Китлинский - Клан – моё государство 3.

– Комнатку и диван. Спать хочется,- Левко сладко зевнул.

– Налево от моей двери по коридору три свободных кабинета. Ключи в замке. Занимай любой.

После ухода Левко Скоблев стал невольно сравнивать своего внука оболтуса, слонявшегося где попало и этого парня, тяжело вздыхая. Внук и в самом деле был паскуда. Неисправимая. Первые поползновения были замечены за ним давно, однако, сын и невестка, сначала жившие с ними, съехали на новую квартиру, и к ним стала время от времени ездить жена, чтобы передать деньги. По возвращению она рассказывала последние новости. С каждым приездом новости становились всё хуже и хуже. Три года назад дошло до первого привода в милицию. Скоблев не выдержал и поехал навестить семью сына. Посещение это закончилось громким скандалом. Невестка упирала на то, что он мало им даёт денег, доказывая с пеной у рта, что все беды с воспитанием связаны с этим. Сын молчал, изредка поддакивая жене. Скоблев разъярился, дойдя до белого каления, наорал на обоих матом и сказал, что больше не даст им ни копейки, потому что надо зарабатывать самим и тратить согласно заработанного. Он покинул квартиру сына, громко хлопнув дверьми. Супруге настрого запретил там появляться, но она по-тихому моталась к ним раз в месяц, полностью отвозя туда свою скромную пенсию до последней копейки. Противоположностью сыну была дочь, вышедшая замуж за простого парня. Она нарожала четверых: двух дочерей и двух сыновей, уехала с мужем в его родной город Тутаев, где он работал после института начальником смены на заводе по производству дизельных двигателей. Она часто приезжала в Москву в прежние годы за покупками, но ни единого раза не взяла денег ни от него, ни от матери. Тогда Скоблев, внучки уже подросли, взял крупную сумму и накупил всякого барахла и золотых украшений. Дочь и это не захотела принимать, но он настоял, аргументируя тем, что девахе на выданье надо иметь обязательно. Только тогда она взяла. За детей дочери Скоблев был спокоен. И в дочери и в её муже была, как ему казалось, стабильная и надёжная жила, мощная, становая. Дети тоже у них были в родителей по крепости костей, да и с мозгами у них было всё в порядке. С малолетства они были приучены к самостоятельности, рамок дозволенного не пересекали. После трагедии в Армении, дочь взяла и усыновила двух детей, которые остались без родителей. Это сильно растрогало Скоблева. До глубины души и он пригнал им свою новую машину "Волгу", купленную по выходу на пенсию, а также большую сумму в долларах. Девочка нуждалась в лечении и протезировании, она потеряла обе ножки. "А этот в кого уродился?- думал Скоблев, положив свои огромные кулачища на стол.- В невестку. Такой же крикливый и взбалмошный, как она. Да и её родители такие же неуравновешенные. Особенно её мать. Палец о палец в жизни не ударила, мещанка московская. Уроды родят уродов. Нет в нём нашей породистости, хлипкий какой-то, чахлый. Положим ему достались гены от них, а вот мой сын почему такой беззубый вырос? Как медуза. Весь скользкий, рыхлый, голоса подать не может, только как попугай поддакивает этой курвёжке с её мамашей. Та тоже стерва ещё та. Конечно, есть в том и моя вина. Мало я ему внимания уделял. Да и по чести если брать, когда они у нас жили первое время, эта пигалица помалкивала, но, видно, уже тогда Кольке на мозги капала, втихаря. Лярва. А Левко злодей ещё тот. Его обучили всему. Он любого со своей дороги уберет, хоть вора в законе, хоть сотрудника безопасности, но лишнего не сделает. Знает чётко, где есть ограничения, а главное понимает суть в недозволенном. Да и кто на такого босяка станет внимание обращать? Да все мимо пройдут. Бестия этот Александр, ох бестия. Как он их пестует, как готовит. Им же нет цены, таким бандитам. Мы потеряли курьера давно. Он его отыскал, материалы на него собрал, не все, но основное. Ему не позволило всё собрать его молодость, да и соваться в это глубоко запретили, потому что там спрятала система капитал. Не деньги, не золото, не акции. Спрятала мощнейшие рычаги власти. Возможно даже общемировые. То, что не получилось у Горбачёва и у Ельцина, говорит о том, что эти рычаги им не достались. В стороне они от них сидели. Значит, они людишки во власти случайные. Конъюнктурщики. Временщики. Ну, с Горбачёвым всё ясно, он политический трупик. А Ельцин чувствует, что под ногами нет почвы, а понять не может почему и даже если смекнул, то дотянуться до этого механизма ему не позволят. Он глуп в своих спонтанных решениях, ненадежен. Амбициозен слишком. Интересно! Вот эти круги препятствуют реформам или нет? Может они в нейтралитете? А может они вообще вне условий существования государства живут и им плевать кто в Кремле: Ельцин с братками, Жириновский ли с орлами, Зюганов ли с товарищами. Их устраивает и военная диктатура, и демократия, и красный террор, и даже фашизм. Что же это за команда, которой всё до фени? как выражаются блатные. Из всех имевшихся высших партийных и ведомственных кланов мне известных под такую раскладку никто не подлезает. Александр меня об этом никогда не расспрашивал, а ведь он про них тоже в курсе. Прежде я ловил то, чего нет – лохнесское чудище в физическом обличье. Оно теперь со мной рядом. Я же опять в поисках другого чудовища, наверное, ещё более уродливого и страшного, чем Александр со своей системой ценностей. Кого мы сообща ловим? Одноглазого циклопа? Лешего в советской интерпретации? Иди его пощупай? Но тихонько подбираемся. Мои ребятки кое-что сыщут, вот Левко этот притащил информацию стоящую, так по крохам и доберёмся".

