Юрий Азаров - Групповые люди

Постановили: гр-на Троцкого Льва Давыдовича выслать за пределы СССР".

Потребовали расписку. Он был краток: "Преступное по существу и беззаконное по форме постановление ГПУ мне было объявлено 20 января 1929 года. Троцкий".

Мы — дети нечистот. Пока мы будем делить людей на масти, национальности, социальные статусы, очищения не ждать. Люба! Любовь моя, где ты?!

Весной мне стало совсем хорошо. Солнышко грело светло и весело. Кот соседский нашел сухое место — вытянулся. Я думал, все позади, и вдруг телеграмма от Зарубы: вызов на переговоры. Я боюсь сказать моим друзьям: зачем мне все это?! Они стали другими, точно и не было у них бед там, в этой распроклятой дробь семнадцать. Нет же! Они строят теперь новую жизнь. Создают советы, проводят симпозиумы, дают интервью, горланят о том, что нашли метод! Какой метод, сучье ваше вымя?! Метод только один — лгать самим себе. Исступленно лгать и делать вид, что постиг высшую истину. А меня всегда раздирали сомнения, оттого я слабым кажусь всем и самому себе. Оттого и болею. Господи, как же трещит голова! Нина Ивановна сказала: "Это у вас не органика, это функциональное". А какая мне разница, что это, падлы батистовые!

А Заруба по телефону клокотал от избытка энергии, от постигших его новых недоразумений. Он говорил: "Наши успехи ошеломили местное руководство. Мы взяли сто человек из разных колоний, самых отпетых, а через две недели они все у нас в активе. По Марксу: изменение обстоятельств совпало с самоизменением личности. Так и держим курс. План даем на триста восемь процентов. Испытали первую сложность: многие не желают освобождаться. Говорят: здесь свобода, а там ее никогда не будет. Бабы валят косяками. Строим поселок для женского персонала. Романтика. И какие девахи едут! Настоящие декабристки. И наши хлопцы подтянулись. Писали мы в депутатскую комиссию области о том, что хотим построить настоящую коммуну. Гарантируем исправление любых преступников. Заслушали нас на сессии и говорят: "Вот у нас сейчас некуда сажать номенклатурных работников. Их ведомственные колонии переполнены, а новые строить как-то не с руки, так не могли бы вы сотню-другую этих номенклатур взять на исправление? Сразу интеллектуальный уровень колонии повысился бы…" Я, недолго думая, брякнул им: "Сможем взять".

Пришел к себе домой, собрал Совет коллектива, так, мол, и так, говорю, надо взять номенклатуру, сумеем ли перевоспитать? Ребята обрадовались: "Сумеем. Пусть дают. Мы любых в один миг переделаем". И вот повалила эта шобла: депутаты, начальники главков, дипломаты, секретари райкомов, в общем все антиперестроечные элементы. Народ Солидный, богатый, правовой. Багамюк их по отрядам рассыпал. Вроде бы чин чинарем. Вутман, как говорит Багамюк. Нишчак! [79] Вутман, нишчак — отлично. Но прошло две недели, а колония, поверьте, стала на глазах разлагаться. Концов нету, а распад полный. И трясу Багамюка: "Ты ли это?" — а он мычит: "Ажур". А какой ажур, когда процент выполнения плана снизили с трехсот до восьмидесяти процентов, заплевали всю территорию, грязь в корпусах, обман пошел, какого никогда не было. Я провел Совет коллектива, чтобы всех на индивидуальный подряд поставить, каждому уголовнику дать по одной номенклатуре, распределили всех, а глядим — наши кураторы разлагаются, а номенклатура борзеет с каждым днем, и не знаем, чего делать. Приезжайте со всем научным коллективом, надо вытаскивать дело…"

Я рассказал обо всем Никулину, Лапшину, Никольскому. Решили ехать. Оформили длительные командировки. Колтуновский обрадовался. Как-никак институт участвует в конкретном социалистическом строительстве, в перестройке…

"Жду, когда ты меня позовешь, — писала Люба. — И я счастлива оттого, что жду. Какой же ты чистый человек! И как же мне хорошо тебя любить! Знаешь, я чем занимаюсь? Я сейчас переписываю еще один сценарий "Игры кормчего" и бью комаров. Я помню, как ты их бил подушкой! Хлоп, хлоп по потолку, а они все в разные стороны. Нет, для этой роли ты не годишься. И я тоже. Пусть живут комары, мыши, только не крысы…"

Я подумал: что же, она догадалась про крыс или случайно это у нее?

