обернулись и вопросительно посмотрели на нас, она высказала то, что было у нее на уме.

— О, как я счастлива! — воскликнула она. — Ты меня понял! Мы будем просто людьми. Нам незачем быть мужем и женой!

Как вы могли догадаться, все рассмеялись, но я не смеялся. Слезы выступили у меня на глазах. Я был так счастлив, что мне хотелось кричать. Быть может, вы пой мете, что я хочу сказать. На службе в тот день, прочтя письмо невесты, я сказал самому себе: «Я буду внимателен к дорогой крошке». В этой фразе, как видите, было немало самодовольства. Но у нее в доме, когда все рассмеялись после ее восклицания, я сказал себе: «Мы будем внимательны друг к другу». Нечто подобное я шепнул и ей на ухо. Я, так сказать, сбивал тон. Этим я обязан душевному воздействию той, другой женщины. В присутствии всех собравшихся я крепко обнял невесту, и мы поцеловались. Все нашли очень милым, что мы проявляем такие пылкие чувства при встрече друг с другом. Что подумали бы они, если бы звали всю правду обо мне.