Виктор Левашов - Сочинить детективчик

При появлении Леонтьева секретарша Смоляницкого, имени которой он не помнил, потому что они менялись с такой частотой, что имен не стоило и запоминать, сообщила по интеркому:

— Михаил Семенович, пришел Леонтьев. Примите?

— Через пять минут.

В кабинете Смоляницкого прямо перед его письменным столом стоял черный кожаный диван, предназначенный для авторов. Объемистых, как Саша Иванов, могло поместиться на нем человека четыре, средних, как Герман Арбузов и сам Леонтьев, пять-шесть, а щуплых, как Коля Скляр, и того больше.

— С чем пожаловал? — недружелюбно спросил Смоляницкий, откидываясь в офисном кресле.

— Вопрос. И небольшая информация к размышлению, — ответил Леонтьев, не обращая внимания ни на его тон, ни на хмурый взгляд. — Сначала вопрос. Как связан «Парнас» с издательским домом «АБЦ-пресс»?

— Напрямую. «АБЦ» — холдинг. У них свои типографии, книготорговая сеть. У нас ничего этого нет. «Парнас», по сути, агентство в составе холдинга. Мы работаем с авторами, готовим для «АБЦ» оригинал-макеты. Все остальное делают они. Издают книги и, главное, продают. Ответил я на твой вопрос?

— Да. Информация к размышлению такая. Позавчера вечером двое ублюдков профессионально изувечили моего соавтора Пашу Акимова. Наезд адресный. Спросили: «Акимов? Ты нам и нужен». Приехали на машине охранной фирмы «Беркут». «Беркут» крышует «АБЦ-пресс». Какие выводы можно из этого сделать?

— Ты на что это намекаешь? При чем тут я?

— Объясняю. Зарегистрирован Паша в Москве, в Кузьминках. Где живет на самом деле, не знает никто. Знаю я, но я не в счет. Еще знают только в одном месте: в издательстве «Парнас». Вот при чем ты.

— Что ты хочешь от меня услышать?

Леонтьев вдруг ощутил такую усталость, будто всю ночь таскал кирпичи.

— Да, в общем, ничего, — отозвался он, выбираясь из объятий дивана. — Просто хотел посмотреть на писателя, который стал бандитом. Писателем ты был никаким. А вот бандит из тебя получился. Будь здоров, Михаил Семенович.

— Сядь, — буркнул Смоляницкий и тут же рявкнул: — Сядь!

— Да пошел ты на …! С бандитами мне не о чем говорить. Мы не поймем друг друга. Потому что я русский писатель, и мой язык — русский язык. А твой язык — феня. Посмотри на меня. Я хочу забыть тебя таким.

— Ты пришел что-то понять? Или показать, какой ты весь в белом фраке? Тогда вали. Если хочешь понять, сядь и слушай.

— Ну, говори, — без всякой охоты согласился Леонтьев.

— Это был не наезд. Это было предупреждение.

— Слышал такую версию. От моего соседа, оперативника. О чем предупреждать Пашу?

— Не Пашу — тебя! Твой Паша никого не интересует. Он все делает с твоей подачи. Если не с подачи, то с одобрения.

— Что он делает? — с недоумением спросил Леонтьев.

— Гадит «Парнасу». Ему кажется, что «Парнасу». А на самом деле — «АБЦ-пресс». А это уже гораздо серьезнее!

— Не понимаю. Чем он гадит?

— Чем? Я тебе скажу чем!.. Машенька, досье «Российского курьера», — бросил он в интерком. Приняв из рук секретарши папку с надписью «Российский курьер», раскрыл ее с таким видом, будто в ней содержалось что-то такое, что навсегда отобьет у собеседника желание задавать идиотские вопросы. — Кто запустил утку о смерти Незванского? Акимов!..

— Это была шутка. И тебе грех жаловаться — продажи Незванского сразу подскочили. Скажешь, нет?

