Слоан Уилсон - Место летнего отдыха

Барт уже видел яхту.

– Сильвия, – сказал он жене. – Думаю, они здесь.

Тодд Хаспер привязал своего пса к дереву и отправился на старинном «Форде» к гавани, чтобы поднять Джоргенсонов вместе с их багажом вверх на холм. Джон поехал с ним, а Барт и Сильвия остались ждать на веранде. Сильвия сидела с закрытыми глазами и казалось, что она спит, а Барт расхаживал взад и вперед. Когда «Форд» остановился у ступенек, Сильвия резко поднялась на ноги; Барт встал рядом с ней. Кен вышел из машины первым. Его рубашка ярко светилась на солнце; Барт бросил на Сильвию взгляд, но Сильвия головы не повернула. Кен, ставший более крупным мужчиной, чем можно было ожидать, глядел на нее снизу вверх; его широкое лицо, мощные плечи и застенчивая улыбка, несообразная со всем обликом, казались такими знакомыми… Он поднялся по ступенькам, не сводя глаз с ее лица, и сказал:

– Привет, Сильвия! Привет, Барт!

– Привет! – сухо промолвил Барт. – Рады видеть тебя снова.

– Да, – подтвердила Сильвия.

Кен повернулся и помог подняться по лестнице Хелен и Молли.

Хелен было протянула руку, но отдернула ее назад, не будучи уверенной, насколько правильно для дамы подавать руку первой. Молли, стоявшая рядом, рассматривала кончики своих туфель. Наступил непродолжительный момент молчаливого замешательства, а тем временем Джон, помогавший разгружать багаж, взбежал по ступенькам и встал рядом с матерью.

– Джон, – обратилась к мальчику Сильвия, – познакомься: это мистер и миссис Джоргенсон и их дочь Молли.

Подняв голову, Молли улыбнулась, и ее хрупкое личико залилось теплым светом.

– Рада познакомиться, – сказала она. Джон коротко поклонился в знак приветствия – манера, усвоенная им от отца, жест, который уже в четырнадцатилетнем возрасте он исполнял со свойственным его родителю налетом элегантности и грации, правда, его улыбка при этом оставалась мальчишеской.

– Классная у вас яхта, – заметил он.

– Пойдемте, я покажу ваши комнаты, – сказал Барт, и они направились через большую гостиную старого особняка. За ними с чемоданами в руках следовали Тодд Хаспер и Джон.

Гостиная осталась почти в точности такой, какой ее помнил Кен, если не считать того, что старые дубовые панели выкрасили в белый цвет, а голову оленя над входной дверью сняли. Французские часы в угловом серванте с механизмом, ясно различимым под стеклянной сферой, и шахматы слоновой кости стояли на своих местах, как и двадцать лет назад, когда они казались Кену олицетворением изысканности и богатства. Сидевшие в гостиной дамы посмотрели на него, оторвавшись от вязания. Ковровая дорожка на широкой изгибающейся лестнице выглядела изрядно потертой, однако большие просторные комнаты, куда их привел Барт, оказались обновленными и готовыми к приему гостей – в каждой из них имелась современная ванная. Джон и Тодд Хаспер поставили чемоданы посреди одной из комнат, и Кен полез в карман. Какое-то мгновение Барт думал, что он хочет дать на чай Джону, но он выдал доллар одному лишь Хасперу и, повернувшись к мальчику, сказал:

– Спасибо, что сделал мою работу за меня. Если хочешь посмотреть яхту, думаю, капитан охотно тебе ее покажет, пока он не ушел.

– Спасибо! – сказал Джон и сломя голову помчался к пирсу.

– Если что-нибудь потребуется, просто позвони мне, – сказал Барт, стараясь, как всегда, держаться вежливо, но без подобострастия.

– Прекрасные комнаты! – воскликнула Хелен. – Какой чудесный вид! – Ее голос звучал слащаво и фальшиво.

Сильвия улыбнулась одним ртом.

– Ужин подают от шести до восьми. Не хотите ли поужинать сегодня за нашим столом? – все, что она говорила в этот день, звучало нескладно и неестественно.

– Это было бы превосходно, – ответил Кен своим низким голосом.

Сильвия избегала его взгляда.

– Мы обычно начинаем в семь тридцать, – сказала она, – но дети чаще едят в шесть. Молли, не хочешь поужинать вместе с Джоном и моей дочкой Карлой? Ты познакомишься с ней позже, сейчас она купается с друзьями.

– Большое спасибо, – сказала Молли. Только ее голос звучал, пожалуй, совершенно естественно.

Весь остаток дня Хелен и Кен отдыхали в своей комнате. Вечером, садясь вместе с ними и Бартом за стол, Сильвия взглянула на загорелое лицо Кена и подумала: «Беда в том, что, с одной стороны, мы с ним чужие, а с другой – нет, мы слишком много знаем друг о друге и одновременно слишком мало». Хелен вела довольно нервную беседу с Бартом, отвечая на его галантные вопросы, на своем маловыразительном буффаловском наречии. В какие порты заходили во время круиза? Какой из них понравился больше? Хелен говорила быстро, обозначая каждую фразу извиняющимся смешком. Когда тема круиза была исчерпана, она стала рассказывать о буффаловском обществе оздоровительной физкультуры.

«У нее получается лучше, чем у меня, – внезапно в панике подумала Сильвия. – Это странно, но я не могу придумать, о чем говорить; нельзя же весь ужин сидеть не проронив ни слова».

– У вас очень милые дети, – обратился к ней Кен. Сильвия поглядела на него и подумала, как красив может быть голос столь низкий и в то же время мягкий. Она почти забыла об этом.

– Ваша Молли – просто очарование, – ответила она, отметив про себя: да, это правда, у нее его лицо в миниатюре, только на женский лад, но такое же симметричное, с таким же прямым носом и, слава Богу, ей достался подбородок, унаследованный от отца.

– В какую школу они ходят? – спросил Кен, и теперь, когда тишина была нарушена, его низкий голос прозвучал чуть напряженно.

– На острове нет школы, – ответила Сильвия. – Мне приходится заниматься с ними самой.

– Вы живете здесь круглый год? – Кен был поражен.

– Да, – ответила Сильвия и сочла своим долгом добавить, – здесь так хорошо, когда снег.

Эта фраза продолжала звучать у нее в ушах, мысли пришли в смятение, и она задышала учащенно.

– «Хорошо, когда снег, – думала она. – Да, здесь действительно хорошо, когда снег. Знал бы ты, на что это похоже на самом деле. Когда-нибудь я тебе расскажу». И когда он попросил: «Расскажи мне о зиме», – она вздрогнула.

– Зимой у нас масса времени для чтения. Девочка я была такая глупая… – в голове у нее вдруг стало пусто. – Студентка была никудышная… – продолжала она размышлять, а затем будто со стороны услышала свой голос: – Извините! Прошу прощения! – и увидела опрокинутый ею стакан с водой.

Так или иначе ужин подошел к концу, и они перешли в гостиную. Старая миссис Хэмбл встала из-за стола, где играли в бридж, и подошла к ним с улыбкой на морщинистом лице.

– Вы мистер Джоргенсон, не так ли? – спросила она.

– Да, – ответил Кен, – я…

– О, вы возможно меня позабыли, но я вас помню! – сказала миссис Хэмбл. – Боже мой, Боже мой, да. Как хорошо, что вы снова здесь!