Борис Минаев - Психолог, или ошибка доктора Левина

– Как это? – спросила Катя.

– Ну как бы вам объяснить… – вдруг задумалась Даша. – Если бы это было не так, Лев Симонович, он, наверное, попытался как-то меня спасти, догадаться о том, что со мной происходит. Ну… он бы что-то сделал. Но он только говорил, чтобы я успокоилась. А я уже не могла успокоиться. Ну, то есть я пыталась. Я очень пыталась. Я даже рисовала. Я читала, гуляла. Но что-то было такое внутри, от чего я никак не могла избавиться.

– А потом? – спросил Лева.

– Потом… Вы знаете, Лев Симонович, я вам говорила об этом. Но вы как-то не поняли меня, что ли, или думали в этот момент о другом. Я говорила, что никогда не чувствовала себя настоящей матерью. Я никогда не могла представить, что я, например, выиграю суд, или как-то по-другому докажу свои права, и Петька останется со мной. Нет. Такого никогда не было. Я не могла представить себя в этой роли – что вот мы вместе живем, гуляем. Едим. Ходим в детский сад. Как они с Сережей. Я просто эту картинку не могла в голове нарисовать. Не знаю, почему. Просто я не могла понять, а как жить дальше-то, если тебя исключили? Если по плану ты должна уже умереть? Ну да, умереть. А что делать? Рожать другого? Так, вроде, уже один раз попробовала. Любить кого-то? Тоже странно – ведь я уже любила, ну или хотела любить, а меня использовали, как какую-то колбу, и все. Получается, моя любовь не нужна? Ну, то есть она такая, моя любовь, что ее всерьез воспринимать невозможно. Она мало стоит. Она низкого качества. Как китайские товары. Я думала, может, вы мне что-то объясните, что-то расскажете. Но вы не объяснили. Ну, мою ценность, так сказать, в этом мире. Мой смысл. Вы как-то прямо мне об этом ни разу не сказали. И я не поняла…

– Простите, Даш, – сказал Лева.

– Нет, ничего, – сказала она. – Главное, все кончилось хорошо. Вот это главное всегда – чтобы все хорошо кончилось, понимаете? И тогда никто ни у кого не должен просить прощения. А вы помните этот разговор, когда я вам сказала, что я никакая не мать? Просто мне жить незачем?

– Помню, – сказал Лева. – Как не помнить…

– А помните, я вам сказала, что не понимаю, что дальше делать – что, может быть, надо убить Сережу?

– Да.

– И вы мне ответили, что это не выход, потому что ребенок все равно не будет со мной. Что меня посадят. То есть вы ответили совершенно серьезно, не стали смеяться, ничего такого… Помните?

– Помню. А надо было смеяться?

– Нет. Не надо было. Не знаю. Просто я действительно много над этим думала и вдруг поняла, что надо сделать.

– И что же? – спросил Лева.

– Украсть. А если не получится, убить. Петьку.

– Кого?

В этот момент Лева второй раз за вечер отметил, что плывет, плывет неимоверно. Но берега все не было. Как-то он не прощупывался.

– Почему же убить? – медленно спросил он. – В чем же логика?

– Трудно объяснить, – сказала Даша. – Я говорила: у меня может не получиться. Дайте сигарету, пожалуйста. Но я попробую, – сказала она, затянувшись. – Сейчас.

– Даш, а вы ничего… не придумываете? – спросил Лева.

– Придумываю? – засмеялась она. – Я бы хотела, чтобы это была придуманная вещь. Но в том-то и дело, Лев Симонович. Что именно это я и придумала. Придумала, да. И уже все. Уже выбросить из головы не могла. Ну вот, после этих ваших слов, я поняла – да, Сережу убивать я не буду. Не смогу. Себя убивать – не выход. Это будет его план. Это по его плану. Но что-то сделать я должна. Чтобы нарушить план. Чтобы помешать. Тогда можно в тюрьму, куда угодно вообще. И все изменится, все станет на свои места. Я кем-то стану, понимаете? Я не позволю сделать из себя ничто.

– Продолжайте, Даш, – сказал Лева.

– Нет, ну конечно, я понимала, что это какой-то бред. Что это такая болезнь. Ну, бывают мысли о самоубийстве, а это такие же мысли, только в извращенной форме. Что от них надо лечиться. Что это не мои мысли.

– А что же не рассказали?

– Стыдно было.

– Стыдно… Ну хорошо. А дальше?

– А дальше, наверное, вы знаете, как это бывает. Когда вот есть такая странная идея и вдруг ты начинаешь получать от нее удовольствие, смаковать подробности. И чем эта идея страшнее, чем тебе слаще. Чем запретнее, тем больше кайфа. Ну, я начала думать в этом направлении: где, что, в какое время, чем…

– Надумали?

– Ну сначала лез в голову всякий бред, потом все яснее, яснее… Я поняла, что это должна быть прогулка. Вряд ли я смогу вломиться в их дом. Тем более незаметно. Там силы будут неравны. Значит, на воздухе. Это мне очень понравилось. Еще я поняла, что мне не хочется, чтобы были какие-то обычные орудия – ножи, бритвы, какие-то там пакеты, веревки, это очень страшно. Что должно быть что-то такое, мгновенное…

– И что же?

– Ну, например, река. Холодная река. Пустая. С серой ледяной водой.

– А вы бы сами тоже прыгнули? Вместе с ним? – спросила Катя. – Я судья. Мне можно.

– Наверное, – подумав, ответила Даша.

И Лева ясно представил эту картину: мост, воскресенье, полно гуляющих людей, там же и Стокман с Петькой. Подходит Даша, заводит разговор, и вдруг…

… Вдруг.

– Нет, Даша, – сказал Лева спокойно. – Я не верю, что вы могли об этом всерьез думать.

– Да я тоже не верила. Но и не думать об этом я не могла. Понимаете, Лев Симонович? Не могла, и все. И тогда я поняла, что либо мне об этом надо вам рассказать, либо надо… все это как-то прекратить. Любым способом. Ну, оно и прекратилось. Само собой. Мне позвонил этот человек. И я вдруг поняла, что это и есть спасение.

– Какой человек?

– Ну… какой-то. Какой-то человек.

– И что сказал?

– Сказал, долго ли я буду все это терпеть? Что есть люди, которые готовы вступиться за мои материнские права. И я поняла, что это такой ангел… в погонах.

– Почему в погонах? – спросила Катя.

– Ну, не знаю. Мне показалось, что он какой-то… милиционер, что ли. Хотя странно. Или кто-то еще…

– Вот это скорее всего, – сказал Лева. – Кто-то еще. Даш, но я не понимаю, как же вы все-таки это все рассказали? Мне, Марине, Кате? Довольно большое собрание.

– А я очень хотела посмотреть на ваше лицо в этот момент. Не хотела сюда идти, а потом поняла, что больше вас, наверное, не увижу, и не увижу вашего лица. Вот когда все это расскажу… Про мой план.

– Ага, – сказал Лева. – Значит, вся эта история была для меня? Интересный поворот.

– Конечно, для вас, – ответила Даша, отвернувшись. – Для кого же еще? Просто это был такой кошмар. Ну а дальше вы все знаете. Я поехала за вами. И чуть не убила Петьку. Все как в этих снах. Слава богу, я его не убила. И все прошло. Все как рукой сняло. Спасибо ангелу в погонах. Или без погон, не знаю.

– Все равно не понимаю, – сказал Лева. – Как можно было об этом говорить? Вслух. Сейчас.

– Да чего ты не понимаешь, Лева! – возмутилась Марина. – Чего ты не понимаешь?