Китлинский - Клан – моё государство.

Две составных она имеет лишь:

Пространств пространство, без конца и края,

И череду среды, которая сама себя сменяет,

но тоже без начала и конца.

Ты, порождение этой сути, лишь потому с началом

и концом, что сущность у тебя, среда в пространств

пространстве, но времени тебе знаком тайник.

Её частицей ты явился миру, и только разум твой

движение дней считает для себя.

А сущности, в её движении, время неподвластно.

Она, в бездонности своей, счёт не ведёт, ей ни к чему оно.

Где нет начала и конечной цели – отсутствует сам смысл.

Он есть в тебе, тебе потребно время, оно у

разума в работе ото дня, когда ты ощутил себя,

но при уходе и время покидает лик твой навсегда.

В пространств пространстве и среде, бессчетен

смысл, и разум разный есть в рождении и смерти,

однако, он начал черту одну имеет лишь,

из ничего возникнув, исчезает.

И столько есть у разума начал, сколь есть

пространств пространства в бесконечной сути.

Как разум наш родился в этой вечной сути,

постигнуть я не смог, тебе даю возможность

сделать это. Одну лишь истину тебе теперь вручаю:

о сущности вокруг тебя, в тебе. Коль будешь

следовать её путём не изменив, возможно,

свой секрет она тебе откроет. Прощай".

Сашка скрупулезно перебирал тончайшую нить знаков символов, в надежде изменить хотя бы смысловую гамму авторского текста, но всё было напрасно. Ему не хватало чего-то ёмкого, чего-то большого для того, чтобы воспринять текст целиком. Он повис в своих раздумьях меж небом и землёй.

В очередной ходке Сашка получил весточку. Её устно передал брат Лёха. У Бояна и Ксении родился сын, и они просят его прибыть для вхождения в кумовство и крещения к ноябрьским праздникам. "Как летит время! Это чёртово времечко,- ломая сапогом тонкий береговой припай, размышлял Сашка.- Вроде недавно сватал, а уже сына родили. Почти два года пролетело,- он выбрался в конце концов на берег.- А мне ещё два пахать верблюдом. В прошлом время кажется более сжатым, а в будущем – растянутым до бесконечности. Почему? Потому, что в прошлом время прошло, а в будущем его нет, а в настоящем оно бежит, хошь не хошь".

– Оставь его в покое,- заорал Сашка на Плутона.

Тот усадил на косогоре мишку, молодого, готовящегося к первой в своей жизни зимовке без матери. Нагуливая жир и, безусловно, в поисках пищи, медведь вышел на пса. Видно, ему ещё не приходилось встречаться с таким зверем, как собака. Медведь грозно рычал, махал лапами, но с задницы не вставал, будучи уже укушенным. Услышав Сашкин голос, Плутон перестал играть и, нехотя, отвалил. Мишка дождался, пока пёс удалится, встал на задние лапы, заглядывая, далеко ли противник и, убедившись, что расстояние приличное, дал волю обиженному чувству. Он ревел с подвыванием, рыл всеми четырьмя лапами землю, ломал лиственницы, подпрыгивал, кувыркался. Пронаблюдав минуты две эту картину, не единожды виденную, Сашка двинулся дальше.

Пешеходный сезон заканчивался, на пороге стояла долгая зима, воздух свежел с каждым днём, лишь в полдень, когда солнце всё ещё высоко поднималось в небе, сваливалось тепло на недолгие полтора-два часа, уводя температуру в плюсовой показатель. "Благословенная пора года – осень,- думал Сашка, бредя вдоль русла ручья, поскальзываясь на небольших, замерзших лужах между речными валунами, там, где тень не давала им растаять.- Осень, время считать, подбивать итоги. Как там у Христа: "Время разбрасывать камни, время собирать их". Наступило оно, это библейское время. Мы же имеем,- считал Сашка,- пять ходок по двадцать килограмм, это сто; путь – триста в один конец – три тысячи километров; две пары сношенных сапог; три израсходованных патрона; да, чуть не забыл, большие мозоли на плечах. Ещё есть прибавка в росте в восемь сантиметров, это в общем сто шестьдесят, сапоги тридцать девятого размера вместо тридцать седьмого. Кроме того, мне исполнилось в этом году тринадцать годков. Если так пойдёт дальше, то к восемнадцати вырасту под два метра. Нет, это я махнул. В семье нашей все приличного роста, но между 180-188, так что в этом пределе и мне уготовано, хоть бывают и уроды",- Сашка чертыхнулся, произнеся в голос:

– Избавь меня нелёгкая от доли такой.

Мысли прервал Плутон. Он гнал зайца прямо на него. Сашка свистнул, приготовив винчестер, но хитрец сиганул в ручей, поскользнулся на припае, перевернувшись и проехав метра два, затарабанил по воде, подняв брызги, Плутон же в ручей не полез. На выходе из русла, Сашка выстрелил, убив зайца наповал и, раскатав голенища болотных сапог, полез на другую сторону. Возвращаясь обратно, он наорал на Плутона.

– Сукин сын, кто так гонит? Прямиком в ручей. Хорошо, вода спала, мелко, он же от страха вообще мог на тот берег перемахнуть.

Плутон прижал уши, но морду не опустил, глядел прямо Сашке в глаза.

– Что смотришь? Иль я не прав?

Плутон навострил уши и оскалил пасть.

– О! Ещё ругаться мне будешь. Я же его в лоб бить не мог. Вдруг рикошет от гальки, тебе бы полчерепа унесло. Хорошо, что его юзом протащило, и он скорость потерял, а то бы мы с тобой без обеда остались.

Плутон продолжал скалиться.

– Ладно, вижу, тебя не убедить. Ладно, долю заработал. Но другой раз не чуди. Это тебе не мишку задирать. У косого ход будь здоров, моргнешь лишний раз, а след уже простыл.

При этих словах Плутон подошёл и лёг рядом, наблюдая, как Сашка срезал с куста рогатку и, зацепив зайца, стал быстро свежевать. Сняв шкуру и выпотрошив внутренности, Сашка отделил переднюю часть, протянув её Плутону. Тот осторожно взял зубами, положил перед собой и, в знак примирения, лизнул руку. Заднюю часть Сашка замотал в шкурку и положил в рюкзак, внутренности и голову метнул с размаха в ручей.

– Давай рубай,- споласкивая руки в холодной воде, бросил он Плутону,- догонишь.

Срезая путь, Сашка вышел на проселочную трассу, километрах в тридцати от посёлка, в надежде на проходящую какую-нибудь машину. Это была обычная дорога-катанка, не широкая, но два грузовика могли запросто разминуться. Час пришлось топать в ожидании, пока послышалось тарахтение двигателя. Сашка остановился. "Газик", однако, тарахтит,- приседая на корточки отметил он,- только бы не полный". Действительно, меж деревьев просматривался медленно объезжавший лужи ГАЗ-69. "Чтоб тебе сгореть,- ругнулся Сашка, узнав газик поселкового совета, на котором постоянно ездил нелюбимый брат Павел.- Даже проситься не стану,- решил он,- пусть едет к чертям собачьим". Поравнявшись, машина остановилась, сразу заглохнув. Из неё со словами: "Привет, Александр!"- вылез брат Игорь, протягивая для пожатия руку. Из вторых дверей вылез прокурор района, знакомый Сашке по эпизоду двухлетней давности. Больше не было никого.