Китлинский - Клан – моё Государство 5

– Да!- прокричал в ответ пацан.

– Гони, отпросись на рыбалку с ночевкой. Скажи, что с Карпинским едешь,- последние слова прозвучали в пустоту, пацан исчез за скалой.

– Александр! Зачем нам малец?- выразил протест Борисович, которого вообще никто не приглашал.- Привет!

Сашка ему не ответил, но поздоровался с Серовым.

– Здравствуйте, Юрий Иванович!

– Добрый день, Александр Григорьевич! Спасибо за приглашение. У вас тут удивительные места. Не тронутые.

В разговор влез Борисович.

– Александр, а ты, почему не своим баркасом?

– Грузись, но молча,- предупредил его Сашка, пояснив Серову:- Вы на нашу грызню внимания не обращайте, это местная традиция. Болтать – хлебом не корми.

Серов улыбнулся, но ничего не сказал, чуть качнул головой в знак понимания. Притопал пацан, одетый в болотники и штормовку, в руках был рюкзак. Его мать вышла на обрыв и помахала, не столько сыну, сколько Александру. Он в свою очередь махнул ей, принимая у парня рюкзак.

– Поехали, больше ждать некого,- сказал он присутствующим, и все полезли в лодку с бортов.

– Давай на Пологий,- предложил Борисович, когда они отошли от берега и лодку подхватило течение.

– Идём на Скальный. Сеть твою кинем на ночь через Митькину протоку,- буркнул Сашка, копаясь в моторе, который с первого рывка не захотел заводиться.

– Тоже вариант,- остался доволен Борисович, так как Митькина протока считалась отменным рыбным местом.- Но на Пологом было б удобней,- всё ж уколол он.

– Удобней на матраце, а не на голой земле,- вдруг выдал пацан, на что Сашка расхохотался, Серов улыбнулся, а Борисович заорал на пацана.

– Тебя не для того взяли, чтобы ты в разговор старших лез! Помалкивай, грамотей!

Пацан открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент взревел мотор и лодка понеслась вниз по течению, свистя в ушах ветром и это прекратило перепалку.

Плыли час. Когда выгружались, Сашка спросил пацана:

– Мать сразу пустила или просился?

– Не-а,- пацан мотнул головой.- Разрешила сразу, но по возвращению всё равно придётся у берега удочкой ловить.

– Купался?

– Не-а. Кидались грудками от нечего делать. Башка грязная, ей стирка, мне порка и строгий запрет далеко от дома не бегать.

– Вон там организуй костёр,- Сашка показал направление и вложил ему в ладонь коробок спичек.

– Сделаем,- пацан двинулся в указанном направлении.

– Из ваших?- спросил Борисович Сашку, кивая в сторону пацана.- Языкастый.

– Так не цепляй,- ответил Сашка.- Это сын Марьи Шантарцевой.

– А-а!!!- понимающе протянул Борисович и пояснил Серову.- Молодка одна тут у нас. Мужик пять лет назад, шубутной был, драку в клубе затеял, как там было никто, не знает, но разняли, а он на следующий день в больнице помер. Печень у него была слабая, лопнула. Сама осталась. Бойкий, однако, парень. В отца.

– Два захода на вирусный гепатит. Вот он знал, что в драку нельзя, а тот, кто его ударил, мог ли предположить, что так обернётся?- Сашка щёлкнул пальцами.

– Значит, на роду ему было написано,- Борисович аккуратно сложил свою сеть на галечник.

– Кому что написано, никто не знает,- Сашка прищурился на солнце.- Имеем четыре часа до вечернего клева, потом ужинаем, потом перемёты, я взял, потом твою сеть, Борисович. Такая программа.

Вернулся пацан.

– Костёр горит. Развёл на старом кострище. Можно удочку вон ту взять?

– Валяй,- согласился Сашка.- Мы у костерка посидим в тени.

– Без меня,- Борисович переломил двустволку и вогнал в стволы патроны.- Схожу на Митькину, гляну. Там перемычка слабенькая и мне, ночью вода чуть поднялась, засадило корчь прямо по центру сети. Сутки выпутывал. Не хочу выглядеть той самой старушкой,- и заскрипел сапогами по гальке.

– Идёмьте, Юрий Иванович!- пригласил Сашка, черпанув воду в чайник прямо из реки.- Заварим, погоняем.

– Не откажусь,- Серов пошёл следом.- Сегодня я второй раз в жизни на рыбалке. Раньше не приходилось. Больше всего меня тут заинтриговал чай. Вкусный он какой-то.

– Как вы себя чувствуете?- спросил Сашка, водружая чайник на огонь.

– Великолепно. Здесь я в полном объёме ощутил, что есть такое праздное время провождение и греха в том не увидел. Раньше лентяйство считал самым гнусным из пороков. Сейчас во мне появились сомнения,- Серов устроился на пне.- Отпусками никогда не пользовался.

– Вот и наверстаете,- Сашка всыпал пачку заварки в закипевшую в чайнике воду.

– У вас все так заваривают?

– Да. Ну, кто тащит в тайгу заварник? Чаще в банке из-под консервы.

– Можно я буду вас называть по имени?

– А почему нет? Называйте, как хотите.

– Я знаю, что недавно умер ваш брат. Примите мои искренние соболезнования. Я был в реанимации. Он у вас был очень мужественным и сильным человеком.

– Да. Был. И очень сильно пил. Особенно после выхода на пенсию. До литра в день. Мы все в его смерти виноваты, а я больше всех. Доставлял ему столько водки, сколько он просил. Не мог брату отказать. Да и никто его не попрекал.

– Я заметил, что здешние старожилы пьют каждый день, и никто не считает это плохим делом.

– Это правда. Последние штаны с себя снимут, но поллитровку достанут. А кого в том винить? Воспитание. Так их с рождения приучили при Сталине, Хрущёве, Брежневе.

– А молодые?

– Те, кому до тридцати редко, а те, кому за сорок попивают. Да я и сам не гнушаюсь. Пью.

– Не знаю с чего начать наш разговор,- признался Серов, принимаю кружку с чаем из рук Сашки.

– А вы не торопитесь,- Сашка присел, напротив, на лежащее бревно.- Идите оттого, что ближе в душе лежит. Чтобы развеять ваши сомнения в адресате, скажу, что вы приехали именно ко мне. Левко мой ученик.

– Это я понял сразу, как ступил на эту землю. Вы тут самый главный и важный, но о вас все молчат. Даже в работе на вас никто не ссылается. Нет. Это я не о том. Сброшу в сторону. Ваш брат умирал с одной мыслью. Именно мыслью, а не молитвой. Импульсы в мозге были такие мощные, что мне пришлось глушить в себе резонанс. Таких мне встречать не приходилось. Крик души. Он водкой гасил эти приступы, а они с возрастом приходили всё чаще и чаще. Обычные люди с такими нагрузками не справляются и накладывают на себя руки,- Серов смолк, сделал несколько глотков из кружки и спросил:- Вы знаете, что его так донимало?

– Конкретно – нет, а, в общем – война. Он ушёл на неё пацаном, и вернулся с неё уже таким.

– Мне Софья Самуиловна, она его сильно уважала и тайно любила, рассказала о его пути в войне.

– Одно время они встречались и об том все знали в посёлке, молодые были. Потом он женился и перебрался в другой посёлок. Такая история. Я малец был, когда она с моим отцом много лет спустя говорила. Так он её корил за то, что она была не настойчива и не стала за него бороться, а она в качестве аргумента ставила дочь. Она была в молодости красивая, ко всему умна, что редкость.