Китлинский - Клан – моё государство.

– Теперь – да,- Ронд чуть поник.

– Если ты не чужак, а сам себе на уме, легче ляжешь. Если чужак, скроешься от них запросто. Взять тебя к себе нам нет резона. Мы тут сидим, эти тебя искать будут и найдут, трясти для этого будут крепко. Ещё ты мне доверия не внушаешь, много подозрений на твой счёт. Игнат. Бери его с собой. Вывези и отпусти. На все четыре стороны.

– Надеюсь, в Европе?- спросил Ронд.

– Если ты оттуда, откуда я предполагаю, то ваши там есть, и довольно много,- Сашка кивнул Мику.

– Что у тебя?

– Может его на год изолировать?- предложил Мик.

– Нет. Это трата времени,- Сашка выбросил окурок.- Всё. Вам троим в ночь. Готовьтесь. Ты, Игнат, утром. Выводить будешь с мерами предосторожности.

– Ясно,- Игнат встал из-за стола вслед остальным.

Все разбрелись по домику, каждый по своим делам. За столом остались Ронд и Сашка. Долго молчали, потом Ронд спросил:

– Если я дам вам правду, мы сможем договориться?

– Не знаю,- ответил Сашка.- Думаю, что информация твоя ценности не имеет для нас.

– Или вы просто не хотите её брать?

– И это верно. О тебе мы через два-три месяца будем знать всё. И чей ты, и кто. Тебе, стало быть, сдавать хозяев своих нет смысла. На любого, кого бы ты мне не дал, у меня больше есть информации.

– Хотите сказать, что располагаете большим, чем я знаю?

– О нас ты вообще ничего не знаешь. Чтобы о нас знать, надо в нашем котле вариться, ты сидел не там, где нужно, и даже твои шефы тут и оттуда, не могли тебе ничего путного дать.

– У вас, конечно, есть сила. Вот смотрю на ребят, им ведь не больше семнадцати,- Ронд показал на До и Мика, которые играли в кости, расположившись на нарах,- а опыта у них больше, чем у меня. И это сильно бьёт психологически. Тем паче, что они в делах участвуют не только на равных, но и на ведущих ролях. Этот Мик, что меня вёл, поразил меня, испепелил,- Ронд смолк.

– Нечеловеческими способностями?

– Не только. Какой-то в нём порядок невидимый, и он ему подчиняется беспрекословно.

– Внутренний разум.

– Или хорошая школа,- Ронд сел ближе.- Выходит, мне вам нечего предложить?

– Пытайся, но решения я своего не изменю. Всё равно тебе надо ехать в Европу. В Союзе тебя съедят.

– А остаться не могу?

– Оставайся, кто тебе мешает. Если хочешь предложить свои услуги армейским.

– Ну не обязательно с ними садиться за стол. У меня есть, что выбрать.

– Самонадеянность – порок плохой.

– Не такой уж большой вес у армейских, вы преувеличиваете их могущество.

– Я не склонен фантазировать. Мной движет реальность.

– Скажите, а у "Пекина" вы были?

– Интересуешься – как?

– Да нет. Впрочем, если не секрет.

– Там, у "Пекина", был я. Сам. Убил химией. А вот как пускал, и что, объяснить не могу. Это секрет.

– Понятно. А чем ещё владеете?

– Могу больно сделать, не прикасаясь. Скажи, где?

– Давайте локоть левой руки,- предложил Ронд и сразу взвился от нестерпимой боли.- Хватит, хватит. Убедительно, вполне. Мысли тоже читать умеете?

– Хотел бы и это научиться делать. Только учителей таких нет. Одни шарлатаны.

– И у вас все этим владеют?

– Кто пожелал овладеть – овладел. Это ведь от многого зависит, надо иметь способности. Предрасположенность к такому не у каждого есть.

– Готовят у вас, однако!!- восхитился Ронд.

– Аэродинамических труб не имеем, но восполняем другим. А что важней на данный момент – жизнь определяет.

