Юрий Азаров - Паразитарий

— Я только что из первого века, — проговорил я несколько смущенно. — Вы, конечно же, мне не поверите, но именно под этой церковью находился триклиний прокуратора Феликса, в гостях у которого мне пришлось побывать. Сейчас мое сознание лихорадочно ищет те связки, с которыми я соединен с прошлым. Кстати, в компании Феликса оказался и Горбунов.

— Ты уж меня, брат, в свои темные дела не втягивай, — сказал Горбунов. — Я с нечистой силой не вожусь.

— Здесь нет никакой нечистой силы, — ответил отец Иероним. — Мы имеем случай с уникальным погружением сознания в свое историческое прошлое. Подобных примеров спонтанно-телепатических проявлений немало. Я приведу лишь один факт, о котором рассказал профессор Васильев. Документ, подтверждающий этот факт, взят из архива института мозга в Ленинграде. В нем Б. Н. Шабер сообщает: "В декабре 17-го числа 1918 года я увидел на стене, в которую упирались мои ноги (я лежал на кровати), овальной формы светлое пятно, которое на моих глазах стало расти, превратившись в светлую фигуру девушки. В этом видении я узнал свою лучшую подругу Надежду Невадовскую, находившуюся в то время в Петрограде. Улыбнувшись мне, она произнесла какую-то фразу, из которой я уловил только последнее слово: “…тлена”. После этого фигура девушки исчезла. Точный мой рассказ о происшедшем был в тот же день зафиксирован на бумаге и скреплен подписями шести лиц… 23 декабря 1918 года мною было получено письмо от матери Нади Евгении Николаевны Невадовской, в котором она извещала меня о смерти Нади, последовавшей в 8 час. 25 мин. утра 17 декабря 1918 г. Последние слова покойной были: “Боря, нет праха, нет тлена”. Факт получения письма и его содержания зафиксирован подписями шести вышеупомянутых лиц".

Васильев дает довольно точную обобщенную формулу таких явлений, которую можно представить в таком виде: "Если данное лицо А умирает, то другое лицо — Б, связанное духовными узами, может переживать чувства или получить зрительный или слуховой сигнал о случившемся. Больше того, сознание, высвобождаясь из тела умершего, переживает особый подъем и нередко выявляет скрытые возможности духовного видения, о чем свидетельствуют работы современного американского парапсихолога Карла Осиса. Он собрал среди шестисот медицинских работников анкеты с ответами на вопрос, что переживают люди с незамутненным, здоровым сознанием в момент смерти. Ответы были поразительны. Оказалось, что более характерно для последних минут у большинства не состояние страха смерти, а особое возвышенное состояние, граничащее с экзальтацией. Нередко созерцание образов духовного мира, но чаще всего появление призраков умерших родных, близких, знакомых, которые пришли за ними. Как ощущают умирающие, эти умершие близкие помогают им перейти грань жизни и смерти. Помогают увидеть прошлое, как настоящее…

— Значит, я переживаю эти мгновения экзальтации, — сказал я с горькой усмешкой.

— Вы, может быть, один из самых счастливейших людей, — тихо сказал отец Иероним. — Думаю, вы скоро в этом убедитесь.

Острая боль пронзила мое глазное яблоко. Когда я открыл глаза, в комнате никого, кроме Горбунова, не было.

— Одевайся! Нас ждет Хобот. Он хочет взглянуть на тебя! — кричал Горбунов, бросая телефонную трубку. — Машина внизу. Да быстрее же!

— Не могу, — сказал я тихо. — Сейчас Феликса должен встретить. Он к Павлу спустится…

— Какой еще Феликс! У тебя жизнь решается, а ты о каком-то Павле!

Горбунов сорвал с меня одеяло и бросил мне куртку и штаны.

— А если я их не увижу больше?

— Увидишь, увидишь! — кричал Горбунов уже по пути.

Через тридцать минут мы были у Хобота на даче. Дом с колоннами утопал в цветах. Под липами стоял накрытый стол, за которым восседали Хобот и еще четверо таких же крепких и толстых мужланов.

— Штрафные. Налей-ка им вот из этого серого сосуда.

Я обратил внимание на то, что сосуды разные. Здесь были греческие, грузинские и среднеазиатские дорогие кувшины, украшенные рельефными рисунками, камнями, серебряными кружочками и полосками.

Не успели мы с Горбуновым выпить, как двое молодых людей в белых фартуках принесли на подносе жареного поросенка, украшенного свежей травой, помидорами, огурцами, редькой, репой и алой редиской. За поросенком последовали куры, гуси, фаршированная рыба, затем грибы в сметанном соусе, дичь, начиненная разными пикантными штучками, а после дичи — жареная осетрина, а уже после нее дымящиеся шашлыки из белого мяса. Когда мы едва не лопнули от пищи, подали зеленый чай и после чая плов, усыпанный гранатовыми зернами, урюком, изюмом и еще какими-то ягодами, названия которых мне были неизвестны.

За время трапезы Хобот много говорил о том, что в стране царит хаос, что этот хаос будет расти, потому что в стране нету твердой руки и некому прижать как следует бунтарей и экстремистов. Хобот говорил:

— Народу не нужны свободы и революции. Народ всегда был консервативнее аристократии. Мутят воду паршивая интеллигенция и отдельные бандитствующие элементы…

— Что же делать? — спросил Горбунов. — Мы упустили момент. Джинна загнать снова в бутылку невозможно…

— К сожалению, джиннами пока что командует Прахов, — с горькой усмешкой сказал Хобот. — А пока праховская команда будет стоять над нами, никакого порядка в стране не будет. А порядок, я убежден в этом, можно навести за один месяц. Я бы взял линейку и карандаш и расчертил эти самые экстремальные районы как на юге страны, так и на западе на отдельные квадраты и из каждого населенного пункта брал бы по десять-двенадцать человек, неважно кто они — лидеры или сочувствующие, и из них формировал бы состав и всех их туда, ближе к Северному полюсу, чтобы поостыли. Годика на два. Я изучил, что два года — это тот самый срок, который позволяет любому человеку прийти в себя и начать новую жизнь, забыв навсегда ошибки молодости. Все эти квадратики я бы огородил живой цепью войсковых соединений и снимал бы оцепление по мере того, как в зоне восстанавливался порядок.

— Нечто подобное уже пробовали, — сказал сидевший здесь военный по фамилии Емеля. — Результаты были весьма плачевные. Оцепленное селение готово было сжечь себя. Женщины и мужчины бросались под танки, на штыки солдат, а дети швыряли в наши доблестные войска тухлые яйца и молочные пакеты, наполненные горючей смесью. Что прикажете делать в такой ситуации?

— Это в районах, которые подчинены Прахову. А его команда исчерпала себя. Авторитет Прахова, по последнему опросу, пал до семи процентов. Поэтому народу кажется, что он в состоянии осилить Прахова. Что ж, надо ему помочь в этом мнении утвердиться, а что касается наших районов, то тут ситуация совсем иная. Нам тоже ни к чему бунтарские настроения. Народ должен работать, а не бунтовать. И мы должны различать строго те процессы, которые нам идут на пользу, а которые идут во вред. Если шахтеры и металлурги бастуют и требуют отставки Прахова, то мы их должны поддержать. Но если они будут требовать нашей с вами отставки, мы их раздавим, как котят.