Раздумья прервал вошедший сотрудник.

– Шеф! Там жена нашего коллеги пришла. Он погиб в Туле восемь лет назад. Назаркина Зинаида Онисимовна.

– Помню. Ф-1 рванула сразу, как только ворвались в квартиру. Скончался от ран по дороге в больницу. Осколки под бронежилет влетели.

– Давыдович! У неё сын болен. Порок сердца особенный какой-то. У нас не делают. Операцию можно только на западе. Она второй год ходит. Время для проведения операции по возрасту уже подходит. Если сейчас не сделать, пропадет пацан. Везде обращалась, но кругом дают от ворот поворот.

– Зови!- у Скоблева защемило под лопаткой.- Сыну Виктора Назаркина помочь надо, он был мужик свой. Кличь её ко мне.

– Понято!- сотрудник исчез в дверях.

"Своих не углядел, так хоть чужим помогу,- решил Давыдович.- У неё, кстати, иняз. Александр говорил мне как-то, что женщин тоже надо приглашать для работы, чего, мол, монастыритесь. Вот попробую её уговорить".

Вильям и Сашка сидели на скальном утесе в окружении байстрюков из Ходорской школы, которые стекались с округи с длинных таёжных маршрутов. Они появлялись под дружный хохот уже пришедших ранее, когда парами, когда в одиночку. Вылезали из вечнозеленых стланиковых ветвей с криком: "Ага! Попались!" Грязные, голодные, усталые, но со светящимися от радости глазенками. Сдавали старшему преподавателю свои маршрутки, доставали из куцых вещмешков то, чем смогли разжиться в пути. Кто зайца, кто куропатку, кто утку. Быстро разделывали и бросали в общий котёл, после чего устраивались в общую компанию на скалу, похрустеть сухарями до общего большого стола. Он был намечен на полночь при свете огромной луны и пылающем кострище, что знаменовало собой окончание учебного года. Опоздать к намеченному сроку, а стало быть, пропустить начало ледохода, считалось плохим тоном. Вильям сидел и наблюдал за этими детьми. Солнце стояло в зените, нагревая скалу и светило в лицо ярко, приходилось всё время щуриться. Детей было около тридцати. Разных возрастов. От восьми лет до шестнадцати. Все вооружены. Младшие небольшими пистолетами, а старшие, как положено, парой ТТ. Это удивляло Вильяма. Ему это казалось непонятным, особенно оттого, что никто из них не доставал оружия, не играл им, не баловался. Они вели себя так, как будто у них оружия не было. И именно такое положение шокировало Вильяма потому, что такого не могло быть вообще. Это была нереальность. Сашка полулежал рядом, подперев рукой голову, и наблюдал за верхним перекатом. Вдали слышался грохот, утес на котором сидели подрагивал. От воды, карабкаясь как кошка, поднялся юноша и что-то сказал Сашке на непонятном языке.