Геннадий Прашкевич - Человек Чубайса

Устроились мы в кафушке за барахолкой.

Нескончаемая толпа Шурку не смущала. Наоборот, толпа его радовала. Он любовно смотрел на озабоченных пиплов, безостановочно и как бы даже бессмысленно кружащихся в душном пространстве, строго размеренном торговыми рядами – водовороты, облака, чудовищные скопления серых озабоченных мотыльков, а может, саранчи, кто знает? Он с удовольствием закурил и подсунул мне под нос оба принесенных шашлыка и кружку пива. «А вам?» – ухмыльнулся рябой толстый шашлычник, похожий на пивную кегу. Видно, он хорошо знал Шурку. – «А мне что-нибудь легкое перекусить». – «Ну, кусок медной проволоки устроит?» – «Я тебе пошучу, балабан!»

Все у Шурки здорово получилось.

Без всякого напряга.

Кстати, дом, в котором он вырос, народ заселял крутой: профессора Западно-Сибирского филиала Академии наук, доктора наук, члены-корреспонденты. Некоторые в конце пятидесятых приехали в Энск из Томска, другие из Москвы, но Шуркин отец родился и всю жизнь прожил в Энске, он был дворником. Впрочем, однокомнатная служебная квартира дворника в профессорском доме тоже не выглядела тесной. Правда, главным заводилой (что Шурку, понятно, раздражало) всегда считался во дворе Юха (Ефим) Толстой – сын палеоботаника, есть такая профессия. Толстой-старший в экспедициях собирал и описывал отпечатки вымерших растений, а Юха верховодил дворовыми компаниями. С писателями Толстыми Юха будто бы не находился в родственных отношениях, а вот известные российские адмиралы почему-то ходили в его предках. Нахимов, Ушаков, Лазарев… Мыс Калиакра, Синоп, Малахов курган… Еще Юха обожал Высоцкого. Потеряли истинную веру, больно мне за наш СССР; отберите орден у Насера, не подходит к ордену Насер… Многое мы услышали благодаря Юхе. Кстати, он никогда не появлялся во дворе пустой. То тащил домашнее печенье, то показывал настоящий «пестик», выполненный из металла, прямо настоящий пистолет. «Вот приз!» – объявлял он, освещая наши восхищенные лица примусом рыжих волос на голове. И не врал. Приз действительно кому-нибудь доставался. Когда однажды, не выдержав, дворницкий сын решил побороться за лидерство, профессорский сынок проломил ему голову пустой бутылкой. Шурка не умер, но месяц провалялся в больнице, а отец Юхи оплатил лечение. Зато после этого Шурка и Юха (как иногда бывает) заключили вечный мир, да так и вошли в большую жизнь. Горбачев и его команда уже вовсю раскачивали корабль, масса трусливых крыс с писком бежала с борта, мутная вода кипела от дельцов всех видов и марок. Мы с Шуркой успели попасть в Водный (Шурка что-то там схимичил на вступительных экзаменах), а Юха гордо отправился в Томский университет. К моменту нашего выпуска империя шумно затонула. Меня подобрал Вадик Голощекий, Шурка куда-то пропал из виду, Юха откровенно спивался. Ничего необычного, через это все прошли.

– Что за зверь? – спросил я Шурку, поедая шашлык.

– Собака, наверное.

– Я о машине.

– Ну, скажешь! – любовно протянул Шурка. – Хороша Маша, к тому же, наша! Америкашки – совсем придурки, – весело пояснил он, – но техника у них будь здоров. Вот вроде и не народ, да? – всего-то какие-то переселенцы, а вещи делают крепко, сам знаешь. Как вставили Саддаму, так тысячи таких вот джипов побросали в Азии и в Европе. Им все по барабану. Машина всего тысячу верст пробежала, а им уже западло. Сразу на распродажу. Я свою, например, взял без сидений. Не знаю, почему оказалась без сидений. Может, какой америкашка испачкался, когда Саддам на него сапогом топал. Они ведь смелые только когда с накрученной техникой. Может, увидел какой америкашка в открытую саддамовского ворошиловского стрелка, ну и испачкался да? – обрадовался Шурка своей догадке. – У нас еще Ленька Шведов взял такой джип, потом, правда, помер. Крепкий был мужик, типа литр водки выпивал в сутки, а помер.