– Вам не откажешь в проницательности, я действительно, крутился в трубе. И довольно долго. Походка выдаёт, да?

– Не только. Больше движение головой. Как у гуся, тело летит, а голова крутится. Там, где обычно поворачиваются телом, вы поворачиваете голову, и если не хватает, доворачиваете корпусом.

– И по этому вы определили, что я – "чужой"?

– Ронд. Мне безразлично, кто вы. "Чужой", не "чужой". Я вас не ловил, не подсиживал. Вы ко мне упали, случайно ли, нет ли, для меня значения не имеет, и я вам сказал своё слово. На случай я вас проверю, но это сделают и армейские. Им-то сам Бог велел.

– Значит, вы считаете, что мне возврата нет?

– При любых условиях.

– И Давыдова мне тоже, похоже, не достать. Вы тонкий психолог, ненавязчиво вынуждаете меня открыться вам.

– Вы сами это хотите сделать. Мои условия для вас, видимо, не подходят, отсекают от чего-то. Но тут не моя игра. В любом случае, что бы вы мне не сказали, помочь не смогу. Давыдов мой. Он мне необходим, и я к нему никого не подпущу. А вам в Союзе могу помочь только одним – убраться отсюда живым. Сами решайте.

– Я мог бы положиться на ваше слово?

– В полной мере – нет. Всё будет зависеть от вашей информации. Если она пересекается с моим делом, то точно – нет. А если она не имеет к нам отношения, какой бы она ни была, могу дать слово, что не воспользуюсь ею. Но откровенно, я бы на вашем месте делать этого не стал. Пути Господни неисповедимы.

– У меня нет выбора. Мы могли бы поговорить наедине?

– Тогда одевайтесь. Пойдём наружу,- Сашка встал и подхватил свою куртку.

В пещере было темно.

– У меня нет фонарика,- сказал Ронд.

– Держись за моё плечо,- произнёс Сашка и, почувствовав руку, пошёл по галерее. Вскоре они выбрались к входу. Стояла прекрасная звёздная ночь. Безлуние. Безветрие. Мороз был около двадцати.

– Я начну, пожалуй,- Ронд переступил с ноги на ногу.

– Давай, – Сашка пожал плечами.

– Мне о вас неизвестно было ничего. Даже, когда я попал в группу Скоблева, там речи о вас не шло. Вы для меня полное, так скажем, открытие. Давыдов мне о вас первым и поведал. И то правильно, что он меня привлёк, чтобы вас искать. И уже было начал готовить. Это с начала октября. До того времени проверял и экзаменовал. Я согласие, когда он меня в центре под Москвой нашёл, дал сразу. Я шёл к нему. Не к вам. И к нему я шёл со своим. Поверьте.

– Соглашусь. Пока укладывается нормально.

– Кто меня в Союзе на него выводил – я не знаю. В этом могу поклясться матерью.

– Отец есть?- вдруг спросил его Сашка.

– Умер. Давно. Лет уже двенадцать.

– Вы – израильтянин,- констатировал Сашка.

– Почему вы так решили?

– А больше от Давыдова никто ничего не смог бы иметь. Его прошлое могло представлять интерес только там.

– Мне с вами неуютно. И очень плохо. Вы даже представить не можете – как. Давите чем-то. Давыдов говорил, что вы очень опасный человек.

– Как он меня называл?

– По-разному. Но чаще – монстром дьявольским. Я не верил и усмехался про себя, а сейчас ощущаю, что прав был старик.

– Я сам не знаю – кто я. Но похоже, Давыдов, точно углядел во мне суть. Нечистую силу. А она не так уж и плоха, и кажется такой лишь тем, кто меня не знает. Вы часом не суеверны?

– Иногда бывают моменты,- Ронд поднял голову.- Когда на небо долго смотрю, потом сплю неспокойно. Давно заметил это, но объяснения так и не нашёл. Я продолжу?