Юрий Азаров - Паразитарий

— Вы спасли мне жизнь. Эти подонки собирались меня линчевать.

— Значит, это был ты?

— Сейчас и Люка придет. Я же ушел от отца.

— Ты ушел от отца?

— Да, я не мог уже выносить его нелепых претензий на свою исключительность. Мы с Люкой приняли православие. Нас крестили, и теперь я совсем другой.

— Когда же это произошло?

— Две недели назад. И две недели назад я порвал с моими дружками. Мы вместе с ними делали мелкий бизнес, а когда я порвал с ними, они решили, что я донесу на них, потому и решили меня прикончить. Вас сильно ушибли?

— А где этот?

— Кто?! Здесь никого не было. Я читал послания Апостола Павла. Помните, вы о нем много рассказывали.

— Помню. Так ты читал Апостола Павла? Ты знаешь, что он был евреем?

— Это все знают, — улыбнулся Феликс, и на его лице, я это заметил, не было прежнего высокомерия.

В комнату вбежал Скабен-старший.

— Все знаю! Я все знаю! Но лучше бы убили моего щенка! Этот паршивец предал меня! Он решил жениться на этой старой дуре.

— Какая же она старая? Ей и тридцати нет!

— Но ему-то всего восемнадцать! Он же больной! Вы знаете, что у него в детстве была болезнь Блеера? Вы знаете, что это такое! Кошмар! Страшный суд! Это наследственное. Его мать повесилась. У нее тоже была болезнь Блеера.

— У вас прекрасный сын. Талант, вскормленный высокомерным еврейством, как правило, гибнет!

— Не говорите мне своих идиотских антисемитских штучек! Кто вы такой, чтобы поучать?!

— Я нищий духом…

— Вот где собака зарыта, и мой щенок тоже теперь твердит, что он нищ духом. Сто лет я ему вдалбливал, что он богат духом, а он теперь заладил: нищ и все! Вы поймите, такого рода философия непригодна для хозяев страны. Мы, евреи, повсюду пасынки. Мы не можем жить ублюдочной самоуничижительной философией, потому и внушаем детям: "Помни, ты — еврей, ты должен быть умнее всех, сильнее всех, твой удел не физическая сила, а духовная, твои занятия: музыка, литература, живопись, философия, вся духовная сфера! В ней ты должен первенствовать! Мы — избранный народ не потому, что мы так хотим, а потому, что мы своим трудом и подвижничеством завоевали право так называться. Во многовековой борьбе мы выработали свой национальный характер, создали свой генный фокус качеств, который ты, щенок, получил как дар Божий, а теперь ты этот дар осквернил!" — и вы помогли моему сыну осквернить меня и мой народ!

— Не плетите ерунды! Я понимаю ваше отчаяние, но не теряйте разум. У вас прекрасный мальчик. Никакой он не шизофреник, никакой у него болезни Блеера нет. Помогите ему и дальше идти по избранному пути!

— Что вы мелете?! Чего вы хотите?! Ладно, я готов смириться! Тогда скажите, что мне делать? Я готов выполнить и ваши советы!

— Поздравьте его с женитьбой! Помогите им материально.

— Он отказался принимать от меня деньги. И Люка, курва, сказала, чтобы моего духа не было в ее доме.

— А муж?

— Мужу она объявила, что впервые полюбила и счастлива. Господи, а я еще помогал этому типу избавиться от эксдермации! Надо было, чтобы вас ошкурили еще до вашего рождения. Тогда, может быть, и мой мальчик был бы со мной!

— Вам не стыдно?

— Я искренний. У меня что на языке, то и на уме!

— Наоборот.

— Нет, я этого не вынесу!!!

— Послушайте, Скабен, — решился я обратиться к нему с просьбой. — Мне нельзя здесь больше находиться. Я знаю: меня повсюду ищут. Я вспомнил о моем друге Тимофеиче — он смог бы меня приютить. Не могли бы вы…

— Вам нельзя шевелиться. А хотите — переберемся ко мне? Я вам помогу. Охотно.

— А вы не боитесь?

— Я уже ничего не боюсь, — прошептал Скабен.

И вечером я перебрался к нему.

На третий день в квартиру Скабена постучали. Скабен открыл дверь. На пороге стояли Агенобарбов, Любаша и Шурочка. Я посмотрел на Скабена. Он отвел взгляд в сторону; я понял — это он их привел. Агенобарбов от радости потирал руки:

— Победитель Всемирного Референдума, Человек Вселенной, Лучший исполнитель роли Карудия, супермужчина прячется от настигающей его славы! Мы сбились с ног, полиция сбилась с ног, Запад оборвал все телефоны, а он отлеживается…

— Вид вполне приличный, — сказала Шурочка, разглядывая меня. И я понял, что они уже получили необходимую информацию о том, что произошло.

— Ты будешь самым лучшим Карудием. В жизни и на сцене. Я всегда это говорила, — пропела Любаша. Она прильнула ко мне и прошептала: — Мне дают главную роль. Мы с тобой пройдем не только обряд казни, но и обряд венчания.

Я не знал, что сказать, и брякнул несусветную чушь:

— Простите, — сказал я. — Но в свое время УУУПР вынес решение против моего увольнения.

Все трое гостей бешено расхохотались.

— Батенька, да сколько же дней вы отсутствовали? Не знаете, что УУУПР сгорел?

— Неужели не знали? — это Любаша.

— Весь город только и говорил об этом. Шесть заседаний внеґочередного съезда было посвящено этому вопросу. УУУПР сгорел, и его тут же в первом чтении упразднили в связи с введением новых рыночных отношений. Теперь увольнения и прием на работу будут продаваться за наличные.

— Быть этого не может! Разыгрываете?

— Какой уж тут розыгрыш, когда столько жертв! Неужели не знаете, что ваших приятелей Прахова и Шубкина нашли слегка поджаренными! Все радиостанции мира сообщили об этом факте. А причины? Безнравственные, можно сказать! В УУУПРе накопилось столько винных паров, что они дали взрывной эффект!

— Самовозгорание! Смешно! — это Любаша скривила губки. — Говорят они после окончательной победы фиолетовых стали пить в десять раз больше, а своими приемами на работу совсем не занимались.

— Что же теперь делать? — со слезами на глазах еле выговорил я.

— Что делать? Да у вас прекрасная роль! А вот вашему толстомордому Ксавию и еще одному бандиту — не позавидую.

— А что с Ксавием?

— А его решили, — сказал Агенобарбов, — рядом с вами подвесить, ну и эксдермировать, насколько это удастся.

— А это зачем?

— А затем, чтобы напомнить об исторической правде. Рядом с праведником должны быть непременно два разбойника, два жулика, вора или христопродавца. Ксавий недавно поймался на нелояльности. Хотел бежать за рубеж, предварительно продав за большую сумму некоторые секретные документы о тайной природе кровососущих. Говорят, что кое-какие страницы явно напоминают текст вашей рукописи. Вы давали ему свое сочинение?

— Я дал ему свою работу на хранение.

— Ничего себе, сохранил, — улыбнулась Любаша.

— Вставайте, сударь, вас ждет Вселенная! — сказал Агенобарбов, помогая мне приподняться.

— Вас ждут великие дела, — это Шурочка с разочарованием: ей не дали главной роли.

— Вас ждет история, — поправила Любаша. — Мне велено не покидать тебя до эксдермации ни на секунду. Правда, рыжий? — это она так Агенобарбова назвала.