Михаил Анчаров - Записки странствующего энтузиаста
- Название:Записки странствующего энтузиаста
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Молодая гвардия
- Год:1988
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Анчаров - Записки странствующего энтузиаста краткое содержание
«Записки странствующего энтузиаста» — роман Михаила Анчарова, завершающий его трилогию о творчестве. Если в «Самшитовом лесе» (1979) исследуются вопросы научно-технического творчества, если роман «Как птица Гаруда» (1986) посвящен творчеству в области социального поведения, то «Записки странствующего энтузиаста» — это роман о художественном творчестве. Он написан в нетрадиционной манере, необычен по форме и отличается страстностью в отстаивании наших идеалов и оптимизмом. В этом романе причудливо переплетаются лирика, сатира, тонкие оригинальные наблюдения и глубокие философские размышления о сути искусства. Кроме того — это еще и остросюжетный роман-памфлет, в котором выделяется как главная и важнейшая проблема — борьба против термоядерной угрозы.
Записки странствующего энтузиаста - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
И Субъект с ужасом понял, что если Сапожников прав, то он, Субъект, сделал открытие. Потому что тогда есть простое объяснение числа «пи», и потому мысль о том, что окружность есть бесчисленное множество прямых отрезков, — есть мысль ошибочная. Он понял, что кривая есть признак вращающейся частицы, а прямая есть признак другой материи, которая пульсирует по радиусам шара. И, значит, кривая и прямая просто не переводятся одна в другую, потому что принадлежат разным материям. Но оказалось, что А. Зотов уже сделал и это открытие.
Это его настолько поразило, что он стал об этом болтать, что, конечно, не привело к добру. Когда же он додумался, что если вдруг вакуум — материя живая, то она, возможно, не поддается исследованиям потому, что все исследования — силовые, хамские, а она этого может просто и не хотеть. И что для исследования этой материи, может быть, подходит один способ — любовь. Но оказалось, что А. Зотов и до этого додумался, хотя при этом всегда добавлял «хе-хе», так как в любовь не верил.
Сами понимаете, что из этого вышло, когда за него взялся профессор Мамаев-Картизон. Профессор Мамаев-Картизон вызвал его в кабинет и, тщательно заперев дверь, обвинил его в поповщине.
- Вы развенчиваете науку, — сказал он.
- Нет, это не так, — сказал Субъект. — Я ее прославляю.
Тогда профессор Мамаев-Картизон опять обвинил его в поповщине. И велел ему, как тому Галилею, отказаться от своей идеи.
Субъект, скрепя сердце довольно большой зарплатой, от идеи отказался. Но, выйдя в коридор, прошептал:
- А все-таки она пульсирует.
А профессор Мамаев-Картизон запер дверь на ключ и, покосившись на запертую дверь, бегло перекрестился. А потом подписал приказ Субъекту об отмене его должности по сокращению штатов. И отменил Субъекта.
Но тогда Субъект стал решительный, и у него вперед выступила челюсть, и его стали опасаться. И он уехал на Север, где повел себя решительно и стал влиять на жизнь. Во всех учебниках написано, что воздух на Севере разреженный, как в горах, и поэтому, хотя люди там дышат быстро и часто, хы-хы, у них кислородное голодание. С этим борются за большие деньги — кислородное лечение, искусственный климат и всякое такое. А Субъект сделал пробы воздуха, и оказалось, что в нем кислороду сколько надо. А люди дышат часто, по-собачьи, просто потому, что он холодный. И у них работают лишь верхушки легких. И от этого — кислородное голодание.
И он написал докладную, что нужно не лечение кислородом, а получше протапливать помещение.
Но тут ему эту Болдинскую осень прикрыли и отправили восвояси. Потому что иначе пришлось бы исправлять учебники, а с бумагой у нас туго.
- Где вы теперь работаете? — спрашиваю.
- В Академии наук, в отделе фармакологии.
- А кем?
- Шталмейстером-маркшейдером.
- А-а, — говорю.
Но тут из недр производства пищи повалил такой запах, как будто в казарму спящего пехотного батальона внесли букет роз за полчаса до побудки.