В последние две недели не было сигналов от этих пакостных тварей. Я собираюсь к Зарубе, и у меня уже поджилки трясутся от страха: зачем мне ехать туда? И еще мне жутко оттого, что я никак не достоин Любы, а сказать мне ей прямо об этом нет сил. Как говорят в народе, нет характера. Иногда мне кажется, что она вбила себе в голову, что любит, а у женщин это напрочь, уж если она решит, то тут пиши пропало. Ничем не вышибить у нее эту любовь. Женщины по этой части первостепенные идеалистки. Из них бы коммунизм варганить. В чистом виде, в натуре, нишчак, одним словом, высший класс!

Люба прислала мне и свой сценарий, и какие-то соображения по игре для господина Раменского. Так и написала. Вот кому бы она здорово подошла, так это Раменскому. Редчайший мужчина!

Раменский меньше всего был склонен к теории. Но работу Любы, названную ею "Темные игры кормчего", он не просто прочел, он изучил, решив поставить отдельные сцены к майским праздникам. Вряд ли можно сказать, что работа Любы отличалась стройностью суждений, но в ней были новизна, гражданский пафос и сатиричность. К первой части были даны пояснения: феномен игры всегда связывался с подсознанием, будил светлые силы человека, вел к творчеству. А мы вот исследуем темные стороны, порожденные сталинскими играми. "Игра не есть ни цель, ни средство, ни результат, — писала Люба, — темные игры Сталина — это способ его жизни. Для него игра — импульсивное, спонтанное, окрыленное, захлебывающееся от счастья действование, где захлебывается от радости только один игрок — организатор игры, Он, а остальные — статисты, подражатели, повторяющие в других ситуациях роль вождя, каждый на своем уровне. Итак, роли и функции определяются соотношением подлости и коварства, жизни и смерти. Его игровые правила неизменны, как правила картежной игры. Они принимались пожизненно. Скажем, правило "убей другого" не должно вызывать ни у кого сомнений, поскольку этим правилом сначала пользуется Он, а потом все остальные. Это правило породило сотни игр типа "Деревянные бушлаты", где играющие всегда были как бы в двух состояниях — реальном, когда они ощущали себя еще живыми и могли сами отослать на тот свет любого, кто им придется не по душе, поскольку суть всех игр требовала выполнять два общеизвестных требования: "Делай, как я" и "Делай сам". Поэтому, замечала Люба, все оправдательные мемуары Хрущева, Микояна, Жукова и других — чепуха, поскольку они с кормчим играли в одни игры, в эти самые "Деревянные бушлаты". Игры отличались остротой, потому что играющий мог на какую-то долю секунды ощутить себя поджариваемым на вертеле, или на газовой горелке, или на сковороде, это уж зависело от наличия соответствующего игрового реквизита, или мог вообразить ситуацию, когда с его прекрасно играющей личности срывают погоны, иногда вместе со шкурой, разумеется, а затем, как правило, следовала конфискация имущества, золотая сторона Сибирь для всех родственников, выкалывание глаз учениками средних школ в портретах учебников и прочие игровые сюжеты. Гениальность темных игр Сталина состоит в том, что он всегда видел диалектические переходы смерти в жизнь, реальности в иллюзионы, света в тьму. Творческое порождение темного игрового материала у Сталина носило исключительно коллективный, импровизационной характер: неожиданное проигрывание ситуаций мгновенно создавало творческий настрой у всех играющих.