— А это — тоже шутка? — Смоляницкой извлек из папки какую-то статью и через стол перебросил Леонтьеву. — Читай. Читай, читай! Главное я выделил.

Статья была на редакционном бланке «Курьера» — на «собаке», как говорят газетчики. Она называлась: «Таинственный Незванский: миф или реальность?». Начиналась отчетом о пресс-конференции, которую прославленный автор остросюжетных романов дал в Овальном зале Библиотеки иностранной литературы. Отчет корректный, без ерничества, обычного для нынешних молодых журналистов. Вопрос — ответ. Скрытая издевка была в самих вопросах корреспондента «Курьера» В. Петрова. Как понял Леонтьев, того самого парня в жилете, похожем на спецназовскую «разгрузку».

Два абзаца были выделены желтым маркером:

«А дальше началась фантасмагория. Присутствовавший на пресс-конференции литератор П. Акимов, в прошлом радиожурналист из Магадана, узнал в человеке, которого господин Смоляницкий представил журналистам как писателя Незванского, заслуженного артиста России Григория Алексеевича Кричевского, некогда ведущего актера Магаданского драматического театра. Мы не поверили своим ушам. Но фантасмагория оказалась реальностью.

На следующий день ваш корреспондент побывал в Твери, где на заслуженном отдыхе пребывает артист, и поздравил его с прекрасно исполненной ролью…»

— Откуда у тебя эта статья? — спросил Леонтьев.

— Не важно. Пришлось заплатить. Шестьсот долларов. Одни расходы от тебя. Но главное — удалось остановить публикацию. Это, по-твоему, тоже шутка? Нет, Валери, это диверсияЛадно, Акимов может не сознавать, что делает. Всю жизнь прожил в магаданской глуши, что с него взять. Но ты-то опытный человек, ты-то должен понимать, на что замахнулся!

— На что?

— На бренд. Незванский — очень серьезный бизнес. Считай сам. При тиражах в триста тысяч и при цене книги три с лишним доллара, каждый роман Незванского — это миллион. Не рублей, долларов! Я не контролирую весь бизнес, я в нем только участвую. Каждый серьезный бизнес должен быть надежно защищен. Для этого существуют определенные люди и определенные службы. Мое дело — сообщить, что возникла угрожающая ситуация. Как ее разруливать — не мой вопрос. Так что в том, что произошло, вини только себя!

— Твой бизнес на Незванском — как «паленая» водка. Отравиться не отравишься, но печень попортишь.

— Пока люди пьют «паленку», ее будут выпускать. Пока покупают Незванского, он будет выходить. Я не говорю, хорошо это или плохо. Такова реальность. Не считаться с ней — дурь, мальчишество. И не тебе его поносить. Кем бы ты был без него? Починял бы машины. Мы молиться на него должны, он всех нас кормит. В том числе и писателей вроде тебя!..

Раздраженный монолог Смоляницкого прервало появление секретарши:

— Михаил Семенович, только что позвонили…

— Ну сколько можно твердить одно и то же?! — страдальчески вопросил он. — Я занят. Ясно? Когда у меня посетитель, я занят! Меня нет ни для кого! Занят я! Неужели это трудно запомнить?!

— Извините, но я подумала…

— Ну что там у тебя?

— Коля Скляр повесился.

Что-то стало холодать. Поддувать стало. По ногам потянуло, как в доме, когда открылась дверь в морозную ночь. Накликал.

Леонтьев давно заметил, что между тем, что он пишет, и тем, что случается в его жизни, есть какая-то связь. Однажды в боевике он описал, как его герои устроили пожар в элитном дачном поселке, чтобы отвлечь внимание охраны. Закончив главу, вышел из дома проверить почту, заговорился с соседкой. И надо же было такому случиться, чтобы как раз в это время загорелись окурки в ведре на балкончике его кабинета, огонь перекинулся на раму. Хорошо, старший сын делал во дворе зарядку и сразу заметил дым.