Владимир Яременко-Толстой - Мой-мой

Но я сижу на солнышке на пластиковом стульчике и загораю, вытянув ноги. Надо послать мессидж Пие, предупредить о приезде – "I take a train to you at 15:34". Пусть готовится. Может быть, она захочет встретить меня на вокзале? Посмотрим на реакцию, как она постарается загладить свою вину…

"Sorry, I am not at home tonight. Lets call tomorrow". Что такое?

Я не верю собственным глазам и перечитываю текст несколько раз. Сука! Она не ночует сегодня дома! Отправила в Финляндию Кая и бросилась блядовть! Зачем же тогда писала мне сорок минут назад, что хочет увидеть меня поскорей? Она же знает, что я еду? Гадина…

В бешенстве я вскакиваю с пластикового стула, залпом проглатывая остатки "Лапы культи", и звоню ей домой. Но дома ее нет. Тогда звоню на мобильный.

– Пия, – отвечает мне сладенький голос.

– Привет, это я – Владимир. Ты где?

– А, привет… Я сейчас у Мерьи…

– Послушай, я ничего не пойму! Что-нибудь случилось?

– Ну, я не буду дома сегодня. Знаешь, у меня садится аккумулятор.

Позвони мне завтра. Пока!

И, прежде чем я успеваю что-либо сказать, она быстренько отключается. Гневно нажимаю на перенабор номера. Механический голос из эфира сообщаем мне по-фински и по-английски о том, что телефон вызываемого абонента выключен или находится вне зоны досягаемости. Все ясно. Она вырубила телефон. Не желает со мной объясняться. Номера же Мерьи я не знаю, да я бы ей и не звонил, если бы даже знал. Приехали. Похоже, кто-то кого-то еще раз опустил…

Рету я встречаю уже в полубреду. Она ведет меня в музей современного искусства. Чтобы попасть туда, мы наблюдаем за выходящими оттуда людьми. Вот кто-то срывает с себя синий кружок-наклейку, чтобы прилепить ее к железобетонному столбу у входа. Мы подходим с Ретой к столбу, который весь улеплен разноцветными кружочками.

– Сегодня синий, – говорит Рета и лепит снятый со столба синий кружок на свою гигантскую сиську, горой Джомолунгмой проступающую из-под платья.

Какая же она огромная – Рета! Она выше меня на целую голову, а какие у нее сиськи! А жопа! Мне ее даже не обхватить! Нет, надо бы мне ее трахнуть, чтобы снять стресс. Она от меня этого ждет. Выпить с ней все три бутылки французского красного вина, оставленного в камере хранения на вокзале, и затем трахнуть.

– Рета, ты хочешь вина? – спрашиваю я.

– Не сейчас, – отвечает она. – На вот, наклей себе на рубашку, и пойдем. Входить будем через буфет, понял?

– Понял.

Я понимаю, что наклейки – это что-то вроде билета. С ними можно входить и выходить из музея, кушать в буфете, пить кофе, покупать в лавке открытки или альбомы по искусству, а затем снова возвращаться на экспозицию, одним словом, шастать туда-сюда. Удобная система для тех, кто хочет попасть в музей бесплатно. По довольной физиономии Реты я вижу, что она гордится своим знанием этого хитрого трюка.

– Круто, – шепчу я, когда нам беспрепятственно позволяют войти внутрь. – А что здесь за выставка? Или это постоянная экспозиция?

– Концептуальное искусство Норвегии. Я сама еще не смотрела. А постоянной экспозиции здесь нет, каждый раз все меняется. Это что-то типа выставочного зала.

– Ага. Какое интересное здание! И буфет в нем есть, а я ходил по городу и не знал, где можно выпить кофе. Думал, что нигде ничего нет!

Современное искусство Норвегии можно смело назвать абсолютно отстойным. Фотографии и видео-инсталляции норвежских художников с вялотекущим депрессивным однообразием демонстрируют жутких пациентов психиатрических клиник и акты унылого садомазохизма. Работы явно ставят своей целью вызвать у зрителя омерзение и отвращение к жизни.

А ведь Норвегия, благодаря своим нефтяным полям, чуть ли не самая богатая страна мира! При этом население Норвегии гибнет от скуки и психических расстройств. Правительство этой скандинавской страны занимается бессовестным геноцидом собственного народа, которому дают хлеб, но отказывают в зрелищах и удовольствиях типа доступного по цене алкоголя.

Все это прискорбно, и плоды этой прискорбности, скрупулезно отраженные языком современного искусства, норвежцы демонстрируют соседям-финнам, жизнь которых не менее убога в плане развлечений и выпивки. Наверное, это называется культурным обменом. От беглого просмотра выставки мне хочется пойти поблевать в туалете, но блевать мне нечем, я давно ничего не ел, а маленький стаканчик пива "Лапа культя" давно уже успел без остатка всосаться в стенки желудка.

Чтобы себя хоть чем-то занять, я наблюдаю за Ретой, медленно передвигающей свое грузное тело по залам музея и внимательно разглядывающей экспонаты. Да. Художник Будилов однажды уже пытался подкатывать к ней свои яйца, но у него ничего не вышло, но не потому, что Рета его не хотела, а, скорее всего, из-за того, что у него не хватило терпения вытерпеть все ее странности, нею в период любовных заигрываний проявленные. Он даже останавливался у нее несколько дней в Хельсинки пару лет назад по пути в Осло. Он видел, что она хочет, но не знал, как подступиться. Странно…

– Было бы здорово выпить в буфете кофе, – говорю я Рете, когда она отрывается от созерцания тихих ужасов норвежской безысходности.

– Я несколько дней не спал, поэтому чувствую страшную сонливость и усталость.

– Угу. Я знаю одно богемное кафе, которое работает и в воскресенье. Там я смогу проверить свои e-mail'ы, а ты выпьешь кофе. Это недалеко отсюда. Пойдем туда!

– Скажи, а что вообще происходит сейчас интересного в Хельсинки?

– Ничего. В Хельсинки никогда ничего интересного не происходит.

Кафе, в которое меня привела Рета, находится в пустынном проходе под железобетонным домом безликого архитектурного стиля 70-х годов. За барной стойкой там обслуживает цветной, с которым Рета здоровается.

– Это бывший бой-фрэнд моей сестры, – гордо сообщает она мне.

В кафе на стойке стоит несколько компьютерных нот-буков "Sony", за один из которых она присаживается. Я же заказываю себе кофе у негра. Чашка тошнотворного темного пойла, которую он мне подает, стоит почти как маленький стаканчик выпитого мной недавно пива. Да, здесь не разгонишься, не расслабишься, не оттянешься…

Я нахожусь в Хельсинки не более двух часов, а мне уже скучно, хотя я и успел посетить музей современного искусства и богемную кофейню. Наверное, лучше поехать поездом в 15.34 в Питер, даже если меня там никто не ждет, чем оставаться здесь в надежде выебать Рету.

А вдруг у меня ничего не получится? Тогда один облом наложится на другой облом и мне станет вовсе невыносимо. Нет, лучше ехать! Связь с Ретой вряд ли меня утешит и даст мне энергии и сил. Я в этом глубоко сомневаюсь. Вот сидит она понуро перед компьютером, проверяя свои e-mail'ы, и не чувствуется в ней ни огня, ни страсти. На самом деле, все будет зависеть от ее поведения, если она даст мне знак, тогда я останусь, если не даст знака, тогда поеду, до поезда остается около часа.