Владимир Митрофанов - Врачу, исцелись сам!

И снова тогда влез в разговор Жизляй, как всегда писавший свои истории болезней:

– У меня один пациент из богатых прошлый год ездил на Филиппины и там ходил к хилеру, который оперирует голыми руками, и ему это действо не понравилось – не впечатлило. Говорит: "Только мне все трусы кровью завазюкал!" А подруге его он что-то там якобы гинекологическое вырезал и даже кусочек показал. Короче, у него осталось не очень приятное ощущение: у тебя что-то там вырезают, а ты не знаешь что. Психика – невероятная и страшная вещь: если помните, на втором отделении года два назад лежала девочка семнадцати лет в состоянии полного истощения. Диагноз был анорексия

– отказ от еды. Она была невероятно худая – одни кожа и кости – чистый Освенцим. Там имела место явно какая-то психическая травма: то ли отчим появился в семье, то ли первая любовь не удалась, то ли что-то еще. А до этого она была, – я сам на фотографии видел, – цветущая красивая девушка-спортсменка. Она исхудала так, что на УЗИ даже матки не обнаружили – организм ее просто съел, а легкие занимали только треть от объема грудной клетки. Начали ей там в вену лить парентеральное питание, и проконсультировала одна доцент с кафедры, она не оправила ее в психушку – там бы девчонка и умерла бы

– а взяла ее к себе лечить, и в конечном итоге все кончилось хорошо.

Девочка потихоньку начала есть сама и постепенно набрала двадцать килограммов. Мать той девчонки считала, что это кто-то сглазил.

Кстати, гомеопаты, например, тоже считают, что сглаз совершенно реален, и что он представляет собой некий биорезонанс, и что его можно исправить, зарядив на специальном приборе сахарные горошки. А в церкви этот будто бы таким снимающим сглаз биорезонатором является молитва и икона. А у одной моей пациентки прямо в церкви из сумки нагло сперли кошелек. Только она купила свечи, поставила их к иконе, выходит из церкви, а кошелька-то и нет. Что это такие за люди, что они совершенно Бога не боятся? Что же касается той девчонки, то я думаю, что в таких случаях всегда присутствует какое-нибудь сексуальное дерьмо, тут дедушка Фрейд, наверное, все-таки прав…

Сразу после чая, предупредив заведующую, Борисков поехал к

Столову на кардиологию. Тот был в хорошем настроении, с шутками и прибаутками сделал распечатку с монитора и тут же ее расшифровал.

Сказал Борискову:

– Знаешь, Сергей, мне кажется, это у тебя не сердечные дела: признаков стенокардии нет, ишемии нет, сделай-ка гастроскопию, единичные желудочковые экстрасистолы – вполне может быть пищеводная грыжа. У тебя изжоги и отрыжки бывают?

– Бывают, когда на ночь и поем, – сказал Борисков.

Уходя, Борисков подарил (а точнее сказать, передарил) Столову бутылку хорошего французского коньяка. Существовало некое кругообращение коньяка в природе (точнее, в медицинской среде).

Теоретически, бутылка могла вернуться ему назад, но в конечном-то итоге она на каком-то этапе все-таки выпивалась.

Вернувшись к себе в больницу, Борисков сразу направился в эндоскопический кабинет к гастроэнтерологу Вите Кузакову. Кузаков только что закончил свой рабочий день, разбирался с бумагами на столе. Взгляд у него был отсутствующий.

– Ты чего, Витя? – спросил Борисков, поздоровавшись ним за руку.

– Ты бы с мое часиков пять посидел, послушал про урчание в животе, анальный зуд, про то, как часто у человека был стул, про форму его какашек: как у козочки, горошком, как рог у носорога, папиросочками, кашицей… Как он смывается с горшка, оставляет ли на нем следы…

Тут сегодня приходила одна дамочка, которая однажды в общественном туалете случайно воспользовалась, то есть подтерлась, не своей бумажкой, и теперь у нее идея, что какая-то инфекция в нее тут же и внедрилась и там ее грызет…

Борисков тут же рассказал ему о своей проблеме. Кузаков помял ему живот, но ничего определенного не сказал. Договорились на завтра все-таки сделать гастроскопию. Кузаков, провожая Борискова, сказал:

– Приходи пораньше, пока народ по записи не попрет. Лена! – крикнул он медсестре, занимавшейся в соседней комнате, – Сергей

Николаевич Борисков завтра будет у нас первым. Отметь там себе!..

– Ладно! – так же крикнула оттуда невидимая Борисковым Лена.

Сразу же после этого Борисков побежал на прием в поликлинику.

Первой у кабинета сидела больная с круглыми от страха глазами. Она была в ужасе. В каком-то коммерческом центре в городе Сочи, откуда она только что вернулась из отпуска, в живой капле крови у нее будто бы обнаружили плесневые грибки. Описание анализа было совершенно бредовое, но самое поразительное, что ко всему этому для подтверждения объективности – ведь все равно люди ничего в этом не понимают! – были приложены фотографии и компакт-диск. Борисков полчаса занимался с ней психотерапией. Поражало то, что те знахари реально обладали какой-то гипнотической силой, поскольку люди им верили абсолютно, и даже, со слов этой пациентки, "ехали из других городов".

Затем в кабинет буквально влетела совсем другая женщина.

Загорелая, красивая, стремительная. Ее очень беспокоило пятно на животе, которое дерматологи определили как аллергию на неизвестное вещество.

– Знаете, доктор, я живу очень активной половой жизнью! – вдруг заявила она Борискову чуть ли не с вызовом. Причем она была вовсе не проститутка, а директор какой-то фирмы. Борискову было это абсолютно все равно, просто странное было какое-то заявление. Что это вообще значит: "очень активная половая жизнь" для женщины. Для мужчины это было понятно: много женщин, а для женщины, соответственно, получается – много мужчин? Понятно, что женщина в силу своей физиологии может переспать за ночь со многими мужчинами, например с десятью, а обычный мужчина – не может переспать (в том смысле том, чтобы иметь полноценный половой контакт с целью семяизвержения) сразу со многими женщинами подряд, например с десятью, чисто из физиологических ограничений. Она была красивая, загорелая, подтянутая, и проблема со здоровьем, с которой она обратилась, была не очень серьезная и легко решалась: просто аллергический контактный дерматит на металл джинсовой пуговицы.

Следующей уже на повторный прием пришла довольно милая старушка

Лидия Ивановна П.. Старушка эта лечилась по страховке, которую ей купила дочь, заведующая филиалом какого-то крупного банка. Лидия

Ивановна была простая деревенская женщина, очень спокойная, доброжелательная и вызывавшая у Борискова симпатию. Сразу бросались в глаза ее шершавые натруженные руки с вздутыми венами. Борисков знал и ее дочь – в отличие от матери она была человеком очень жестким и неприятным в общении. Однажды сотрудница того же банка, увидев ее в конце коридора, спряталась от начальницы в туалет, чтобы только с ней не встретиться. Артериальное давление у Лидии Ивановны было нормальное, и все остальное было неплохо. Немного поговорили по жизни и на этом расстались.