Эльчин Гасанов - откровения

Все мы дети до самой могилы. Пусть тебе 20 лет, или 80 лет. Все равно! Смерть пожирает всех независимо от возраста. Вспоминаю стишок:

Кто мальчишка – кто герой,

Где своя, где вражья кровь?

Перед небом и землей,

Среди мертвых нет врагов.

Кто-то свят, а кто-то слеп,

Кто за власть, а кто за хлеб,

Кто за трон, а кто за кров,

Среди мертвых нет врагов.

Ну все, хватает! Все это бумажная болтовня.

Теперь слушай меня внимательно – это исповедь моя.

::::::.

С самого раннего детства я искал истину. Думал про себя: ведь есть же та самая, желанная кнопка в жизни. Надо лишь найти эту кнопку, увидеть ее среди прочих кнопок и звонков, а потом не трудно будет нажать на нее. Ведь от этой кнопки зависит все. Нажал на нее – и все! Шлагбаум открыт – везде праздник и счастье! Все смеются (и старики и дети), держась за животы.

Так где же истина?

Будучи краснощеким, кучерявым мальчиком, я с большой охотой, с портфелем в руках бегал по утрам в школу. Садился за парту, и внимательно слушал ахинею, дребедень, которую мне преподавали мои учителя. Они лгали нам, лгали бессовестно, убежденно и пылко обманывали нас, маленьких детей. А мы им верили.

Никак не забуду, как на уроках истории и литературы, нам стало

''известно'', что оказывается, Кутузов победил Наполеона, шахматист

Фишер испугался Карпова, советские войска вошли в Венгрию и

Афганистан, с целью освободить их народы, и пр.

Если это была советская агитация – то это не оправдание. Мне стыдно за учителей. Это было массовое запудривание мозгов.

Где их педагогическая сознательность? Я бы так не смог врать.

Педагог по истории, русская по нации, говорила нашему классу:

– Надо любить свою Родину! Я уверена, что никто из нас:.из вас:с

Азербайджана не убежит.

Уже тогда у бакинских русских шовинизм выпирал из ушей.

Да, и вот еще что! Учился я в 8 классе. Мой однокашник – армянин

Хосроф – спросил однажды у учительницы географии:

– Светлана Ивановна, а почему человек пользуется компасом на море, в лесу, там, в горах, а вот в жизни им не пользуется?

Взгляд Светланы Ивановны остановился.

– Хосроф, но это же разные вещи. Без компаса ты заблудишься в лесу, на море ты утонешь, а в жизни все ты сам достигнуть должен.

Искать и найти свою дорогу.

– Да, но в жизни 95% людей так и не находят себя. Они теряются, проигрывают, страдают от несчастий. Может, они идут не в ту сторону, может, они тоже заблудились, и им компас нужен?

Географичка не поняла его слов. Я же, оставшись с Хосрофом наедине, спросил его:

– Слышь, что ты имеешь ввиду под словом компас?

– Эльчин, я хочу сказать, что в жизни все уже есть. Ничего не надо искать, все на местах, и жизнь твоя и смерть. Надо уметь ориентироваться. Поэтому и компас нужен. Только другой, не такой как у капитанов корабля, или у геологов. Нужен компас жизненный, земной.

И карта нужна. Ясно тебе?

– А:- произнес я, будто все понял, хотя на самом деле это было для меня китайская грамота.

И все же его слова меня подхлестнули, давая пищу уму. Видимо, этот армянский змееныш знал что говорил.

Окончив школу, я стал расти, и вырос, вымахал таким высоким стройным молодцем. И вдруг – тормоз. Первый половой акт с девушкой оказался неудачным.

Помню, симпатичная грудастая девушка из Москвы, Нина – с Таганки, увидев, что я не смог ее:., стала одеваться, собиралась уходить. Я красный как рак, лежал в постели, злой на себя как пес, стесняясь взглянуть на нее, все-таки умудрился сказать ей глупость: ''ты не удовлетворена?''

Ее ответ звенит в ушах и сегодня: ''А ты как думаешь?'' – на ходу ответила.

Но все дело в том, что и второй половой акт у меня был неудачным.

Девятнадцатилетняя узкоглазая казашка (кажется, звали ее Жаген), не понимая, что со мной происходит (от волнения у меня вновь ничего не получилось), посмотрев на меня из под красивых длинных своих ресниц, сказала: ''даааа, от бакинца я этого не ожидала:''

Да и третий акт был не совсем ахти. Я тогда даже начал задумываться, что серьезно болен. Читал книги о сексе, интересовался у опытных женатиков, как да что:

Смысл жизни для меня заключался пока в сексе. Первые шаги в сексе мне не удались. Я рухнул на пол как калека, что дальше делать я не знал.

Потом пошел служить я в Армию. Служил в России, в Подмосковье. В

Воскресенске. Был солдатом стройбата. Однажды наш командир взвода, прапорщик Абдулла Кулиев, мой земляк, обругал мою мать (причем ни за что): так и крикнул мне – я твою маму еб:! Я ему не ответил, испугался. Просто струсил.

Был такой чеченец по имени Алик, мощный, огромный, страшный как дьявол. Помню, он ударил меня кулаком в лицо. Мы стояли в тамбуре казармы, и он нанес мне сильный удар под глаз. Я еле устоял на ногах, не упал, но не ответил и ему. Сжался в себя, как ежик.

Опять струсил, да и все тут. Под страхом крылся стыд, и это было хуже всего. Я хотел вернуться домой целым невредимым, поэтому не рисковал.

До сих пор меня это гложет. Но это было именно так! Я не сумел постоять за себя.

Человек может нагнать страху, и тут ему равных не ищи. Даже змея не так страшна, как страшен человек.

В Армии я впервые ''казнил'', опустил человека. Объектом казни стал русский солдат из Пскова – Долгов. Фамилию его запомнил я надолго. Долгов был старше меня и по призыву, и по возрасту.

Он на меня напал с дружками в Коломне (наша рота была в командировке), они избили меня жестоко. Их было четверо. Это была драка не на жизнь, а на смерть. Мое избиение было, как ''открытый нерв''.

Но сил у меня не хватило. Били меня ногами так, что я не падал на землю секунд пять, шесть, как футбольный мяч. Вид у меня был жалкий.

Фингал под глазом, один зуб выбит. Все тело в синяках. Обида у меня осталась в душе надолго. Я жаждал мести.

В Воскресенске (основная войсковая часть находилась там) я встретил Долгова по полной программе. Он уже собирался увольняться, а нам еще служить и служить… В руках Долгова был чемоданчик, он был в парадной форме, эполеты, нарядный, надушенный, веселый.

Собрался домой, в Псков.

Мы его завели в одну из комнат, где велись отделочные работы. Я и два моих сослуживца. Долгов увидев меня, уже понял, что это расплата. Но он не знал, что она будет такой страшной.

Не было у него аргументов для своей защиты.

Я без слов и лишних вопросов, вытащив свой пенис, всучил его ему в ладонь, при этом крикнув: – Поиграй мне на свирели!

Он, прислонившись спиной к окну, массировал мой член, мастурбировал его, вздыхал, твердя одно и тоже: ''видимо судьба у меня такая. Ты, это:Эльчин, кончай побыстрей:.а то увидят:.''

Он был в глубоком унынии. Его мундир солдатский был весь в сперме, а я смеялся, ржал как лошадь, ибо смеется тот, кто смеется именно как лошадь!