Ион Деген - Четыре года

Дома никто никогда не вмешивался в его школьные дела. Мама всегда была занята – работа и младшая сестричка, ребенок от второго брака. Отчим вообще не занимался им. Только бабушка, самый близкий человек, беспокоилась о том, чтобы он был сыт и ухожен. Не всегда ей удавалось это, но не было в том ее вины.

Он запомнил серый зимний день, хотя сейчас он знал, что это случилось в начале октября (ему было три с половиной года, но он, кажется, понимал, когда взрослые говорили, что бои идут под Москвой). Почтальонша принесла в их лачугу похоронку на отца. Лейтенант, командир стрелковой роты, погиб в бою за Родину. Термины эти позже дошли до его сознания. А тогда был обледенелый рукомойник, снег на пимах почтальонши, душераздирающий крик мамы и тихие слезы бабушки.

Он почти не помнил отца. А то, как они голодали в эвакуации в Сибири, да и потом – в родном городе, он помнил отчетливо. Мама вышла замуж. Стало сытнее. Любовью его одаривала бабушка, добрая бабушка с миллионом еврейских притч и анекдотов на все случаи жизни.

Накануне экзамена по химии Борис попросил бабушку купить цветы. Она и раньше покупала. Было принято приносить учителям цветы в день экзамена. Но никогда еще у Бориса не было такого букета. Красные розы с бархатными лепестками казались чуть ли не черными. Бывает же на свете такая красота! Бабушка! А ведь он ей ничего не сказал. Откуда она знала, что нужны именно такие цветы?

Оля ахнула, увидев букет. Даже ребята бурно отреагировали на эту красоту. А Леся Петровна так посмотрела на него, что все на миг исчезло и только они вдвоем остались во всей вселенной.

На выпускном вечере ему вручили золотую медаль. Все поздравляли его. А потом были танцы. Он почти никогда не танцевал и сейчас не стал бы, но Оля силой потащила его в центр спортивного зала. А потом был дамский вальс, и его пригласила Лариса Павловна. Он танцевал, стараясь не чувствовать себя не в своей тарелке.

– Смелее, увалень, – сказала она, – и пригласи Лесю.

Он вопросительно посмотрел на русачку. Она рассмеялась и оставила его среди танцующих пар.

Он вдруг почувствовал себя так, как в лифте в доме Нины Яковлевны. Он шел приглашать ее по колеблющемуся полу. Впервые он держал ее руку в своей руке и осторожно прикасался к талии. Он держал ее, как с трудом приобретенную дефицитную электронную лампу. Она тоже сказала ему: "Смелее". Он сильнее охватил ее талию. Трудно было представить, что ток, идущий от ладони, от прикосновения к ее нежной теплоте, может быть таким сладостным. В какой-то момент во всеобщей толкучке он словно случайно привлек ее к себе. Он даже не успел удивиться ее податливости, потому что снова, как тогда, когда он преподнес ей букет, они остались одни во всей вселенной.

Уже смелее Борис пригласил ее на танец.

– Дорогая Леся Петровна, – невольно он произнес "дорогая" так, что слово полностью соответствовало истинному смыслу, а не являлось частью официального обращения. – Я вам так благодарен за все! Я сейчас самый счастливый человек на свете. – Рука на талии дополнила произнесенную фразу. – Единственное, что меня огорчает, это расставание с вами.

– Нам вовсе не обязательно расставаться.

Он слегка отстранился, чтобы увидеть ее лицо. Она улыбнулась и кивнула утвердительно. И уже не он, а она, воспользовавшись теснотой на танцевальной площадке, прильнула к нему, и он чуть не перестал танцевать, потому что… потому что… Но она прижалась к его твердости и на какое-то мгновение стала ведущей в танце.

– Не смущайся, родной, все в порядке. Я рада этому.

Он не помнит, как закончился выпускной вечер. Ему так хотелось проводить ее. Но ведь одноклассники могли заподозрить… По традиции все решили пойти на набережную встречать рассвет. Он боялся не за себя. Ему было страшно скомпрометировать любимого человека.

На следующий день, за добрый час до того как учителя уходят с работы, Борис выбрал скамейку на бульваре – наблюдательный пункт, позволявший ему следить за каждым появлявшимся в дверях школы.

Сердце заколотилось невыносимо, когда на широкую лестницу подъезда вышла группа учителей. Леси Петровны не было среди них. Он увидел ее вместе с Ларисой Павловной несколько минут спустя.

По бульвару, стараясь остаться незамеченным, Борис пошел вслед за ними. Л.П. остановились на перекрестке. Он знал, что Лариса сейчас свернет налево, а Леся Петровна пойдет на остановку трамвая, спускающегося к реке. Он не знал, где она живет, но этот отрезок маршрута был известен ему, как схема детекторного приемника. Они еще продолжали разговаривать, когда прошел ее трамвай. Борис несколько успокоился, поняв, что у него будет время перехватить Лесю Петровну на остановке. Л.П. распрощались.

Борис вышел из-за укрытия, пересек бульвар и догнал Лесю Петровну за несколько метров до остановки. Она улыбнулась, увидев его, и подала ему руку. Он взял у нее портфель и несмело предложил:

– Леся Петровна, пойдемте в кино.

– Пойдем.

Они пошли в кинотеатр. Не тот, который возле школы. Зал был почти пустым. Шел киножурнал. Леся Петровна усадила его рядом с собой в последнем ряду. Здесь они были одни. В нескольких рядах перед ними – ни одного человека. Ни названия фильма, ни даже о чем этот фильм Борис не запомнил напрочь. Он вообще не смотрел на экран. Только на нее, на это лицо, прекраснее которого для него не существовало. И она смотрела на него. В слабом мерцающем свете он видел ее добрую улыбку. Ему так хотелось прикоснуться к ее источнику – к огромным глазам, сейчас казавшимися черными, к полуоткрытым губам. Но смел ли он прикоснуться к божеству?

В какой-то момент она взяла его руку и стала нежно перебирать пальцы. Он млел, как во сне, когда парил над землей. Потом она положила его ладонь на свое колено. Он замер. Он затаил дыхание. Он сидел, как в каталепсии, не в силах шевельнуться и не имея сил оторвать ладонь от этого изумительного колена.

Кончился сеанс. Она с тревогой посмотрела на часы.

– Я, кажется, сошла с ума. Ох, и достанется мне от мамы!

Они мчались к трамвайной остановке. Трамвай. На площади пересели в другой трамвай. Вот когда он узнал, что значит у черта на куличках. Вовсе не его случайные клиенты, к которым он добирался на троллейбусе за двадцать-тридцать минут. Во втором трамвае они ехали больше часа. Она внимательно оглядела немногочисленных пассажиров и только после этого прижалась к нему. Он готов был ехать так всю жизнь и слушать ее рассказ о себе.

В университет она поступила сразу после окончания школы. Только в декабре ей исполнилось восемнадцать лет. А уже к концу первого курса сдуру вышла замуж. Он хороший человек. Инженер-химик. На десять лет старше ее. Тогда он показался девчонке существом из другой галактики. Уйма знаний. Интеллект. Через год у них родилась дочка. Леся не пропустила ни одного дня в университете. Человек из другой галактики оказался односторонним технарем, к тому же – обывателем и эгоистом. Беременная студентка, а потом кормящая мать должна была обслуживать его, как прислуга. Так испарилась девичья романтика и влюбленность. К окончанию университета в душе образовался невыносимый вакуум. И вдруг случилось невероятное. Ее неудержимо потянуло к…