Ион Деген - Четыре года

Самолет плавно приземлился, пробежал до конца посадочной полосы и вырулил на изолированную стоянку таможенного досмотра. В отворившуюся дверь ворвался жаркий ветер, сдувавший пыль с выгоревшей травы у края бетона. Вдали, за оградой с пропускными воротами, бушевало человеческое месиво. Было десять часов утра. Симферопольский аэропорт захлестывало полноводье курортного сезона.

Взлетали и садились самолеты. Солнце поднималось к зениту. Но

АН-24 забыто торчал на бетонной стоянке. В самолете уже можно было выпекать хлеб. Из почти пустого салона восемь черных пассажиров в форме летчиков гражданской авиации протиснулись в дверь пилотской кабины и на смеси французского с русским потребовали выпустить их на землю.

Радист, самый молодой в экипаже, вытирая багровое лицо и шею уже мокрым платком, смачно обложил пассажиров многоэтажным матом и, почти не меняя тональности, связался с диспетчером на вышке. Диспетчер в такой же интеллигентной манере ответил, что хрен их знает, какого-то хрена торчащих хрен его знает где, вместо того, чтобы подрулить к обычной стоянке одесского рейса.

– Причем здесь одесский рейс? Мы ждем таможенников и пограничников.

– Каких таможенников? Какой вы рейс?

– Как какой? Браззавильский.

– Вы что, охреновили? Я серьезно спрашиваю. Откуда вы?

– Я же объясняю, дундук. Браззавиль – Каир – Афины – Симферополь.

Вот тут все и началось.

Уже через минуту примчался газик с пограничниками и таможенниками. А вслед за ним трап. Первого секретаря Крымского обкома партии разыскали на закрытом пляже "Красного партизана" в Мисхоре, где разыскивать его не рекомендовалось, так как там он находился, вероятно, по делам чрезвычайной партийно-государственной важности. Злейшему врагу не желаю очутиться на месте начальников постов наблюдения всего западного и юго-западного побережья Крыма. В гарнизонах от Белгорода-Днестровского до Таганрога объявили боевую тревогу. Несчастный командир самолета АН-24 в десятый раз повторял очередному допрашивавшему одну и ту же историю.

Президенту дружественной Республики Конго (Браззавиль) по штату положен президентский самолет. Советский Союз по-братски предоставил президенту самолет АН-24. Экипаж сформировали в Киевском управлении гражданской авиации. В Республике Конго (Браззавиль) тоже есть летчики. Вот они все налицо – восемь гавриков, окончивших Ульяновское авиационное училище. Дело только в том, что летать они не умеют и не будут уметь. Один из них даже умудрился утопить в Конго вертолет. Зато он родственник президента. А его коллеги – из племени президента. Можно было послать в училище способных ребят. Но они не из племени президента. А этим не обязательно уметь летать. Обязательно уметь летать киевлянам. Подчиняются они непосредственно начальнику генерального штаба армии Республики Конго (Браззавиль). Два месяца тому назад они поставили начальника в известность, что самолет налетал положенное количество часов и нуждается в ремонте. Если ремонт не будет произведен, драгоценная жизнь президента подвергается опасности.

В течение двух месяцев начальник генерального штаба ежедневно обещал связаться с Киевским авиационным заводом. Наконец, позавчера он вручил командиру номер счета, переведенного на завод за ремонт самолета. Кроме того, он вручил восемь летчиков, цвет авиации Республики Конго (Браззавиль), которые полетят в Киев наблюдать за ремонтом самолета, что будет одновременно контролем и усовершенствованием. В паспортах всех восьми конголезцев четко отпечатаны советские визы. Получить их можно было только в советском посольстве в Браззавиле. Экипажу был сообщен день вылета и время прилета для первой посадки на советской территории. Следовательно, маршрут самолета был известен советским военным властям. И вот они в Симферополе.

Последним допрашивавшим был первый секретарь Крымского обкома партии, только что прилетевший на вертолете из Мисхора. Убедившись в безгрешности экипажа, но на всякий случай обматюгав их, первый секретарь приказал немедленно лететь в Киев.

На заводском аэродроме все началось сначала. Директор завода заявил, что врученный командиру номер счета в лучшем случае номер телефона любовницы начальника генерального штаба Республики Конго (Браззавиль), что самолету нечего делать на заводском аэродроме, так как бесплатно ремонтировать его не будут.

Ко всему еще, пожаловался командир экипажа собравшимся в кабинете, их лично нагло и подло обобрали. Командировочные – тридцать долларов в день, деньги значительные только по советским понятиям – у родственника президента, а он отказывается выплатить их экипажу, так как, мол, деньги экипажу не нужны, поскольку они прилетели к себе домой в Киев.

Заведующий административным отделом долго смотрел на членов экипажа, все еще стоявших там, у противоположного конца стола. Лично он не испытывал к ним недобрых чувств. Более того. От всего сердца он сейчас желал, чтобы на каждого из этих восьми черномазых нашлось бы, по меньшей мере, по одной бляди с трусиками, которая не только обобрала бы их до нитки, но даже душу из них, подлых, вымотала. Но поди угадай, чего хочет Первый!

– То, что вы, мудаки, дали объегорить себя черножопым, ваше личное дело. Но как это советские люди, коммунисты, не думают об интересах своей страны? Что, иностранные доллары полностью затмили вашу бдительность? Гнать вас к такой матери надо из партии. Но ограничимся только строгим выговором командиру, второму пилоту, штурману, бортмеханику и радисту. Теперь так. Самолет пока ремонтировать. Там разберемся. Что касается посла в Браззавиле и воздушных границ нашей родины, это дело Москвы. Мудаки вы все-таки. Я еще понимаю, если бы вас об…бал белый человек, а то какие-то черножопые. Мудаки вы мудаки.

Маршал с удивлением посмотрел на заведующего. Откуда у него такая ненависть к неграм? К жидам – оно понятно. Но негры?

Маршал не знал, что несколько часов назад заведующий отделом был сенсибилизирован демонстрацией черных студентов и причиной этой демонстрации. Но даже безотносительно к этому заведующий отделом не любил разных чужеродцев. А почему, собственно, он их должен любить?

Солнце уже давно покинуло портрет Леонида Ильича и вообще ушло из кабинета. Думалось трудно. Раскладке пасьянса мешали периодически воскресавшие в сознании детали прошедшего дня. Радовало только, что Первый благосклонно отнесся к докладу. Если бы убрать из семнадцатого ряда двух заведующих отделами, все сошлось бы лучшим образом. Позвонить, что ли, заведующим промышленным и транспортным отделами? Ведь им футбол нужен так, как ему марксистско-ленинская философия. Но они же, сволочи, не откажутся. Ведь в ложе будет Первый с гостями.