Михаил Анчаров - Прыгай, старик, прыгай!

— За то, что поняли.

— А что поняли? — спросил Сергей Иванович. — Ты скажи нам, чтоб и мы поняли…

— Меня поняли, — сказала Минога.

— Чего уж тут, — сказал Володин. — Из центрального архива ответ пришёл.

— Какой ответ?

— Да ты не знаешь, что ли? Она не знает! — сказал Фонин. — Орден тебе полагается по указу. От 1944 года.

Минога выпрямилась.

Все ожидали, что расцветёт Минога, а она погасла.

— Вон какие дела… — сказала она. — Орден — дело радостное. Да только вы потому пришли, что про орден узнали?..

— Нет! — громко сказал Сергей Иванович. — Нет!

— …А если бы не разыскали указ, то я была бы для вас последняя.

— Да ладно тебе, — сказал хмуро Фонин. — Не начинай…

— Ступайте, — сказала Минога. — Устала я…

И опять все не знали, как им быть.

— Товарищ художник, — сказал Володин. — А вы нам картину не покажете?

— Нет, — сказал художник.

И повернул картину к стене.

А когда повернул, то на тыльной некрашеной стороне холста все прочли размашистую надпись: «Сиринга», сделанную углём.

Тут вбежала Аичка и закричала:

— Тётя Дуся! Указ нашли от 1944 года! — и запнулась. — …Посмертно…

Стояла полная тишина.

— Вот какие чудеса, Евдокия Михайловна… Посмертно, — сказал Володин.

— Рано схоронили, — сказала Минога.

И все поняли, что чудеса ещё, может, только начинаются.

Что и подтвердилось незамедлительно.

На улице раздался дробный треск типа мотоциклетного. Все оглянулись на открытую дверь и несколько секунд всматривались. Потом Володин вынул свисток и кинулся вон.

По улице мчались никелированные кровати. На колёсах и с моторами.

Распоясавшиеся хулиганы Паша-из-Самарканда и Гундосый, а на третьей кровати незнакомый молодец мчались на усовершенствованных кроватях куда-то вдаль.

Когда Володин догнал их на своём мотоцикле за городской чертой на шоссе и загородил дорогу, выяснилось, что на кроватях установлены моторы от бензопилы «Дружба», купленные недавно в городском магазин и имевшие гарантию.

И, несмотря на фанерные таблички, висевшие на никелированных пупочках заднего обзора с одинаковыми надписями «Испытание», Володин сказал:

— За колёса дадите ответ… И за систему управления.

Потому что на двенадцать колёс на трёх кроватях не имелось документов, а система управления была выполнена халтурно, и кровати могли мчаться фактически только по прямой, что хотя и облегчало преследование, но представляло несомненную опасность для пешеходов.

— Разворачивайте обратно, — сказал Володин.

— Обижаешь, начальник, — сказал неизвестный молодец, оказавшийся приезжим водолазом-спортсменом и автолюбителем-инструктором. — Всюду развивается любительское автомобилестроение.

— Это, по-вашему, автомашины?.. — задохнулся Володин.

— Это схема типа «багги», — сказал автолюбитель-водолаз.

Но Володина обдурить было нельзя. Может быть, приезжий водолаз и думал, как говорил, но насчёт местных Паши-из-Самарканда и Гундосого у Володина сомнений не было — с их стороны это была очередная хулиганская выходка и протест против новой жизни. Потому что кровати были взяты с новенькой свалки, куда жители сваливали устаревшую мебель в хорошем состоянии, потому что, как всегда, новая жизнь начинается со смены мебели.

— Разворачивайтесь к городу, — сказал Володин. — Заносите… Заносите… Вас как зовут?

— Теодор, — ответил водолаз.

— Фёдор? — спросил Володин.

— Нет, — сказал тёзка-водолаз. — Теодор… Теодор Николаевич.

И тогда Володин решил обратиться к справочной литературе.

…Директор спустил ноги на пол.

— Что ты? — испуганно спросила молодая жена.

— Подожди, — ответил директор. — Подожди. Мне нужно срочно отыскать один справочник.

— Какой? — спросила она.

— Справочник по мифологии.

— Иди ко мне, — сказала Аичка. — Справочника в доме нет… Я его отдала лейтенанту Володину.

— Что ты наделала? — сказал директор. — Он же всерьёз поверит!

— Стройненькая… — сказала отличница Люся Павлику-из-Самарканда, глядя на фотографию его жены, висевшую на стене, оклеенной обоями в незапамятном году.

Павлик-из-Самарканда был вдовец и приходился отличнице Люсе семиюродным дядей, что, по понятиям этого городка, считалось близкой роднёй, и Люся забегала к нему прибираться в очередь с другими родственниками.

— Как она добилась таких результатов? — спросила Люся.

Жена его померла десять лет спустя после войны, и Павлик-из-Самарканда сразу уехал в южные республики, но через несколько лет вернулся, так и не женившись. Вёл рассеянный образ жизни и нарушал постановления о спокойствии.

— Стройненькая… Как она добилась таких результатов? — спросила Люся.

— Ела много, — сказал Павлик-из-Самарканда.

— Как это может быть? — спросила Люся. — Ела много и худенькая… Так не может быть.

— Может, — ответил Павлик-из-Самарканда. — У герра Зибеля ещё и не то бывало.

И Люся поняла, что лучше не спрашивать. Но он неожиданно рассказал сам:

— Тут голод был при немцах… Её в поле подобрали и привели к герру Зибелю. А он добрый был, когда пьяный… «Ешь, — говорит. — Ешь…» А ей нельзя было сало есть с голодухи… «Ешь, — говорит, — а то пиф-пиф… Ешь, ещё ешь…» Она упала… Еле откачали потом.

Отличница Люся быстро отодвинула бутерброд с розовым салом домашнего посола, которое она очень любила, а Павлик-из-Самарканда умел готовить как никто, и быстро ушла.

А он продолжал собираться к Володину, который последнее время стал странный и беспокойный, и некоторые даже видели, как он лунной ночью ходил по берегу у камышей и пел.

— Товарищ майор, куда вы ездили с Сергей Иванычем? — спросил Володин.

— В центр.

— Какие указания?

— Кончать битву молока с транзисторами.

— Какую битву?

— Так и сказали: кончайте дурацкую битву молока с транзисторами, — ответил майор.

— Понял… А как?

— Не сказали.

— Значит, ждут инициативы. А насчёт товарища Громобоева что сказали? — спросил Володин.

— Сказали — не мешайте ему… А что с вами творится, Володин?

Володин улыбнулся непонятной улыбкой.

— Говорят, вы поёте в камышах? — спросил майор.

— Пою.

— Ну?.. Докладывай.

— Товарищ майор. Я вызвал Горохова на 11.00. Он даёт интересные показания.

— Кто такой? Ах да, Павлик-из-Самарканда. Горохов, скажи ты!..

— Может, послушаете?

— Послушаем. А что за дела с никелированными моторизованными кроватями?

— Самоделка. Модель испытывали типа «багги».

— Ты мне баки не забивай, — сказал майор. — Откуда моторы, колёса и прочие детали? Ворованные?

— Купленные. На всё есть документы.

— Тогда другое дело.

— Входи, Горохов, — сказал младший лейтенант Володин. — Уже двенадцать минут двенадцатого.