– От чего?

– Понятия не имею, – Шурка нагло помахал рукой проходившей мимо красавице: – Девушка, где берут такие кривые колготки? – И услышав в ответ: «Хам!», счастливо заржал.

Жизнь распирала Шурку.

Был он рослый, красивый, орлиный нос нисколько не портил его, только выдавал орлиную породу. Настоящей уверенностью несло от Шурки и я сразу понял что мне повезло. Отсидимся, перебьемся, это точно. Теперь я знал, что день действительно начался правильно. «Чего тебя занесло в парашу? – Шурка явно имел в виду Америку. – Чего не сиделось дома? Ты только посмотри, сколько здесь лохов, – любовно указал он на толпу. – А ты слинял куда-то за океан. Зачем?» – «Вадик определил в бизнес-школу». – «Ты сумасшедший! – заорал Шурка. – Бизнес следует изучать на местах и в процессе. – И заорал еще веселее: – Водочки хочешь?»

– Не хочу.

– А с негритянкой спал?

– Один раз.

– Да ну? – не поверил Шурка.

– Зачем врать? У них пятки розовые.

– Как у мышей? – еще сильней не поверил Шурка.

– Точно.

– У всех розовые?

– Наверное, у всех, – кивнул я, добираясь до второго шашлыка. – Но я со всеми не спал. А та, с которой спал, на мышь не походила. Черная, как ночь, а чистенькая. Американцы моются по пять раз в день. От них так и прёт запахом чистого тела. Сечешь разницу? Вот от тебя, например, прёт потом и псиной, а от них – чистым телом. И, заметь, они практически не курят. Особенно «Приму». Правда, пива там, хоть залейся.

– Вот я и говорю – типа параша, – ошеломленно согласился Сакс. – Ты лучше про баб расскажи, про политику я сам знаю. В настоящий бордель заглядывал? Шампусик липуч? Ну? Липуч шампусик?

– Был в «Шоу-Плаза».

– А это что?

– Заведение типа ночного клуба. Там бабы день и ночь прыгают. Большая стойка квадратом, внутри подиум с двумя шестами. Ты садишься на табурет перед стойкой и стопочку баксов перед собой кладешь – однодолларовыми купюрами.

– Однодолларовыми? – удивился Шурка. – Зачем?

– А бабы извиваются вокруг шестов.

– Типа голые?

– Не типа, а просто голые, – засмеялся я. – А ты сидишь и потягиваешь пивко. Какая-то отвалит от шеста и к тебе. И так выгнется, и еще вот так, и еще вот этак. И все только для тебя. Сечешь? И все неторопливо, чтобы ты каждый сантиметр рассмотрел. К этому ведь не привыкаешь, – ухмыльнулся я.

– Вот сучки! – чуть не застонал Шурик от зависти. – А потом?

– Насмотрелся, доллар в зубы.

– И все?

– Для других дел есть другие места.

– А почему только доллар?

– Так принято.

– Я бы стольник сунул, – презрительно сплюнул Шурка. Непонятно было, поверил он мне или нет. – Я бы от души сунул! Сучки-то хоть классные? Небось, все американки? Негритянки? У них, наверное, все наружу?

– А вот ты сейчас упадешь, – предупредил я. – Сучки там, в основном, наши.

– Как это наши?

– А так, – подтвердил я. – Крутят бедрами, груди так вверх-вниз и летают. Классные девки. Но одна из Питера, другая из Минска, другая из-под Рязани. У некоторых дома мужья, дети. Летают в Америку вроде как к подругам, а сами нелегально подрабатывают в ночных клубах. Своим мужикам, понятно, лепят дома про богатых подруг, а сами задами крутят. Наглые они там, наши бабы. Билет берут в одну сторону, обратно их полиция высылает.