Виктор Караваев - ЗАПИСКИ НЕПУТЕВОГО ОПЕРА

– Вот я и говорю… – продолжил, видимо, ранее начатый рассказ старлей. – До налоговой полиции служил я опером РУОПа, по этническим ОПГ работал. Спросите нас, рядовых розыскников, кого мы ненавидим больше всего?.. Бандитов?.. Нет. Большинство бандитов – сволочи. Иногда какая-нибудь бандитская мразь натворит совсем уж несусветку: ребенка, к примеру, по.садистски убьет или руку на мента подымет. Такая иногда злоба вспыхивает – так и прибил бы!

Но, отведя душу на этой мрази руками и ногами, успокоишься, оттаешь душой… Кто целиком и полностью находится в твоей власти, кто уж не опасен, тот не может быть объектом жгучей ненависти. Вот почему отношение оперов к бандитам в целом спокойное, сугубо профессиональное, бесстрастное, почти что благодушное. Их дело – воровать, грабить, насиловать и убивать. Наше дело – ловить и изобличать их… Как говорят в Голливуде, "ничего личного – только бизнес!" А начни мы волноваться и палить с каждым криминалом нервную систему – долго не протянем.

Кого же еще можем ненавидеть мы долго и жарко – уж не своих ли горячо любимых тещ?.. И опять мимо… Теща – тоже человек, особенно если общаться с нею не очень часто. Согласен, раздражает она порою чертовски. То сделает что-нибудь "не так", то варежку разинет невпопад. Естественно, огрызнешься парой ласковых, а после несколько месяцев приходится воздерживаться от и без того не слишком регулярных встреч и общений… (Это хоть и огорчительно, но не очень…) Однако же не только ведь вред от тещи, верно? Изредка денежку своей дочери (твоей жене то есть) подкинет или внучонка возьмет к себе на выходные, "чтоб вы сами немножко отдохнули от сынули". А там, глядишь, заскочив как-нибудь в гости к любимой теще, чем-нибудь вкусненьким у нее нажрешься…

Но кого ж тогда дружно и сплоченно ненавидят лютою злобой практически все опера?.. Кому в любую секунду готовы вцепиться в глотку?.. О ком не могут вспоминать без зубовного скрежета и душевной боли?.. Ответ один: это наше начальство!.. Ох, и допекло же оно нас – до самых что ни на есть печенок! И так норовят нас утеснить отцы-командиры, и этак… То одну подлянку кинут личному составу, то совсем другую… Словно живут по принципу: ни дня без того, чтобы не учудить побольше гадостей подчиненным!

И дело даже не в том, что наши начальники так уж плохи. Тогда хоть была б надежда, что плохих начальников когда-нибудь заменят хорошие, и дела наладятся… Но нет, "начальник" – это как клеймо на занимающем эту руководящую должность, вне всякой зависимости от того, хорош или плох он сам по себе…

Просто поганый человечек в шкуре начальника делается еще поганее, а совестливого – место руководителя курвит и портит. Иначе нельзя – должность такая!

Наше начальство – как передаточное звено между морем терзающих наше общество проблем и неспособностью властей (по всевозможным объективным и субъективным причинам) их своевременно и в полном объеме решать… А решать – пытаются. Отсюда – куча идиотских законов, инструкций, приказов, указаний и поручений.

С самого верха эта снежная лавина катится вниз. Руководство всех уровней призвано обеспечить "неукоснительное исполнение " того, что исполнить невозможно, даже и теоретически.

"Верхи" давят, "низы" химичат и ловчат, начальство сердится и гавкает, подчиненные оправдываются, врут, выкручиваются и живчиками увиливают от разоблачения и кары. Но то и дело кого.нибудь все ж разоблачают и наказывают, позабыв только объяснить еще не разоблаченным, как можно жить и полноценно исполнять служебные обязанности, не совершая именно того, за что недавно был покаран наш "засветившийся" товарищ…

В одном нашему начальству не откажешь: обойтись совсем без него все-таки нельзя. Кто-то же должен управлять стихией! Кем-то, так или иначе, приходится жертвовать, испохабив его назначением на руководящую должность. Вот и – жертвуем… Иногда – достойными, совестливыми и работящими (таких потом жальче!), но в основном – типичными м у с о р а м и… Если уж кто-то должен исполнять роль курвы и гниды, так уж лучше – они!

Лично я, к примеру, ни за какие коврижки в руководители не пошел бы! Ну его… Делать "как надо" мне все равно не дадут, а исполнять слепо все, что требуют, не хочу! Ну, то есть как… На своем уровне именно этим я каждодневно и занимаюсь, но при этом отвечаю только за себя, и сам держу ответ перед своей совестью. А если поставить меня во главе какой-нибудь команды, поневоле придется заставлять других делать немалое количество гнусностей, гадостей и подлостей… Не желаю!

Допив сорокоградусную (не пропадать же добру), Караваев поднялся и направился в коридор покурить. Проходя мимо туалета, он мельком взглянул в зеркало и обомлел: на него смотрел не бравый офицер налоговой полиции, коим он уже привык себя считать, а подвыпивший клоун бродячего цирка с лицом, осыпанным ярко-красными пятнами размером с трехкопеечную монету.

Для полного сходства не хватало только красного носа и колпака с кисточкой. Померанцевый эликсир дал аллергическую реакцию.

В таком виде он и предстал пред пожилым полковником – начальником высших академических курсов и, стараясь не дышать в его сторону, доложил о прибытии.

– Что у вас с лицом, товарищ капитан? Вы случайно не больны?

– Никак нет, товарищ генерал. По-видимому, это реакция организма на московский сильно загрязненный воздух.

Генерал с сомнением покачал головой.

Учеба на академических курсах, если к ней относиться не буквально, а творчески, – это полезное и одновременно приятное времяпровождение. В группе слушателей, куда попал Караваев, собралась публика со всех концов нашей необъятной Родины – от подмосковных городов до поселка Мирный, что на Камчатке.

В основном это были офицеры с военным образованием, ранее занимавшие руководящие посты от командиров батальонов до начальников служб армий.

Институт, где располагались курсы, был режимный, обнесенный высоким забором с колючкой. Охрана смешанная – гражданские тетечки предпенсионного возраста и бравые прапорщики и прапорщицы внутренних войск. Это теперь в НИИ висят программы научно-технических конференций, доклады и пр. То есть понятно, чем люди заняты. А раньше это была тайна. Ну и работали там уборщицы. Одна такая устроилась, ей выдали пропуск с тремя страшными буквами и швабру калибра 5.45 (шутка).

И давали народу, как и в любом советском учреждении, заказы. И было в заказе мясо. Один офицер, дело было зимой, положил пакет на подоконник, к холодку, но мясо подтаяло и потекло.

И протекло через пакет. Утром приходит офицер на работу, а уборщица в его кабинете плачет горючими слезами и навзрыд.

Все сбежались, что за дела, дескать? Она и говорит, давясь слезой: "Я больше не могу, вы тут людев мучаете, а я замывай". Все в непонятках, крупнее комара никто ничего тут не пытал. "А во-о-он, кровиш-ш-ш-ш-ша!!!" Кстати, все местные алкаши уверенны, что там тюрьма. Между забором и стеной из колючей проволоки ходил стриженый солдатик с автоматом, и его было видно уже с третьих этажей окрестных пятиэтажек.