Александр Житинский - Государь всея Сети

Было ему на вид где-то около сорока, плотный, приятный, с небольшой бородкой, в золоченых очках тонкой оправы.

Он явно был здесь начальником, давал указания, как и что строить, одновременно беседуя с журналистами.

Милиции пока было немного и вела она себя на удивление равнодушно. Но вот к месту действия подъехали два автобуса и из них спешно принялись высаживаться омоновцы с резиновыми дубинками.

– Пр-рекратить! – рявкнул в мегафон автобуса чейто начальственный голос. – Р-разойдись!

Человек в бескозырке всплеснул руками и с возгласом «Что же они делают?!» – бегом помчался к автобусу, сопровождаемый журналистами.

Он нырнул туда и через минуту из мегафона раздалась уже более спокойная команда: «Разрешается продолжить инсталляцию выставки. Бойцам омона вернуться в автобусы».

Бойцы нехотя поплелись обратно. Поиграть мускулами не удалось.

Надо сказать, фраза эта меня удивила несказанно. Мой флешмоб пользовался поддержкой местной администрации! Я стоял со своею забрызганной мелом доской в полном недоумении.

Человек в бескозырке, оказавшийся внезапно главным на моем мероприятии, вышел из автобуса и направился обратно к транспаранту. Тут я его узнал по юзерпику. Это был тот самый Фельдман.

Взгляд его упал на меня. Он вдруг сощурился, как бы припоминая, а потом направился ко мне.

– Донников? Алексей Данилович? – приветливо и даже как-то участливо сказал Фельдман.

– Д-да… Откуда вы меня знаете? – я растерялся.

– Давид Фельдман, – он выкинул вперед руку.

Рукопожатие оказалось крепким, мужским.

– Мне бы с вами поговорить, – сказал он. – Пойдемте в мою машину, если вы не возражаете?

Я отбросил доску и жестяные ходики. Они упали на газон, причем ходики улеглись так, что крашеные глаза кота буквально вылезли из орбит, глядя мне вслед диким косым взглядом. Мы направились к машине, на которую Фельдман указал жестом. Журналисты покорной стайкой поплелись за нами. Фельдман оглянулся.

– Потом, потом! Я занят! Снимайте работы, интервьюируйте участников, – отмахнулся он от них.

Мы подошли к «мерседесу». За рулем дремал водитель. Увидев хозяина, встрепенулся и выскочил открыть дверцу.

– Витя, погуляй неподалеку, – сказал ему Фельдман.

Мы расположились в «мерседесе». Фельдман на переднем сиденье вполоборота назад, я на заднем по диагонали.

– Вы, наверное, удивлены? – спросил он. – Просто моя служба безопасности работает лучше МВД. Я вам хотел сказать спасибо за помощь…

– Что вы имеете в виду?

– Ваш флешмоб. Гениально придумано… А что вы имели в виду? Ваш расчет?

Он говорил весело, доброжелательно и явно располагал к себе.

– Акция имела целью показать, что современное искусство произрастает из помойки и само имеет эту природу. И делать его может любой, кто не брезгует рыться в мусорных баках, – сухо сказал я.

– Правильно. Трэш, – кивнул Фельдман. – Одно из главных направлений сейчас. Но продаётся хорошо.

– А по-моему, это обман публики.

Фельдман засмеялся.

– Публика мечтает, чтобы ее обманули! Она именно за это платит деньги. Но из этого не следует, что это легко сделать. Для этого тоже нужен талант.

– Но это другой талант, – не сдавался я. – Талант манипулятора, обманщика…

Фельдман благодушно кивал.

– …которому каждый мальчик может бросить в лицо «А король-то голый!»

– Обожаю таких мальчиков! – Фельдман почти взвизгнул в восторге. – Нет, я не педик, – поспешил добавить он, заметив мой настороженный взгляд. – Эти мальчики всегда и создают лучшую рекламу продукту. Они приходят и бубнят свое – «король-то гол, король-то гол». А потом прихожу я и говорю публике: «Взгляните на эти линии, краски, формы. Какая свобода и вместе с тем железная заданность концепта! Обратите внимание на контрапункт, который создает этот кирпич, поставленный на голову Цезарю, эти куры, клюющие рассыпанные по полу гайки… Не правда ли, в инсталляции есть абсолютно новая красота!»

– Но красоты-то нет, – вяло возразил я.

– Кто это знает? Вы? Я? Господь Бог это знает. И только! – Фельдман посерьезнел. – Ваши мальчики и вы вместе с ними – рабы привычки, вам лень представить себе, что короли могут одеваться не только в парчу, а на голове у них не корона, а кирпич… Впрочем, я вас пригласил сюда совсем не для искусствоведческих дискуссий. Меня интересует ваше изобретение.

– Какое изобретение?

– Ваша информационная пирамида. Я хотел бы её купить.

– Откуда вы об этом знаете?

– Дорогой мой, я сам ваш вассал четвертого уровня. У меня штат айтишников. Они вас вычислили по логам уже после ваших воздушных шариков. Кстати, было красиво, отдаю дань вашему чувству прекрасного… А дальше моя служба безопасности без особого труда разыскала все данные об Алексее Даниловиче Донникове, бывшем заведующем лабораторией, докторе физматнаук, ныне жителе поселка N. Имейте в виду, что то, что сделал я, завтра сделает ФСБ. Как только вы выйдете за рамки чисто художественных акций. А вы за них выйдете, потому что иначе – неинтересно. Поэтому для начала вас нужно спрятать понадежнее. Я имею в виду – спрятать в Интернете. Есть методы работы через прокси-сервера, зарубежные каналы – концов не найдешь. Я это сделаю, чтобы сохранить инкогнито. Такую игрушку я мог бы создать всего за каких-нибудь десяток тысяч. Но вы автор идеи, а я исповедую строгие правила копирайта. Я хочу заплатить вам за сегодняшнюю рекламную акцию моей выставки, хотя вы и не планировали рекламы, а также приобрести авторские права на информационную систему. Я оцениваю ее в сто тысяч.

Фельдман откинулся на сиденье, внимательно наблюдая за мной.

– И что вы собираетесь с нею делать? – спросил я.

– Не я, а вы, дорогой мой! Вы останетесь Центром, Верховным Модератором, однако будете объявлять акции по моему заказу. Только и всего.

– То есть, вы меня тоже покупаете?

– А как же! Ну зачем мне искать человека, учить его, сажать на ваше место…

Он развел руками, улыбаясь. Очень приятный человек, душевный бизнесмен.

И тут где-то вдалеке грохнуло, будто выстрелили из пушки. Фельдман встрепенулся.

– Что такое?

Он выглянул из машины и крикнул прогуливавшемуся невдалеке водителю:

– Витя, поди узнай у омона – что за шум.

Витя бегом направился к автобусу. Фельдман вышел из авто. Осмотрелся. Я последовал за ним. Где-то вдалеке, над Москвой-рекой поднималось к небу облачко черного дыма.

Витя вернулся, доложил, запыхавшись:

– По рации говорят – взрыв где-то возле Христа Спасителя.

– Едем! – приказал Фельдман. – Садитесь! – скорее, приказал, чем предложил он мне. – Это не могут быть ваши орлы?

– Какие орлы? Помилуйте! – сказал я.

Машина выехала на проспект и взлетела на Крымский мост. Отсюда было видно скопление людей и машин на берегу напротив скульптуры Петра Великого работы Церетели. В самом памятнике было что-то непривычное. Я сначала не понял.