Владимир Царицын - Осенний лист или зачем бомжу деньги?

Считай, конец октября. В это время на дачах мало кто ночует.

Повторная экспертиза останков Екатерины Андреевны тоже скорей всего ничего не даст, так что на эксгумации настаивать не рекомендую. Да там судмедэкспертам и исследовать-то нечего, кости одни обугленные… Извини, Андрей Валентинович.

Самсонов покивал головой.

- Значит, Альфреда твои люди не нашли…

- Нет. Затерялся. Где-нибудь среди бомжей отсиживается или вообще куда-нибудь уехал. Если, конечно, его раньше нас не нашли

Пархомовские боевики. Может, потом, когда Пархома возьмут,

Молотилова в розыск объявят. Но я сомневаюсь…

- В розыск Молотилова объявлять не придется, - подал голос

Сидоров. - Он жив и я знаю, где он…

- Может, консервы? - радостно предположил Окрошка. - Вот здорово было бы!

- Плохо было бы, - возразил Альфред. - В это бомбоубежище минимум лет одиннадцать не ступала нога человека. Все консервы давно испортились. Если там действительно консервы, не вздумай их есть.

Отравишься.

- Ничего подобного, - начал спорить Окрошка. - Их в котелке прокипятить и ничего не отравишься. Они же запаянные. Что с ними будет? Да и проверить можно - если банка вздутая, ее, конечно, лучше бы выбросить, а можно и не выбрасывать, а прокипятить только. Если банка целехонька и не вздута, консервы лопай, прям так. Ни хрена не будет. Точно говорю.

- И все же я не стал бы рекомендовать…

- А мне по фигу твои рекомендации. Ты мне просто - Альф. Ты

Ляксеичу родственник, а мне никто!

- Да я не настаиваю, - разозлился Альфред. - Хочешь отравиться - травись. Твое дело. Но я предупредил.

- А пошел ты! Родственник!

- Может быть, сначала проверим, что там, а потом уже и выяснять будете, кто кому родственник, ешкин кот? - раздался за их спинами хриплый голос Бирюка. Альфред и Окрошка оглянулись. Окрошка посмотрел на Бирюка удивленно, словно недоумевал, почему этот уголовник все еще здесь, но ничего не сказал, только крякнул и резво поскакал в открытую дверь.

- Свети, Альф, - приказал он Альфреду. - Вот сюда свети. Видишь, где я стою? У баррикады этой.

Альфред подошел к стеллажу и посветил Окрошке, который, сгорая от нетерпения, пытался оторвать крышку от одного из ящиков.

Бирюк остался у порога, он что-то шарил в темноте по стене.

Ящиков было по два в глубину стеллажа и по пять по длине полок, а всего полок было шесть. Итого шестьдесят ящиков, наполненных неизвестно чем, но явно чем-то полезным. Пусть даже тушенкой.

Окрошка частично прав. Альфред помнил, мама рассказывала, что если банка не вздута, ее, действительно можно открывать, и есть содержимое, не боясь отравиться. Правда, это касалось только тех консервов, срок годности которых не истек, но в теперешнем положении

Альфреда, этим уточнением можно и пренебречь.

Неожиданно раздался щелчок и вспыхнул яркий свет. Альфред зажмурил глаза.

- Ешкин кот! - изумленно прохрипел Бирюк. - Я так, на всякий случай решил выключатель проверить. А напруга есть оказывается!

- Ну да, - пояснил Альфред, сам только что догадавшийся о происхождении напряжения. - Все верно. В бомбоубежища электроэнергия подается по подземным коммуникациям напрямую с электростанции. Здесь и автономное питание должно быть. Аккумуляторный блок или дизель-генератор какой-нибудь. На случай ядерного удара. Он, наверное, там дальше, - Альфред указал в конец помещения. В дальней стене была еще одна дверь, тоже закрытая. - В какой-то другой комнате. Там должно быть много комнат. Бомбоубежище-то на всех работников цеха рассчитывалось, эдак человек на…

- Хорош трындеть! - перебил Окрошка разглагольствования Альфреда.

- Давай лучше смотреть станем - что там такое в ящиках.

- Ну-к, дай-ка. - Бирюк достал из своей котомки фомку, и ловко подковырнув крышку, открыл ящик.

Ящик был заполнен ровными рядами серых брусочков.

- Чегой-то? - разочарованно спросил Окрошка. - Мыло что ли?

Альфред вытащил один брусок из верхнего ряда, понюхал, помял в руках и заявил:

- Пластит.

- Чего? - переспросил Окрошка.

- Пластит, - повторил Альфред. - Его на 'Искре' для Министерства

Обороны в огромных количествах производили когда-то. Практически до девяносто четвертого года. Пластит - это взрывчатка такая, с большой мощностью взрыва…

- Да знаю я, что такое пластид, - взорвался вдруг Окрошка. - Я, как-никак воин-интернационалист. Повидал я в Афгане этого пластида!

Тебе и не снилось.

- Ты хоть знаешь, где Афган находится-то? - с усмешкой в голосе спросил Бирюк. - Что ты за брехло такое?

- Я брехло? - возмутился было Окрошка, но сразу поменял тактику, уразумев, что байка о его участии в боевых действиях советских войск в Афганистане не прокатит. Альфу еще можно лапшу на уши навешать, но

Бирюк-то его, как облупленного знает. - Ну, не был я на войне, - сказал он, почесав в паху. - И что с того? Я в те времена, когда наши в Афган входили, уже ногу потерял в железнодорожной катастрофе.

Но я же, почитай, уже лет пятнадцать роль воина-интернационалиста исполняю. Станиславский с Немировичем-Данченко как учили? Артист должен вжиться в свою роль, чтобы ему народ поверил и милостыню подал. За билет в театр чтобы, значит, заплатил. Я все детали знать должен. И про пластид этот.

- Надо говорить пластит. 'Т' на конце, - вставил слово Альфред, но его никто не услышал.

- Немирович? Станиславский? - спрашивал Бирюк. - А про них-то ты от кого узнал? От тех, что тебе, побирушке милостыню подает?

- Я, между прочим, жизнь прожил. А до сорока годков нормальным человеком был. Инвалидскую пенсию получал. Телевизор у меня был.

'Горизонт'! Комнату в коммунальной квартире имел…

- Пока не пропил, - дополнил Бирюк. - Сначала 'Горизонт' свой, а потом и комнату.

- Сволочь ты, Бирюк, - устало сказал Окрошка. - Бандитская рожа и сволочь… Ну ладно, что со взрывчаткой-то делать будем?

Бирюк хмыкнул, а Альфред пожал плечами.

- Может, ее продать? - задумчиво произнес Окрошка. - Интересно, а за сколько все это, - он быстро пересчитал количество ящиков, - за сколько это добро продать можно? Тыщь за шестьдесят?

- Долларов, - добавил Альфред. - Вообще-то я не знаю, сколько пластит стоит…

- И кому ты ее продавать собрался? - усмехнулся Бирюк. - И где?

Сядешь на базаре, и будешь кричать: 'Кому пластид!?! Налетайте!'.

- А это уже не твое дело кому, где и почем. Ляксеич придет, решит кому и почем. Ляксеич - голова!

- А ты… - жопа, - подыскал нужную характеристику Окрошке старый уголовник и посмотрел на Молотилова. - Ну, что? Дальше будем ваше бомбоубежище осматривать?

- Будем, - согласился Альфред.

- Пошли, - скомандовал Окрошка. - Давай Бирюк, открывай вторую дверь. Надо к возвращению Ляксеича все эти катакомбы исследовать.