Владимир Царицын - Осенний лист или зачем бомжу деньги?

Ночные визитеры схватили ее под руки, едва Янка вступила на первую ступеньку и, пригрозив 'зарэзат', если она будет 'орат', затолкали в машину. Мысль об изнасиловании промелькнула у Янки в голове, но когда джип тронулся и помчался по ночным улицам, эта мысль ушла.

Если бы хотели изнасиловать, не стали бы никуда ехать, оттрахали бы прямо здесь, у подъезда. В машине. Такое в последнее время случалось часто. Кстати, ту самую подругу с отрицательным тестом, чью удачу они отмечали сегодня, на позапрошлой неделе оприходовали у двери отчего дома. И другую подругу месяца три назад. Тоже у подъезда. И тоже черные были. Развелось их, черножопых, в городе! Скоро больше, чем русских будет! И на рынке они, и…и везде. Предупреждал же ее

Котик, чтобы она поздно не шлялась!

Не трогают, везут куда-то. Янке стало неспокойно на душе.

Изнасилования она не боялась, не девочка. Если тебя насилуют, расслабься и постарайся получить удовольствие - эту истину она постигла давно, еще школьницей. К тому же подруги рассказывали, что подобное изнасилование они не прочь пережить еще раз. Но все-таки, куда же и зачем ее везут? Может быть, убить хотят?

- Будэшь себя харашо вести, савсэм живая будэшь, - сообщил ей один из похитителей, чеченец с густой черной бородой, закрывающей почти все лицо. Он будто бы прочитал ее мысли.

- Куда вы меня везете? - спросила Янка с опаской в голосе.

- Одын человэк хочет тыбя видеть.

Сначала она ничего страшного не предполагала, даже вздохнула с облегчением. Пусть везут. Ну, привезут они ее к таинственному ночному клиенту, к какому-нибудь цветочному торгашу. Она ему о своем покровителе расскажет, пригрозит, он, заказчик этот озабоченный обосрется от страха и отпустит ее в ту же минуту на все четыре стороны. Кому захочется поперек дороги самому главному городскому милиционеру становиться? Себе дороже. Отпустит, да еще прощения попросит, и денег даст. Чтобы молчала. О том, кто ее покровитель она этим черножопым в крузаке рассказывать не стала. А когда джип подъехал к воротам с голыми грудастыми скульптурами, она врубилась, что привезли ее к какому-то цветочному или фруктовому королю, а к самому Пархому. И вот тут-то она испугалась по-настоящему. Пархом

Котика не боится, он не станет считаться с тем, что она любовница начальника ГУВД. А слухи о Пархоме ходили страшные. Говорили, что он не просто трахает, а буквально истязает. А потом убивает.

Собственноручно расчленяет, а его черносотенцы развозят куски по городским помойкам или отдают их бездомным собакам. Правда, это было похоже на брехню, на байки-страшилки вроде черной руки из тумбочки, темной комнаты и кровавого топора. Кто о том может знать точно? Та, кого Пархом убил?

Оставалась еще надежда, что абреки просто ошиблись, обознались, не ту привезли Пархому для сексуальных утех.

Янку завели в дом и по лестнице вниз, в подвал. Помещение, куда ее втолкнули, было похоже на тюремную камеру, и даже узкое зарешеченное окошко под потолком имелось, правда, нарисованное. В углу была установлена заржавленная параша, рядом такой же ржавый умывальник.

Тихо журчала вода в ощетинившихся лохмотьями краски трубах и капала из позеленевшего, покрытого белым налетом крана. Вдоль одной стены стояла узкая железная шконка, застеленная синим казенным шерстяным одеялом. А в торце импровизированной камеры темнело какое-то странное сооружение с цепями и колодками. У Янки похолодело внутри.

Может быть, рассказы о Пархомовых зверствах не байки, может, все правда?

Конвоиры подвели Янку к этому пыточному креслу и, упредив ее сопротивление, ударом под дых, от которого Янка сложилась пополам, быстро со знанием дела зажали ее голову, руки и ноги в колодки. Один из конвоиров подошел сзади и, задрав ей юбку на спину, сорвал стринги.

- А вот это ты зря сделал, Махмуд, - услышала Янка глухой хрипловатый голос. - Это я сам люблю…Ну, все, идите пока…

Свободны, я сказал!

Пархом, это был, конечно, он (Янка однажды видела его вживую выходящим из банка 'Парус' и неоднократно - Пархомовское фото в местных газетах), подошел и, склонив голову набок, сказал:

- Привет малышка. Ты меня знаешь?

Янка с ужасом смотрела на Пархома не в силах выдавить из себя ни слова. Как кролик на удава.

- Не знаешь… Значится, знакомится будем.

Он зашел сзади и какое-то время стоял молча.

- А попка у тебя красивая, - изрек он. - Следишь за ней, небось?

Холишь и лелеешь?

- Отпустите меня, - прошептала Янка. - Пожалуйста…

- Чегой-то? Просишь меня скорее начинать? Это правильно. Быстрей начнем - быстрей закончим. Какала седни?

- Отпустите ме…, - закончить фразу ей не удалось.

Пархом вошел сзади - жестко и грубо.

- А-а-а! - заголосила Янка.

- Нравится? - хрипло спросил Пархом.

Заниматься анальным сексом Янке было не впервой, но то, что с ней делал Пархом, ничего общего с сексом не имело, его действия даже изнасилованием нельзя было назвать, это было похоже на пытку. Такой боли и унижения она не испытывала никогда в своей грешной, порою беспутной, крайне беспутной жизни. Она кричала, а Пархом, тяжело дыша, приговаривал:

- Ори. Ори громче. Я люблю, когда орут.

Закончил он быстро, видать не был Пархом половым гигантом. Но Янке показалось, что ее мучения длились целую вечность и никак не могли закончиться. Утробно зарычав, Пархом звонко и больно шлепнул ее по ягодице. Потом он застегнул ширинку, подошел к шконке и увалился на нее, уставившись в потолок. Янка тихо поскуливала от боли и страха за свою жизнь, а Пархом лежал и молчал, приводя дыхание в норму.

Через минуту он повернулся к ней.

- Ну, как, стерва, понравилось? Еще хочешь?

- За что?

- Стало быть, хочешь еще. Извиняй, у меня принципы. Трахаю только один раз. Один объект - один подход. А если ты такая ненасытная, я сейчас помощника позову. Не справится и он, следующий придет. У меня их много есть. Про черную сотню слыхала?

Пархом вытащил из кармана мобильник.

- Але! Шамиль? Пришли ко мне в секс-камеру Махмуда. Какого, какого? Ну…, того, у которого… Ага, его. Давай быстро, девочка попалась ненасытная. Все давай, да давай… Ну, давай, шнель!

- Отпустите меня. Я никому…никогда. Я не скажу… Отпустите…

Пархом не слушал Янку. Закурив, ждал прихода своего абрека.

Дверь скрипнула, и на пороге появился бородатый чеченец, может быть, тот, что ее похитил и привез сюда, а может, другой. Все они на одно лицо - черные и хмурые. Горбоносые. Страшные.

- Махмуд, - сказал Пархом. - Покажи 'дэвушке' что у тебя в штанах.

Покажи, не стесняйся.

Махмуд осклабился. Подошел к Янке и, прошуршав молнией извлек из штанов нечто, похожее на палку сервелата. Янка зажмурилась от страха, взвыла и прикусила губу.

- Спрячь пока. Девушке плохо, не видишь? Напугал, ишак членистоногий!