Хорас Маккой - Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли

— Ну, как у вас дела? — спросила «семерка». По ее речи можно было догадаться, что она девушка интеллигентная.

«Что она тут, черт возьми, забыла?» — снова и снова задавал я себе вопрос.

— Пока все идет хорошо. Только мне бы хотелось, чтобы марафон уже кончился. И чтобы я выиграл.

— И что бы вы сделали с деньгами, если бы выиграли? — спросила она и рассмеялась.

— Снял бы фильм, — сказал я.

— За тысячу долларов большого фильма не снимешь, вам не кажется? — произнесла она и откусила бутерброд.

— А я о большом фильме и не думаю, — объяснил я. — Это будет совсем короткий фильм, из двух-трех частей.

— Вы меня заинтересовали, — призналась она. — Я за вами наблюдаю уже четырнадцать дней.

— Серьезно? — удивился я.

— Да, каждый день я вижу, как вы стоите вон там, на солнце, а на вашем лице одно за другим меняются тысячи разных выражений. Мне казалось, что вы слишком растерянны.

— Ну, тут вы ошибаетесь, — возразил я. — С чего мне быть растерянным?

— Я слышала, вы рассказывали своей партнерше, как сегодня смотрели на заход солнца, — ответила она и рассмеялась снова.

— Это еще ничего не доказывает… — начал я.

— Послушайте… — произнесла она и быстро оглянулась. Нахмурившись, взглянула на часы. — У нас еще четыре минуты. Хотите сделать для меня кое-что?

— Ну… почему бы нет? — ответил я.

Она поманила меня, и я следом за ней зашел за помост, около метра высотой, обтянутый тяжелой, плотной тканью, которая ниспадала до самого паркета. Мы стояли одни в небольшой нише за помостом. Если бы не шум в зале, подтверждающий обратное, мы вполне могли бы сойти за единственных людей на земле. Оба мы были возбуждены.

— Пошли, — сказала она. Опустилась на паркет, приподняла драпировку и залезла под помост.

Сердце у меня забилось сильнее, и я почувствовал, как кровь приливает к лицу. И снова я ощутил, как подо мной вздымается и бьется о сваи океан.

— Идем же, — произнесла она, схватив меня за локоть.

Наконец-то я понял, в чем дело. В жизни не случается ничего нового. С человеком может произойти нечто, о чем он думает, будто раньше с ним подобного не бывало, нечто, казалось бы, совершенно новое, но это ошибка. Достаточно увидеть, услышать или почувствовать это новое, и сразу же становится ясно, что все это однажды уже случалось с ним. Когда «семерка» схватила меня за локоть, пытаясь затащить под помост, я вспомнил, как однажды другая девушка хотела того же. Было мне тогда лет тринадцать или четырнадцать, девушке примерно столько же. Звали ее Мэйбл, и жила она в соседнем доме. После школы мы вместе играли под большой верандой у них во дворе, представляя себе, что подполье веранды — убежище, а мы — грабитель и заложница. Позднее мы играли в папу и маму и представляли себе, что это наш дом. Но в тот день, о котором идет речь, я стоял у веранды и вообще не думал ни о Мэйбл, ни о чем таком и вдруг почувствовал, как кто-то тянет меня за локоть. Я глянул вниз и увидел Мэйбл.

— Пошли, — сказала она.

Под сценой было темно хоть глаз коли, и когда я стоял на четвереньках, пытаясь хоть немного сориентироваться, «семерка» обхватила меня за шею.

— Ну скорее, скорее… — прошептала она.

— Что тут происходит? — раздался мужской голос. Он был так близко, что я ощутил на волосах его дыхание. — Кто там?

Теперь я узнал этот голос. Это был Рокки Граво. У меня заныло под ложечкой. «Семерка» отпустила меня и выскочила наружу. Молча, боясь, что Рокки узнает меня по голосу, я тоже быстро проскользнул под драпировкой. «Семерка» уже удалялась, оглянувшись на меня через плечо. Лицо ее было белым как мел. Ни она, ни я не сказали друг другу ни слова.

Мы выбрались на площадку и старались выглядеть как можно невиннее. Буфетчица собирала в корзину пустые стаканчики из-под кофе. И тут я заметил, что руки и весь костюм у меня в пыли. До начала следующего тура оставалось еще несколько секунд, и я помчался в раздевалку привести себя хоть немного в порядок. После этого мне стало значительно лучше.

«Парень, ты висел на волоске, — сказал я себе. — Больше ничего подобного!»

Вернулся я на площадку, когда раздалась сирена и заиграл оркестр. Впрочем, не слишком хорошо, хотя и лучше, чем радио, по крайней мере без помех, комментариев и уговоров купить то или это. За время участия в марафоне я наелся радио на всю оставшуюся жизнь.

Сейчас в доме через улицу тоже включено радио. Стоя в зале суда, я совершенно отчетливо слышу: «Вам нужны деньги?.. У вас проблемы?..»

— Где ты был? — спросила Глория, обнимая меня.

— Не важно, — отмахнулся я. — Что если мы немного потанцуем?

— Не возражаю, — ответила она. Мы протанцевали по периметру площадки, когда она остановилась. — Это уже больше напоминает работу.

Подняв руку, которой я держал ее за плечо, я заметил, что пальцы у меня в пыли.

«Ну что за черт? — подумал я. — Ведь я только что мыл руки».

— Повернись, — сказал я Глории.

— В чем дело? — спросила она.

— Повернись, — повторил я.

Она не решалась, кусала губы, и тогда я зашел ей за спину. На Глории была белая шерстяная юбка и тонкий белый свитерок, тоже шерстяной. Во всю спину красовалось большое пятно пыли, и я знал, откуда эта пыль.

— В чем дело? — снова спросила она.

— Стой и не вертись. — Я стал очищать ее свитер и юбку, пока не стряхнул с них всю пыль.

Глория какое-то время молчала. Потом сказала:

— Это я вляпалась где-то в раздевалке, когда возилась с Лилиан.

«Зря ты принимаешь меня за болвана», — подумал я. А вслух произнес:

— Скорее всего.

Расхаживая взад-вперед по площадке, мы налетели на Ролло Петерса.

— Что это за девица? — поинтересовался я, показав на «семерку».

— Это партнерша Ги Дюка. Зовут ее Розмари Лофтус. А ты что, глаз на нее положил? — задала мне в свою очередь вопрос Глория.

— Я только спросил, кто она такая. Она мне совершенно безразлична.

— Твое счастье, — не унималась Глория. — Ну, скажи ему, Ролло.

— Нет, это без меня. — Ролло покачал головой. — Я о ней ничего не знаю.

— А что с ней такое? — спросил я Глорию, когда Ролло отошел к Джеймсу и Руби Бэйтс.

— Ты что, маленький? — удивилась она. — Вчера на свет появился? — Она рассмеялась и покачала головой. — Ну ты даешь!

— Ладно-ладно, выбрось это из головы, — буркнул я.

— Ну так вот, чтобы ты знал, эта стерва — самая отчаянная шлюха к западу от Миссисипи, — пояснила она. — Шлюха с высшим образованием, всем шлюхам шлюха. Даже девки не решаются идти в сортир, когда она рядом…

— Эй! Здравствуй, Глория! — воскликнула миссис Лейден. Сидела она на своем обычном месте в первом ряду, в ложе, на противоположном от помоста распорядителя конце зала. Мы с Глорией приблизились к барьеру. — Как дела у пары, за которую я болею?