Китлинский - Клан – моё государство 3.

– Со мной как поступите?

– Да не нужен ты нам со своим опытом, мы свой не знаем, куда пристроить. А жизнь твоя нам тем паче не нужна. Но крюк есть крюк,- Левко встал, дав Ремузу понять, что он свободен.

– До свидания!- Ремуз пошёл к двери.

– Из здания тебя вывезут на машине. Где высадить, скажешь водителю,- на что Ремуз кивнул и вышел из кабинета.

Появился Скоблев.

– Зачем ты его отпустил? Он же не торопился. Пусть бы тут сидел, писал себе отчёт о своей работе в США, раз его свои не удосужились проверить. Покупать надо сразу и навсегда. Со всеми потрохами.

– Купленный с гавном – живой труп. Его американец так уже взял, поймав с поличным. За Ремузом в США убийство агента ФБР, а это электрический стул. После этого он года не продержался, стал ошибки делать и его, в конечном итоге, отозвали. Он на Кинга до сих пор работает. И вот мы его ещё припрем. Совсем же сломается. С ним можно иметь дело как с порученцем, а работу ему доверять делать нельзя.

– Жаль!- сокрушенно произнёс Давыдович, привыкший в прежней работе вытаскивать из клиентов всё до капли.

– Я и так обошёлся минимумом. Чем больше из него взять, тем быстрее он упадёт в могилу. За Ремузом организация стоит серьёзная. Империя. От нас он получил шанс и если воспользуется – значит умница, а нет – его выбор.

– В чём суть шанса, что-то я не улавливаю?

– Он должен сказать Боровскому, что вы дали ему контакт и отошли в сторону. В эту цепочку он не должен никого пустить.

– Он ушёл без надежды.

– Его башка всё обработает. Если его станут торопить со встречей, то он мигом прибежит и доложит сюда. Мы время сейчас тянем. Разве это трудно понять?

– А чего его тянуть?

– Так в конфликте между президентом и парламентом, обе стороны без веса. Такой возможностью не воспользуется только дурак. Когда ещё представится случай всех их скопом удавить? Сделать это могут две силы. Минобороны и они. Только у Минобороны нет поддержки в мире и внутри страны. Он может всех пустить под нож, но сам долго не протянет. А эти орлы могут переворот организовать без лишней стрельбы, при гарантиях невмешательства армии, для чего с ним можно толково договориться. Скажем, дадут слово, что армейский корпус будет как в былые годы на особом положении. Так почти во всех государствах с переходными экономиками происходит.

– Так что им мешает договориться?

– Несколько контор и мешают. Мы в их числе.

– И сильно вы там мешаете?

– Эх, дед!!- прыгая на диван рядом, молвил Левко.- Ты, мы, панфиловцы, пара-тройка спецы в засаде и есть костью в горле.

– Они желают нейтралитет?

– Ох, как сильно они его хотят, что б ты знал. Над ними те, кто нас загонял, но всё мимо село. Теперь они боятся, что мы им за это в пику, пойди они на переворот, сделаем противоход, который приводит к провалу. Они готовы дать отступные. Большие это деньги, дед. И не вонючие доллары это. Секёшь?

– А вы против?

– Да мы-то не против, но есть условия определённые. Грачёв о нашем существовании ни слухом, ни духом. И возможно, сам уже к ним по этому вопросу обращался. А они к нам привязаны по своей инициативе и ему дать ответа вразумительного не могут, пока с нами всё не столкуют. Да не дрейфь, дед! Я с тобой.

– Не боязливый я, но страшно,- признался Скоблев, сгребая Левко в объятия.- А ты того! Малый не промах. Я валидол посасывал, слушая ваш разговор. Во внуки тебя беру, коль ты не против,- предложил Скоблев.- Эту фирму тебе завещаю. Она, кстати, в центре столицы великого государства.

– Согласен!- ответил Левко, не делая попытки вырваться. Ему было приятно.

– Вот когда пожалеешь, что родной внук – чужой, а ты свой, но не родной. Ну почему так происходит в нашей дерьмовой жизни?- Давыдович вздохнул глубоко и с внутренней болью в душе.

– Я над такими вещами не думал,- Левко поднял на него свои карие глаза.- Нет у меня ни детей, ни внуков.

– Давай что-то куснем. Ты этому не всё скормил?

– Он срубал половину холодильника, но всё на баночки налегал. Привык в Америке к консервам и полуфабрикатам. К салу не прикоснулся.

– Я сало ух как уважаю.

– Кто ж сало не любит!?

– Тогда я ещё двести грамм выпью, и мы споем. Как?

– А почему бы и не спеть?! Самое время. Утро на дворе, настроение на душе.

Они уселись завтракать.

Столько в своей жизни Вильям не ходил никогда. И красот, что довелось увидеть, было неисчислимое количество. Такой слаженной организации дела ему встречать не приходилось. Три часа назад они с Александром вернулись с побережья, где участвовали в разгрузке транспортного корабля. Объём грузов, что Вильям там узрел, потряс его до глубины души. Столько невозможно было принять без механизмов за месяц, но люди всё перетаскали в пять приливов. Это были, по мнению Вильяма, не люди, а муравьи в человеческом обличье. Сейчас он сидел в домике на нарах и с сожалением смотрел на свои припухшие ступни. В домике было прохладно и чисто. Александр задержался в бане, перекинуться парой слов с бородатым мужиком по имени Проня. Вскоре он пришёл и, застав Вильяма в грустной позе, сказал:

– За свои лаптёжки не переживай. Подлечим.

– Ты мне говорил, что сапоги – лучше некуда. Вот смотрю и вижу, точно – некуда. Завтра ноги совсем опухнут,- произнёс Вильям с натянутой улыбкой.

– Ты, друг мой, тупарь. Спешка необходима при ловле блох. Я ж тебе показывал, как надо портянку наматывать. Пока за тобой присматривал, всё было в норме. Вон сколько отмахали по тайге и нормально ведь. Решил я, что тебе уже не надо потакать, а ты оказывается лентяй. Один раз вовремя не перемотал и результат налицо. Стёрлись твои ходульки,- проворчал Сашка. Вильям не обиделся. Он уже привык ко всяким нравоучениям.

– Выходит плохая обувь, если от одного раза так происходит,- упрямился Вильям, хоть внутри чувствовал, что не прав.

– Масло в двигатель единожды не подлить – клинит. Это пойми. Портянка, носок ли – это смазка в виде прослойки. Да ну тебя!- отмахнулся Сашка.- Сейчас дед мазь притащит, смажем, но два дня придётся походить в войлочных тапках. Они от того у тебя опухли, что натерлись до ранок, через которые попала инфекция. Портянки надо сушить и споласкивать.

– Лучше нашей, английской обуви, в мире нет,- гордо произнёс Вильям.

– Козёл ты!!!- простонал Сашка с усмешкой.- Ты в ней тут и десяти километров бы не прошагал. Рекламные хитрости английских обувщиков выбрось из головы. Они на обывателя ушастого рассчитаны, чтобы чаще покупал. Качество вашей обуви, лучшее в Европе, потому что после дождя не скрючиваются и в носке отменны. В ваших штиблетах я сам хожу, но там. Долго бегают. Подошва, правда, дрянь, быстро стирается об асфальт, раньше, чем верх начинает трещать по швам. Вот тебе пример. Я сейчас в сапогах, которым без малого сорок лет. Отец шил у мастера великого на заказ.