Марина Палей - Рая & Аад

Все эти пункты, один за другим, Рая изложила мне в своём вое по телефону (обозначим таким образом эту разновидность устного народного жанра), чем полностью парализовала мою двигательную, а также мозговую активность.

Тогда она, с тем же воем (вот это были единственные минуты, когда карамель розовогубой улыбки всё же сходила с её лица), Рая приспособилась звонить в Киев – настоящей женщине, ушлой (хотя и подувядшей) красавице, мужней жене с пугающим стажем супружеской жизни («Столько не живут», – как шутила она сама последние лет десять), опытной хозяйке, а именно: своей кровной родительнице.

Мамаша Раисы оказалась нервами куда как покрепче меня, что нетрудно. Она тут же озвучила новые пункты науки побеждать: а за руками ты ухаживаешь?! Не думай, что руки – это второстепенная часть!! Это как раз первостепенная, да!! У женщины должны быть красивые руки! Питательный крем на них ложишь? Ногти свои укрепляешь? Подпиливаешь? Лаком-то мажешь? А волоса из носа выдёргиваешь? А массаж волосяной части головы – ты знаешь, что это? Да не себе! А мужу своему! Мужчины это все любят! (Дробное нутряное кваканье.) А гимнастику для бёдер? А хула-хуп крутишь? Сколько, кстати, у тебя сейчас сантиметров в талии? А педикюр делаешь?

Ну и так далее. Фрикативное «г» и прочие альтернативные фонетические единицы добавить по вкусу.

Не успела я ещё восстановиться от паралича, как Рая мне позвонила с воем, что у неё будет ребёнок. У меня еле хватило разума не уточнять, от Аада ли возникла сия завязь, когда я поняла: вой Раи относится не к самой беременности, а к тому факту, что он, то есть Аад, ни о каком деторождении и слышать не хочет.

Тогда Рая обратилась к потенциальным союзникам. О нет, это уже не были тёртые дамочки из «Русских Присосок». То были советники рангом повыше: пресноликие, воблообразные (в целом похожие на гибриды налоговых фининспекторов с автоматами для размена денег) сотрудники из службы социальной психологической помощи (СПП).

Можно сказать, что, обратившись к аборигенам, Рая открыла Второй фронт. Желая ударить по противнику объединёнными силами, Рая старательно выла в кабинетах СПП: и пускай!! и пускай!! я сделаю аборт!! – на что сотрудники СПП отработанно напускали на свои лица сострадание и крайнюю озабоченность: что вы! Что вы, что вы! Хорошо подумайте!! Ведь это ваша первая беременность! Вы замужем! ваш муж хорошо получает! Здесь снова вступала Рая (ария героини): так знайте ж: я поеду рожать на Украину! И останусь с ребёнком там, на Украине! И пусть мы там вместе погибнем от повышенного радиоактивного фона!! Хор: что вы говорите, Рая! Одумайтесь! Вы ещё так молоды! Ведь ваш муж будет очень опечален, если вы умрёте от радиации! А если погибнет от радиации ваш с ним ребёнок, ваш супруг опечалится ещё больше!

Короче, сотрудники СПП, несмотря на своё таинственное высшее образование, как-то не вполне уяснили, что Аад не хочет ребёнка принципиально – ни от кого – не только от Раи в частности, но, по его утверждению, даже от бельгийской принцессы.

Однако оставим бельгийскую принцессу безутешно плакать под дождём, возле парадного подъезда Аада, где она потеряла последнюю надежду на интракорпоральное (естественное) осеменение, – и вернёмся к сотрудникам СПП.

Их профессиональные умозаключения были таковы, что Аад на самом-то деле ребёнка как раз хочет, ещё как хочет, ему просто так кажется, что он не хочет: от запредельно сильного хотения он частично потерял ум – и потому даже сам не сознаёт, насколько же он всё-таки хочет ребёнка.

И вот – работники СПП вызывают к себе Аада. В этой истории, загадочной для меня от начала и до конца, одним из наиболее загадочных мест мне видится именно это: за каким лешим Аад к ним всё же повлёкся?

Здесь лезут в голову самые неправдоподобные версии, начиная от целенаправленных заклятий Чёрного Полесья, аккуратно воспроизведённых Раисой по наущению ушлой киевской мамаши; цепочка логически длится мистическими обрядам вуду (благо среди самых разномастных подданных – у королей Оранских есть и такие) – и тянется аж до непреднамеренного сглаза Аада его же собственными сослуживцами. Разве не бывает? Конкуренция.

Кроме того, я вспоминаю описанную одним современным классиком гибель некоего частного лица на гражданском аэродроме. Внезапная эта гибель происходит, тем не менее, не сразу, а поэтапно, зловеще растянуто (главный ужас действия заключается именно в её растянутости), завлекая человека всё дальше и дальше к точке необратимости. Смерть словно играет с ним, забавляется им – ведь погибнуть человек может в любой из описанных точек, судите сами: ветром у него сдувает шляпу, он бежит по лётному полю, его чуть не сбивает грузовой автокарой (слово-то какое!); он увёртывается, поскальзывается, падает (сильно ударившись затылком об лёд), но это не всё: падая, он делает неловкое движение, выпускает из рук портфель – тот раскрывается, и из него выкатываются, в одну сторону – красное яблоко, в другую – фиолетовый флакончик дезодоранта; побеги человек за дезодорантом, остался бы жив, но бедолага бежит почему-то за яблоком, особенно красным на белом снегу: порывом ветра его, бегущего, толкает к находящемуся рядом допотопному самолётику «ЛИ-2», и лопасть включённого пропеллера наконец-то сносит человеку голову.

Аад стоит в кабинете СПП, а Рая в том кабинете лежит. Нет, поймите правильно: лежит она не в раздвижном комфортабельном кресле для пациентов, а прямо на полу, который ещё хранит грязноватые следы продавца из магазина детских игрушек, приходившего жаловаться на свою жизнь в целом и наркозависимость в частности. Рая лежит на полу у стены: где стояла, там и сползла, – внезапно ей сделалось дурно.

По законам куртуазного жанра, Аад (не этот, а лучший – в плаще, с розой и шпагой) должен бы ослабить, а то и вовсе расшнуровать ей тиски узорчатого корсета, затем изумиться прекрасным белым грудям (похожим на два сливочных пирожных – каждое с яркой клюквинкой посередине), затем потерять голову, а затем уже действовать по темпераменту: то ли опрыскать прекрасной синьоре лицо и грудь, – то ли, как писали поэты востока, оросить розу нектаром любви; второй вариант, конечно, предпочтительней (для заждавшихся зрителей).

Пока Аад втаскивает Раю в кресло, а работница СПП подаёт ей бумажный стаканчик, открывает окно и испуганно звонит в регистратуру, Рая тихо, но настойчиво воет: ойййй!.. чувствую, сейчас скину!.. ой… сейчас у меня здесь выкидыш будет… ойййй… матка уже сокращается… оййй… ойййй… Как бы теряя чувства и контроль над ними, Рая воет всё же по-нидерландски, помогая себе, в наиболее сложных местах, английским – а то, вой она на своём родном, кто же ей станет внимать? (Ключевые слова «выкидыш» и «матка сокращается» Рая предусмотрительно вызубрила на обоих языках.)