Светлана Вебер - LoveLess. Повесть о ненастоящей женщине

В качестве небольшого больничного презента взяла побольше молочного шоколада с рисовыми шариками, пакет грейпфрутов и упаковку ашановских пончиков. Гастрономические пристрастия Костика я знала досконально, поэтому ошибиться было невозможно. Правда, в свете этого появилась еще одна мысль: перелить в кока-кольную бутылку немного «Хеннесси». Угнетающая больничная обстановка, особенно в такой «веселой» компании не может не требовать расслабления. Останавливало только то, что исход от сочетания некоторых медицинских препаратов с алкоголем на моей памяти носит летальный характер… А вот от юмора удержаться не смогла. У меня уже было время, чтобы после шока от новости сделать пару звонков знакомым с медицинским образованием и навести справки о Костиной дееспособности. Врач не обманул, когда сказал, что волноваться абсолютно не о чем. Его вид шизофрении был самым легким и несерьезным из возможных и создавал проблемы для нормального существования только в виде периодических депрессий и трудностей с адаптацией в обществе (хотя в московском обществе легко адаптируются исключительно психи). Одним словом, все критерии ярко выраженной неординарности, не более. В жизни не мешает, угрозы окружающим не несет. В сочувствии он тоже не нуждался, а вот в поднятии настроения… в самый раз.

В праздничный желтый пакет в зеленый цветочек к прочим вышеперечисленным радостям жизни был закинут презерватив. Делать вид, что между нами ничего плохого не произошло, было бы не лучшим решением: слишком далеко все зашло. Поэтому этот неслучайный предмет без лишних слов должен был дать понять, что все произошедшее пережито и забыто… Надеюсь, что Костик не станет использовать его для утех с задумавшимся соседом по палате…

Больница частная, не имеющая ничего общего с таким бомжатником, как Кащенко. Здание оказалось большим и аккуратным. Внутри чистые и светлые длинные коридоры были похожи на рай в моих снах. Я с опаской озиралась по сторонам в страхе быть атакованной каким-нибудь «Наполеоном».

К счастью, меня вовремя встретил приветливый врач и в виде исключения (Костик здесь самый формальный пациент) проводил прямо в палату. Практически номер-люкс! К тому же без ожидаемого соседа!

Костик сидел у окна, такой же элегантный, как обычно, с книжкой Ницше в руках. Могу поспорить, что читать ее он и не собирался, а по старинке использовал в качестве еще одного атрибута для произведения впечатления. В данном случае на меня.

Я знала, что Костик долго отказывался от этой встречи. Наверное, считал, что это не место и не время в свете последних событий, да и сомневался в адекватности моей реакции на неожиданно открывающиеся подробности. Но настойчивость взяла свое, и он перестал сопротивляться.

Сейчас (после брошенного в первую секунду изучающего взгляда) лицо его светилось радостью. Костик накинулся на меня со своими фирменными нежными объятиями, и мне пришла мысль, что природа совершила ошибку, не сделав нас братом и сестрой. Вопреки законам психологии нам было легче и понятнее обсуждать, прощать или осуждать знаками, а не словами. И сейчас обоим стало очевидно, что тучи разошлись…

Костик залез в пакет и через минуту уже выкладывал чищеный грейпфрут на дольки шоколада и с ракетной скоростью заглатывал их внутрь.

— Слушай, твой скорбный наряд нагоняет на меня депрессию. Не припоминаю скафандры среди последних модных тенденций! Где ты вообще нашла это чудо?

Критиковать мой внешний вид позволялось только ему, поэтому я была готова к подобному повороту событий:

— Что ты пристал к беззащитной девушке? Займись лучше внешним видом своих временных соседей.

— Да, наконец-то нашлось место, где я самый стильный без всяких «но».

Шутя, он рассказывал про свое времяпрепровождение.

— Хотя такое соседство вряд ли идет кому-то на пользу. Я их даже боюсь немного. По ночам среди тишины дикие оры в порядке вещей… Скажи мне честно, что ты обо всем этом думаешь?

Я задавала себе недавно тот же вопрос, и ответ сразу был для меня очевидным:

— Знаешь, если бы ты был другим, то вряд ли бы был мне интересен… Я ценю тебя целиком, отсутствие хотя бы одной особенности разрушило бы всю конструкцию целиком…

— А Мишель знал обо всем с самого начала… Он, пожалуй, больше всех любит меня здесь навещать. У нас никогда не было такого бешеного секса. Вот и скажи после этого, что обстановка не располагает…

— От подобных подробностей меня лучше избавить…

Чтобы сменить разговор и внести в царящую атмосферу чуть больше реальности, я начала рассказывать про свои приключения с Валерой.

Встреча состоялась в лучших наших традициях, в бесцельных рассказах, но с умиротворяющим спокойствием.

На обратном пути на дверях больницы мое внимание привлек плакат «Пусть твоя кровь спасет жизнь!». После компании Костика я была в настроении пусть и не спасти мир, но хотя бы сделать что-то хорошее, и раз уж сама вселенная посылала мне знаки, отказываться было бы опрометчиво… Значит, так тому и быть… Завтра же утром поеду в больницу.

Перед сном, зарывшись в пух подушки и перестав бороться с бессонницей, лежу и думаю в сотый раз о… тара-тата-та-та… конечно же, о… грузинском еврее. Меня вдруг осенило, почему к нему так тянет… потому что он эксклюзив. А я постоянно подсознательно стремлюсь к эксклюзиву. Сама всегда пыталась им быть: не пить, не курить, нет наркотикам, сексу и далее по списку, чтобы не делать то, что делают все, чтобы казаться музейным экспонатом. И никогда не рассчитывала, что встречу свое подобие среди мужчин. И вот он весь такой замечательный и неординарный, не вписывающийся в рамки не сумасшествием или пустым эпатажем, а выдающностью личности. Звучит убого, как в мелодраме дешевой, но с ним рядом чувствую, что желать больше нечего.

Усугубляется острота восприятия под этим углом еще и тем, что опять в радиусе нескольких километров от меня нет ни одного интересного человека, сплошные придурки, с половиной из которых я еще и работаю. Как мне надоело общение, превращающееся в доказательство кого-то кому-то чего-то. Да не надо мне доказывать и позерствовать, какие вы все клевые! Когда у людей вокруг затормозилось развитие? Честное слово, как детский сад. Все норовят попетушиться друг перед другом. От этого остается осадок изнасилования. При этом чем проще пытаешься себя со всеми вести, чтобы подобных желаний не возникало, тем сильнее они начинают стараться. Вот уж эта логика мне вообще непонятна.

Поток бесстержневых рассуждений прервала телефонная трель. Незнакомый номер настоятельно требовал уделить ему внимание, и я послушно проговорила «Алло». Меня приветствовал знакомый Валерин баритон. То, что звонки с его родного номера на мой были заблокированы, видимо, не навели его ни на какие мысли.