Овчинников Виталий - Рыночная цена счастья

Аллочкой. Не так ли, Аллочка, радость ты моя?!

– Ладно, Отарчик, ладно, еще раз вздохнула Алла Сергеевна. _ займем пока для ясности. Можешь ты женщину уговорить, можешь. К сожалению, я это отлично знаю по себе. Так какое же у тебя ко мне дельце, раз ты решил среди ночи мне позвонить?.

– Аллочка, милая, какая сейчас у тебя ночь?! – шутливо возмутился Отар, – И при-чем вообще здесь времена суток, когда у тебя сейчас в самом разгаре рабочее время?! Ты сейчас – работаешь; и я сейчас работаю. И люди твои тоже сейчас работают. И есть среди них одна женщина, Юлия Чернова. Она сейчас здесь, в клубе. Так вот, я ее забираю к себе. Насовсем забираю. Понятно?.

– Так во-он оно в чем дело!, – деланно разочарованно протянула

Алла Сергеевна, -

Значит, все-таки – женщина. Она эта самая – шерше ля фам. Ты уже с ней трахался? И чем же она тебе так проняла в сексе, если ты ее решил взять с собой? И в качестве кого, если не секрет? Жена у тебя есть. Ее ты менять не собираешься. В качестве любовницы? Или – наложницы?. На что это тебя, Отарушка, вдруг так потянуло?

– Ладно, Алла, кончай ехидничать, – заиграл голосом Отар, – все не так, как тебе кажется? Эта женщина – моя давняя знакомая. Она у меня на заводе работала начальни-ком бюро. Ее сократили вместе со мной. Я вот выкрутился, а она – нет. И попала в беду. К тебе вот попала.. И я обязан ей помочь! Понятно?! Позвони своим архаровцам и предупре-ди. Я не хочу, чтобы шум был. Да и ты тоже этого не хочешь.

Мы оба этого не хотим. А завтра я заеду к тебе после обеда. Часика в два. Или в три. Как скажешь.. И мы все с тобой "спокойненько" обсудим. Наедине, в уютной обстановке, а не по телефону.

Договори-лись? Или – как?!.

– Ладно, Отар, ладно, – с показной покорностью, проговорила Алла

Сергеевна, – считай, что договорились. Я ведь не так уж и глупа, как может иногда показаться. Я пони-маю, что бывают в жизни непредвиденные обстоятельства., – и тут же, не меняя интона-ции, неожиданно и быстро спросила:

– У тебя любовь с ней была?!

– Алла, – загрохотал в трубку Отар, – кончай!

Отар выключил телефон, посидел немного в задумчивости, затем взял стоящую на столе прямоугольную бутылку "Текиллы", активно начавшей входить в моду у новояв-ленных властителей России среднего ранга и значительно потеснившей на этом фронте традиционное для них виски.

Отар открыл бутылку, налил стопку, залпом выпил и недо-вольно сморщился. Господи!.. Какая же дрянь, эта "Текилла"! А мы ее пьем, да еще нах-аливаем! Друг перед другом выпендриваемся! Сколько же лакейства оказалось в бывшем Советском человеке! Кидаемся на все иностранное, как бык на красную тряпку и хвалим, хвалим, хвалим.

Глядя только на этикетку. И жрем, пьем с "умиленнейшим" выражением лица. Как же – заграничное! Не то, что наша дрянь!. Давимся, морщимся, ойкаем, айкаем, но – жрем, пьем и хвалим. Под современного подделываемся! Забыв про собственную честь, про собственную гордость, про совесть, наконец., про все свое родное, кровное, про свое – национальное. Не-ет, я – грузин! И свои национальные напитки я никогда не про-меняю на эти "этикеточные" пойла. Только грузинские вина, только грузинские коньяки. В крайнем случае – "чача"

Отар встал и направился к дежурному администратору.

Молодая красивая женщина в черном брючном костюме, ослепительно белой шел-ковой рубашке мужского покроя с высоким воротником, галстуком-бабочкой и фирмен-ной пластиковой карточкой над левым карманом пиджака, на которой каллиграфически было выведено: "

Докторова Нина Михайловна ", стояла в холле клуба у своего рабочего столика и разговаривала по телефону. Лицо ее было строго официальным и она говорила учтиво любезным голосом:

– Да, Алла Сергеевна!…Я все поняла, Алла Сергеевна!..

Непременно, Алла Сергее-евна!…Будет исполнено, Алла Сергеевна!..

Она положила трубку телефона и глянула на Отара:

– Отар Григорьевич, Юлия у себя в комнате. В 205-м номере.

Можете забирать…

– Спасибо, Ниночка, спасибо! – рассмеялся Отар, – Только не надо со мной так официально! Ты же знаешь, что я этого не люблю!:.

Он подошел к женщине, грубо схватил ее, обнял, прижал к себе и впился губами в ее губы. А правой рукой он расстегнул ее пиджак и начал яростно мять ее груди. Она изо-гнулась дугой, уперлась руками ему в грудь, напряглась, вырвалась из его рук и, тяжело дыша, умоляюще проговорила:

– Отар Григорьевич! Перестаньте! Вы же знаете, что нам нельзя!

Меня – уволят!

Отар рассмеялся и махнул рукой:

– Ладно, ладно, Ниночка! Это я так. Считай, что пошутил.

Да-а, можно и побаловаться, можно и пошутить над зависимыми от тебя людьми, считая шуткой даже элементарнейшее собственное хамство, когда на душе не слишком ясно и понятно даже для самого себя. Тогда можно сорвать злость и на кошке, и на собаке, и на обслуживающих твое удовольствие людях. Это – не трудно. Ибо в твоих руках день-ги, в твоих руках – власть. Но… Прыжок из грязи в князи всегда чреват. И очень даже сильно чревато. Князем не становятся; князем – рождаются. А рожденные ползать летать не смогут никогда. Даже если их посадить на самолет. Ибо это не будет полетом. Это бу-дет всего лишь транспортировкой.

Отар поднялся наверх, подошел к 205-му номеру и открыл дверь.

Юлия сидела в кресле, согнувшаяся, съежившаяся, вжавшаяся в саму себя и опира-ясь подбородком опущенной головы о сплетенные кисти рук, поставленных локтями на колени ног. Лицо ее было задумчиво печальным, глаза – заплаканные, на щеках – следы размазанной. расплывшейся от слез косметики. Увидев вошедшего в комнату Отара,

Юлия испуганно вскрикнула, вскочила и закрыла лицо ладонями. Плечи ее затряслись.

Отар шагнул к Юлии, обнял ее и бережно прижал к себе. Юлия уткнулась лицом ему в грудь и заплакала. Заплакала громко, отчаянно, навзрыд, судорожно втягивая в себя воздух и вздрагивая всем своим худеньким еще по девичьи, но женственно ладным телом. Отар стоял молча, прижав ее к себе, уставившись невидящим, напряженным взглядом ку-дато в небытие, и желваки перекатывались у него на скулах..

У Отара в Москве было несколько служебных, полностью меблированных квартир, оформленных и записанных на подставных лиц.

За каждой квартирой была закреплена со-ответствующая работница. Эти работницы поддерживали порядок в квартирах, следили за состоянием бара и холодильника, стирали, по мере необходимости, постельное белье, а иногда – и готовила по заданию Отара.

На одну из таких квартир, что находилась на Фрунзенской набережной, Отар отвез Юлию. Квартира была прекрасная, двухкомнатная

"сталинка". Отар оставил ей ключи от квартиры, деньги, свою визитку с телефонами, а сам уехал. На прощание он коротко поце-ловал Юлию в лоб и сказал: