Алексей Бабий - Алгебра любви

Не надо искать аллегории, и Бунина приплетать тоже не надо. Речь идет об алгебре в прямом смысле слова. И о любви в самом прямом смысле слова. Но этот рассказ не только об алгебре. И не только о любви. Он еще и о королях, о капусте, и о развитом социализме. Сам удивляюсь, как удалось впихнуть все это в такой маленький рассказ.

Этот рассказ автобиографический. Хотя, конечно, кое-что приврано. Но не очень много. Процентов семьдесят. По сравнению с общим уровнем это не так уж и плохо. Кроме того, это рассказ, а не протокол, а значит, я имею право на художественное искаже…(то есть, я хотел сказать, осмысле…)ние действительности. Если же вас интересуют протоколы, обратитесь к моей поэме, написанной по горячим следам, в том же шестом классе. Она начинается так:

Это очень большая поэма, а рассказ очень маленький, поэтому остальных строк я приводить здесь не буду. И так понятно, что на этом самом концерте я и сошел с катушек.

Но я не был готов. Я планировал это событие на пять лет позже. И я испытывал некоторые методологические трудности. Неясно было, как себя вести и что делать в этом своем новом качестве. Может быть, смотаться за подвесками в Англию, как это сделал наш кумир Дартанья? Но в Англии давно жили одни буржуи, и к тому же в нашей компании Дартаньей был Сашка Морозов, а я был всего лишь Портосом.

И я пошел другим путем, самым простым и естественным. Я составил туманное послание, зашифровал его самым надежным шпионским шифром, а передать его решил в кино, в самой конспиративной обстановке. Я начертил план клуба и ежедневно отмечал те места, куда попадала Она. Пытаясь найти закономерность, я открыл кое-что из теории вероятностей, так что потом, в университете, меня ею не слишком удивили.

(Сейчас, когда у меня уже нет половины зубов, а дети мои уже начинают гулять с девочками, я понимаю, что был еще один способ: взять два билета и один предложить ей. Но этот вариант был ненаучным и антиматериалистическим, и я его отверг. Надо заметить, что это было то самое время, когда физики были в почете, а лирики — в загоне.)

Жизнь между тем показала, что она богаче любой теории. Как-то на уроке я подрался с Арамисом, и меня пересадили к девочке. Никогда меня еще не наказывали так сладко. Теперь я мог передавать в день десятки посланий, но я тянул. Ну, объяснюсь, что дальше? Надо было понять сущность любви и войти в наше с Ней светлое будущее вооруженными твердым знанием.

Как раз в это время мы проходили переменные, учились приводить подобные и сокращать дроби. Этот математический аппарат показался мне достаточным для вывода формулы любви. В левую часть я поместил любовь (L), а в правую — алгебраическое выражение. Например, ревность (R) была пропорциональна любви, но, как чувство отрицательное, входила в выражение со знаком минус. Я умножил ревность на число соперников, разделил на ответную реакцию и добавил кое-что еще. Формула разрасталась, но все время в ней оставалась добавочная, свободная переменная, в которой копилось все, что еще не нашло своего выражения в основной формуле. Как, например, ввести в формулу то, что любой отрезок времени, прожитый без Нее, был безвозвратно выброшен из жизни? Я боролся со свободной переменной как мог, ее неопределенность бесила меня, и я многого добился.

А любимая вдруг уехала насовсем из нашего поселка, и я остался со своей формулой.

Сейчас, когда мои дети уже начинают гулять с девочками, я понимаю, что свободная переменная, которую я безжалостно истреблял, начиная с первой любви и кончая последней, как раз и описывает сущность любви, а вся остальная формула — жалкий довесок. И вроде бы самое время проверить эту гипотезу, но половины зубов у меня уже нету.

Вот и весь рассказ. Ах да: вы спросите, а где же тут короли, капуста и развитой социализм? Каюсь: насчет королей и капусты я сказал так, ради красного словца! Что же касается развитого социализма…

1988 г.