- Теперь и у нас будет кислородное голодание, — говорю я, глядя на его побледневшее лицо, — вентилятор то отключили.
Тишина в буфете — как плоская волна у берега. Только суповая ложка позвякивает, которой горчицу выгребают на тарелку.
- Да, — говорю. — Земля горит. Одному бежать подло, вместе гореть — глупо. А главное — некуда бежать.
- Вам хорошо, художникам, — сказал он традиционно, — вы не знаете жизни.
- Судя по тому, как в мире идут дела, вам, ученым, еще лучше, — сказал я.
А потом я отставил недоеденное, потому что вспомнил Каина и Авеля и ихнего жреца.
- А знаете, Субъект, — говорю, — чтоб волки были сыты и овцы целы, надо волков кормить овцами, умершими естественной смертью.
Дорогой дядя!
У нас на Буцефаловке жили дед да баба, и была у них молодая домработница Филофеевна с рябым лицом, по прозванию Курочка Ряба. И положил дед на нее глаз. Рассказывали, будто он, чтобы проверить свои мужские способности, сходил к врачу, и тот написал диагноз, что у деда «МТС».
Дед гордый вернулся с диагнозом и объявил, что он еще «ого-го», что он как трактор. Бабка, понятно, не поверила и пошла к этому доктору объясняться. Но тот ее утешил и сказал, что диагноз «МТС» означает «Можно только сикать».
Буцефаловка хохотала, а у меня, мальчишки, разгорелся спор с Филофеевной, Курочкой Рябой.
Ей было уже двадцать лет, и она была толстая. Она только что приехала в Москву побеждать, и губы у нее были потрескавшиеся. У нее были очень высокие представления о любви, о которой она знала по песне, бывшей лермонтовской, про царицу Тамару, и очень невысокие представления об остальной жизни. О любви она говорила, облизывая пересыхающие губы: «За одну ночь жизнь отдают». А о жизни знала, что все воруют, и мечтала поступить в хлеборезки.
Буцефаловка еще была новостройкой, и казалось, вот-вот завтра будет построен новый человек, а мы перевоспитаемся образованием или переобразуемся воспитанием. Но прошло полвека, и обнаружилось, что образование не воспитывает, а воспитание не образовывает.
И что хотя действительно бытие определяет сознание, но из этого не вытекает, что хорошие условия создают хороших людей. Потому что эти хорошие условия создают одни люди, а живут в них другие. То есть потомки.
Бытие объективно, потому что, знаешь ты об этом или нет, а оно есть. Но бытие бывает не только мертвое, вроде скалы, которая ничего не хочет, а и блохи, которая хочет. То есть бытие и сознание связаны не впрямую, а через желания тех субъектов, которые этот вид бытия и создают. Поэтому возможны непредвиденные перемены.
- Нет! — вскричал я. — Хлеборезки не воруют.
Тогда тоже вопрос с хлебом стоял остро, но по-другому, чем теперь. Его не хватало, и никого не уговаривали его беречь.
- Почему же не воруют? — спросила Филофеевна и облизнулась.
- Потому что их проверяют! — вскричал я.
И быстро выдумал довольно сложную систему проверки — общественной, механической и даже электрической.
Я затормозил, когда заметил ее усмешку.
Филофеевна смотрела на меня как на идиота. Она знала, как обстояло дело, а я не был уверен в своих фантазиях.
Когда я много лет спустя был на Буцефаловке, то я узнал, что Филофеевна умерла богатой хлеборезкой, занимала к тому времени уже всю квартиру тех старичков, к которым она поступила домработницей, а потом взяла их под опеку. Но что меня поразило больше всего, это что квартиру теперь занимал внук Филофеевны — очень-очень богатый человек и очень-очень образованный. Он собирал книги. По специальности он был наладчик электронных весов. Ему некоторые магазины платили бешеные деньги, чтобы при наладке весов он ошибался на пять грамм в пользу магазина.
Я узнал обо всем этом от Толи-электрика из наших краев, с которым встретился в очереди у автомата, разливающего вино.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: