Виктор Караваев - ЗАПИСКИ НЕПУТЕВОГО ОПЕРА

Караваев положил трубку и встал, чтобы заварить себе кофе.

Как говориться, лед тронулся. Видимо, Мирзоев уже отзвонился кому-то и сообщил о визите назойливого оперативника. Реакция последовала незамедлительно.

– Знаешь, почему тебя, сопляка, посадили на такой ответственный пост?

– Нет.

– Потому что это часть игры.

– Какой еще игры?

– Обыкновенной… нами играют. Мы с тобой в одной лодке, мы опера… Ну, это вот все словесность, а если более реально, то опером "важняком" ты стал вовсе не из-за своих талантов. Скажу честно, нет у тебя талантов к организации, точнее, есть, но профиль другой. Ты хороший исполнитель, твое место в помощниках.

Отсюда вывод: зачем недостаточно опытного специалиста ставят на такой ответственный пост? А? Ты же неплохой аналитик, отчего сам не поймешь? Это не аналогии, парень. Это та правда жизни, которую тебе надо знать… Короче: завтра закроешь оперподборку по "Наргису"! Материалы – ко мне на стол. Сделаешь все как надо – тебя не обидят, будешь гнуть свое – пеняй на себя.

Свиньин, откинувшись на спинку стула, прикурил сигарету.

Отбросив деликатность, он говорил рубленными, короткими фразами:

– Пойми, капитан, не ты первый, не ты последний. Нечего из себя целку строить… Брать или не брать? Это не вопрос, если дают много. Вопрос – как брать и не попадаться. Или с кем поделиться.

Брать ли, если дают мало? Когда брать? Идеальный случай – не когда спрашиваешь, а когда дают, не спрашивая. Думаете, вам удастся переломить сопротивление тех, кто не хочет воплощения в жизнь ваших инициатив?

Караваев пожал плечами.

– Помни, что оплата услуг возможна не только в наличном или безналичном виде. Возможен бартер, например, в виде оплаты обучения твоего ребенка. У тебя ведь есть дети, капитан?

– Есть.

Караваев поднялся со стула.

– Сидеть! Я тебя не отпускал.

Зарабатывать на кусок хлеба со сливочным маслом опер может, разумеется, не только развалом уголовных дел, но и множеством других полузаконных способов. Чтобы все перечислить – жизни не хватит…

Самое прибыльное – собрать побольше компромата на солидную коммерческую фирму и "наехать" на них до упора, затем либо взять одноразово крупные "отступные", либо стать их постоянной "крышей" и исправно получать регулярный доход… Да только слишком уж обременительна эта комбинация, все свои силы на ее разработку кинуть надо, а когда преступников ловить? Не разорваться же на тысячу кусочков. Да и не мелкому районному оперенку такие дела проворачивать, на том уровне все уже давно "схвачено" и проглочено хищниками посильней, с куда большим количеством звезд на погонах, чем у тебя. Скорее уж тебе там рога пообломают, чем ты…

Караваев почувствовал, что у него застучало в висках, совсем как тогда, за речкой, когда он впервые попал под обстрел вместе со своей группой. Совсем некстати пропал голос.

– Именно поэтому, – наклонившись к лицу Свиньина, прохрипел он, – именно поэтому в одной лодке с тобой, падаль, я себя не чувствую, и борцом за правду тоже. Я просто пытаюсь жить в соответствии со своей совестью и своим долгом. И то, что я вижу вокруг, мне не нравится. Я люблю свою страну и желаю ей только добра, не хочу, чтобы она вечно была страной воров и бандитов, где у нормальных людей нет денег, чтобы купить детям одежду к новому учебному году, тогда как всякие уроды копят на своих счетах в банках миллиарды… Это хуже, чем все то, что я видел на войне, а что может быть страшнее? У меня есть все, чтобы осуществить это, и я этого добьюсь… Честь имею!

На негнущихся ногах Караваев вышел из кабинета. Только сейчас он заметил, что холодный пот заливает ему глаза.

В жизни любого опера, который, как положено, отработал несколько лет на одном месте, на своей "земле", однажды наступает своеобразный рубеж. В первые годы работы молодой оперативник помогает отправлять преступников за решетку, не задумываясь о будущем. Посадили одних – сразу хватаются за новых, и кажется, что все, кого посадили, уходят потоком в какую-то бездонную пропасть. Об этих людях опер на время забывает. Молодому сотруднику годы, к которым приговорены его подопечные, кажутся длинными и почти бесконечными.

Но время в летит стремительно. За постоянной беготней не замечаешь лет, не то что месяцев. И вот однажды на столе у опера появляется телеграмма: готовьтесь, мол, из мест лишения свободы освобожден такой-то. Сразу вспоминаются знакомые фамилия и кличка, и то, как угрожал оперу лютою местью по возвращении из зоны. Скоро появляется еще одна подобная телеграмма, другая. И вот уже целая стопка. Один за другим возвращаются "старые знакомые ". Обычно такой рубеж наступает у оперативника на седьмойвосьмой год работы. Опер становится похож на жонглера с кеглями, которые крутятся вверх-вниз кругами по пять, по десять лет. Возвращаются и отправляются снова назад.

Все эти циклы разнообразят многочисленные, вошедшие в моду амнистии. Бывает, только закрыли злодея, а он уже через полгода опять на свободе. Часто из мест заключения даже не успевают присылать уведомления об освобождении.

Опер мысленно представляет себе, как добираются разными путями до его и их родного района заматеревшие, прошедшие школу бандитской и воровской жизни на зоне, бывшие клиенты, которых он когда-то легко колол на допросах, ловко разводил, как детей. Тогда многие из них обещали его убить, но руки у них были коротки.

Какими они объявятся теперь, пока неизвестно. Опер станет их ждать, а по прибытии будет наблюдать за ними. Может, кто-то из них станет заниматься серьезными делами и перейдет в поле зрение отделов по борьбе с оргпреступностью, а сам никогда не пойдет на дело, станет загребать жар чужими руками. Кто.то из них, может, решил жить честно или ударился в религию. А кто.то затаил на опера злобу, набрался бандитского мастерства и связей и лелеет теперь планы страшной мести. Но "мститель" нарвется уже не на молодого, запомнившегося ему лейтенанта. Он встретит матерого опера, который сам стал наставником для своих подопечных – стажеров. И бороться они будут снова на равных, только на более высоком уровне бандитской и оперской техники.

Вообще оперу угрожают часто. Бывает, жуткие угрозы расправы вызывают усмешку, если они слетели с уст рыночного торгаша, который, будучи пойманным с левым товаром, забился в истерике. Бывает, угрожают настоящие бандиты, но опер знает, что его просто берут на испуг, и никогда этих угроз не выполнят. Но бывает и так, что от угрозы расправы над самим опером или его семьей становится не по себе, понимаешь, что покушение вполне возможно.

Чем оперативнику защитить себя или, тем более, семью? А ничем! Штатное оружие выдают только на время рабочего дня. Утром получил, вечером сдал. И если ты днем разговариваешь с отморозками с пистолетом в кобуре, они тебе в глаза скажут, что найдут тебя ночью, когда у тебя ствола не будет. Ответить им нечего. Потом штатным оружием все равно особо не воспользуешься.