Сергей Алексеев - Дождь из высоких облаков

– В том, что война на Кавказе кончилась.

– Это ты так решил?

– Нет, всем известно. И некоторым нашим... и особенно не нашим политикам обидно. Мы с тобой даже знаем кому... Ты обычно коньячка наливал, а сегодня что-то зажимаешь...

Крикаль подкатился в кресле к шкафчику, извлек початую бутылку коньяка и две разных рюмки. Разливал осторожно и долго, заполняя паузу.

– Не надо озвучивать кому. – Он поднял рюмку. – Если война кончилась, то за победу?

Иван выпил не чокнувшись, достал сигарету.

– Знаешь, зачем банды Масхадова таскают по горам электростанции? Небольшие такие, японские. И запас бензина?

– Тянутся к цивилизации...

– Правильно, чтоб телевизор смотреть. Они у нас самые лучшие и внимательные зрители. Особенно новостей и таких вот авторских материалов. А сейчас им подбросили портативные, на аккумуляторах. Чтоб не так тяжело было.

Крикаль взглянул на него, как на больного.

– У тебя все в порядке, Иван?

– А догадываешься, почему ни одну съемочную группу не взяли в заложники? Хотя возможностей было! Сами в руки шли... И даже отдельным журналистам позволяют брать интервью? Например, у Басаева?

– Может, у тебя с Варварой проблемы? – деловито продолжил Крикаль. – Кстати, как протекает беременность? Кого ждете?

– С Варварой все в порядке, Стас... Иностранных журналистов берут, а наших нет. Даже выкупа не хотят. Странно, правда? И обидно... А еще есть ощущение...

– Теперь все понял! – Крикаль вскочил. – Как я сразу не сообразил! Надежда? Твоя Надежда на лучшую жизнь?

– При чем здесь Надежда?

– Как при чем? Она же узнала про беременность Варвары?

– Ты сейчас о чем говоришь? – после напряженной паузы тупо спросил Иван.

– О психологии, Вань, о мотивациях поступков, поведенческих реакциях... Она не пожелала отнимать отца у двоих детей. И наконец-то оставила тебя.

Он промолчал, подыскивая слова, – чего-то опасался.

– Продолжай, – спокойно поторопил Иван. – Ты ведь сожалеешь, что мы с ней расстались, верно? Ну, скажи? Это ведь ты нас свел с Надеждой? Помнишь командировку в Североморск?

– Я свел?! Ну, ты молодец! А кто говорил – судьба?

– Надя была права...

– Теперь я его свел! – возмутился Крикаль. – Как сводник! Да мне всегда было жалко Варвару! Которая тебе верит!

– Ну, об этом я всегда знал.

– И вообще, я устал разбираться с твоими женщинами! – вдруг взорвался шеф. – Почему я должен выслушивать одну, другую?

– Ты давай о мотивах. Это интереснее.

Крикаль налил коньяка в обе рюмки, молча выпил один и спрятал бутылку.

– И ты не обидишься?

– Ты же знаешь.

– Ладно... Глубокие разочарования и переживания меняют мировоззрение. Мы начинаем иначе видеть и мыслить...

– А если конкретнее?

– Как часто бывает, в великом безутешном горе ты прозрел! – мстительно объявил Крикаль. – Огляделся и вдруг обнаружил, что война кончилась. А продолжается она только в наших кровожадных репортажах. На самом деле мир и благодать... Такое у тебя ощущение?

Он ждал резкой реакции – провоцировал взрыв, но его не последовало. Иван разочарованно пожал плечами.

– Не угадал. От безутешного горя все видится наоборот.

– А, так надо учитывать, что ты поперечный! У тебя мозги, вывернутые наизнанку.

– Сам ты поперечный...

Крикаль пошел на добивание.

– Пока ты снимал в Чечне мирные пейзажи, Надежда собралась замуж. Знаешь за кого?.. За господина издателя по фамилии Сердюк. Помнишь «Фатум-пресс»?

Этого Иван не знал, но сделал вид, что ему безразлично.

– Замуж – это здорово.

– Были они тут у меня. Оба, – сообщил с удовольствием Стас. – Заявление принесли...

– На венчание?

– На какое венчание? На увольнение. По собственному...

– А вот в это не верю, – усмехнулся Иван и поднялся. – Надежда не уйдет с канала. Если наша контора сгорит, она еще три года на углях просидит.

Крикаль достал из папки бумагу, поднес к лицу Ивана.

– Отрабатывает две недели. И осталось ей всего девять дней.

– Фатум – это и в самом деле пресс. – Иван пошел к двери. – Тогда и я принесу какое-нибудь... заявление. По собственному...

В спину полетело яростное:

– Вань, ты просто запутался в бабах! Подумай о беременной жене!

Из трубы, торчавшей в стене приземистого цеха, текла вода. Невзирая на макияж, Надежда с удовольствием умылась, хотела утереться салфеткой, но тут зазвонил телефон в сумочке. Она ждала звонка – выхватила, глянула на дисплей и отвечать не стала, лишь усмехнулась:

– Найди меня!

Из цеха вышел рабочий-узбек, прильнул к трубе, напился и завернул кран. Надежда предусмотрительно отступила – телефон то замолкал, то вновь начинал звонить. Когда узбек ушел, она украдкой посмотрела в пыльное стекло. За окном в сумрачном свете работали люди – формовали блоки.

Надежда спряталась за кучу песка, подстелив салфетки, села на блоки и кому-то позвонила. Механический голос ответил – выключен или находится вне зоны...

Вздохнула, задумалась, подперев подбородок кулачками.

Из зарослей бурьяна вышел бродячий пес, взглянул просяще, заскулил. Надежда слегка оживилась, потянулась к сумочке.

Все бродячие собаки – тонкие психологи, за версту чуют бродяг, собачников и одиноких людей. Надя вынула шоколадку, отломила и бросила псу.

– Всегда выключен, – пожаловалась ему. – Или вне зоны.

Пес слизнул шоколадку, и тотчас же из травы явились пять щенков – выстроились полукругом.

– О! На всех не хватит!

Телефон снова подал голос. Надежда мельком глянула на дисплей и принялась делить шоколадку.

– Теперь игра в прятки...

Наконец из логова вылезла мамаша – запущенный, одичавший, но благородного происхождения пес предупреждающе залаял.

Иван со своим другом, оператором Сашей, пил чай в пустынной по-воскресному корреспондентской комнате. Основной разговор у них уже состоялся, и теперь они допивали остатки чая. Оба сидели опустошенные и хмурые.

– Может, свой проект? – безнадежно предложил Саша. – Помнишь, придумывали «Солдатскую правду»? Идея-то была отличная. Давай еще один заход?

– Была идея... Только устарела.

– Почему устарела?

– Солдатская правда нужна, когда требуется мобилизовать солдата, – объяснил Иван с отсутствующим видом. – Война кончилась, Саня. Теперь правда рядового бойца даже опасна. Никому не захочется ворошить прошлое. Ни политикам, ни военным... Нет уж, умерла так умерла.

– По-моему, ты сейчас придумываешь причины, чтоб уйти.

– Что тут придумывать, Саня? Мои воззрения на мир не соответствуют политике телекомпании. Мне так было сказано. Плюс моральный облик, вернее, аморальный...

– Крикаль за что-то тебе мстит.

– Я знаю за что...

Зазвонил мобильный телефон Ивана. Он выхватил из кармана трубку, с надеждой взглянул на дисплей, но сразу потерял интерес. Однако звонок настойчиво повторялся – пришлось отозваться.